Короли и капуста (сборник) - О. Генри

– Я думал, что смогу сделать это… но я не смог, – пробормотал он себе под нос через некоторое время. – Джентльмен не может шантажировать человека, с которым он пьет.

Глава VIII

Адмирал

Слезами горю не поможешь, и новое анчурийское правительство не стало плакать над сбежавшим от них молоком. Ибо многочисленны их молочные источники, а стрелки часов всегда показывают здесь одно и то же время – время доить. Даже те густые сливки, которые снял с государственного казначейства старик Мирафлорес, очарованный роковой женщиной, не смогли заставить пришедших к власти молодых патриотов понапрасну тратить время на бесполезные сожаления – ведь грусть не приносит прибыли. С философским спокойствием правительство приступало к покрытию дефицита, увеличивая таможенные пошлины на все ввозимые товары и «намекая» богатым гражданам, что посильные вклады с их стороны будут очень патриотичными и уместными. Новым президентом страны стал Досада, и все ждали, что его мудрое правление принесет наконец Анчурии счастье и процветание. Оставшиеся не у дел чиновники и отправленные в отставку генералы организовали новую «либеральную» партию и стали, в свою очередь, строить амбициозные планы возвращения к власти. Так начался новый раунд в старинной игре под названием «анчурийский политический маятник», которая обычно развивается спокойно и предсказуемо, как традиционная китайская комедия. Но иногда из зрительного зала раздастся и веселый смех – это госпожа Ирония выглянет на минутку из-за кулис, чтобы разбавить напыщенные речи актеров какой-нибудь шалостью.

Дюжина бутылок шампанского значительно оживила одно неофициальное заседание Кабинета министров под председательством президента и привела к учреждению в Анчурии военного флота и назначению Фелипе Каррера адмиралом этого флота.

Помимо шампанского заслуга этого назначения принадлежала еще и новому военному министру, дону Сабасу Пласидо.

Президент созвал заседание своего кабинета для обсуждения некоторых важных политических вопросов, а также для исполнения текущих государственных дел. Заседание было довольно нудным, а дела и вино – слишком сухими. У дона Сабаса было потрясающее чувство юмора, которое требовало выхода, и его неожиданная шалость освежила серьезные государственные дела ветерком милой игривости.

Рассмотрение государственных дел неторопливо шло своим чередом, и вот пришла очередь донесения из Департамента морской таможни, в котором сообщалось, что в городе Коралио таможенники конфисковали шлюп «Estrella del Noche»[85] и его контрабандный груз: ткани, готовые лекарства, сахар-песок и трехзвездочный бренди. А еще шесть винтовок системы Мартини и бочонок американского виски. Шлюп, арестованный на месте преступления при попытке контрабанды, а также и его груз являлись теперь, по закону, собственностью республики Анчурия.

Когда директор таможни составлял отчет, он несколько отступил от обычных форм и даже взял на себя смелость внести предложение о том, что конфискованное судно может быть использовано для нужд правительства. Вообще, это был их первый сколько-нибудь существенный трофей за десять лет, и директор таможни не упустил случая немного похвалить свое ведомство.

Часто случается так, что правительственным чиновникам нужно отправиться по делам из одного пункта побережья в другой, а практической возможности для этого нет. Кроме того, если на шлюп набрать надежную команду, то его можно использовать и для охраны побережья, дабы воспрепятствовать столь разорительному для казны промыслу контрабанды. Директор таможни также рискнул рекомендовать человека, заботам которого можно было безопасно вверить судьбу судна, – одного юношу из Коралио, некоего Фелипе Каррера. «Нельзя сказать, что это человек особенно большого ума, – писал директор таможни, – но он верен правительству и, кроме того, это лучший моряк на всем побережье».

Это и был тот намек, на который военный министр моментально отреагировал, оценив редкую шутку, которая так оживила скуку рабочего заседания исполнительной власти.

В конституции этой маленькой банановой, но, тем не менее, вполне морской республики, была одна полузабытая статья, которая предусматривала содержание военного флота. Этот закон – как и многие другие, даже гораздо более мудрые законы – покоился в конституции совершенно без всякого употребления с момента основания республики. Анчурия никогда не имела военного флота, да он и не был ей нужен. Это было так похоже на дона Сабаса – человека одновременно веселого, образованного, эксцентричного и бесстрашного – неожиданно стереть пыль с заплесневелого спящего закона, дабы увеличить количество юмора, существующего в мире, на несколько улыбок от коллег-министров, решивших ему подыграть.

С восхитительной притворной серьезностью военный министр предложил создать военный флот. Он с таким жаром доказывал совершенную необходимость флота, так весело и остроумно описывал необыкновенную славу, которую флот может принести стране, что юмор ситуации дошел даже до самого президента Лосады.

Шампанское предательски пузырилось в венах деятельных и непредсказуемых государственных мужей. Вообще-то у степенных правителей Анчурии не было заведено разнообразить свои заседания напитком, под воздействием которого к государственным делам часто начинают относиться без должной серьезности. Но сейчас этот изысканный подарок преподнес правительству агент фруктовой компании «Везувий» в знак дружественных отношений между компанией и республикой Анчурия, а также, чтобы отметить удачное завершение некоторых сделок между страной и компанией.

Шутку довели до конца. Был подготовлен огромный официальный документ, украшенный трепещущими лентами, с цветными печатями и витиеватыми подписями всех министров. Документ гласил, что эль сеньору дону Фелипе Каррера присвоено звание флаг-адмирала республики Анчурия. Таким образом, всего за несколько минут и под воздействием всего лишь дюжины бутылок «экстра драй»[86], Анчурия стала одной из величайших морских держав мира, а Фелипе Каррера следовало теперь приветствовать салютом из девятнадцати артиллерийских залпов всякий раз, когда он прибудет в порт.

Южные расы совершенно лишены того специфического чувства юмора, когда джентльмен находит себе забаву в том, что его ближнего природа обделила здоровьем или счастьем. Вследствие этого своего недостатка они никогда не станут смеяться (как это делают их северные братья) от вида человека увечного или слабоумного.

Фелипе Каррера был послан на грешную землю всего лишь с половиной обычного человеческого разума. Поэтому жители Коралио назвали его El pobrecito loco[87] и говорили, что Бог послал на землю только половину Фелипе, а вторую половину оставил на небесах.

Фелипе был угрюмым юношей с хмурым взглядом, говорил он очень и очень редко, и его нельзя было, конечно, назвать сумасшедшим, просто он был не такой, как все. На берегу он вообще ни с кем не разговаривал. Он, казалось, знал, что на земле, где требуется понимать так много разных вещей, он человек не совсем полноценный, но зато на воде его единственный талант уравнивал его в правах с остальными людьми. Немногие из тех моряков, которых Господь изготовил тщательно и полностью, могли обращаться с парусным судном так же умело, как он. На шлюпе он мог идти на пять румбов круче к ветру, чем даже лучшие из них. Когда стихии бушевали и заставляли других съеживаться, недостатки Фелипе казались не слишком существенными.

И пусть он был несовершенным человеком, но зато он был совершенным моряком. Собственной лодки он не имел и поэтому нанимался в команды шхун и шлюпов, которые сновали вдоль побережья, торгуя чем придется, или грузили фрукты на пароходы в городах, где не было порта. Именно из-за его знаменитых мореходных талантов и бесстрашия, а также из жалости к его умственным несовершенствам директор таможни и рекомендовал его в качестве подходящего попечителя для захваченного таможенниками шлюпа.

Когда последствия милой шалости дона Сабаса прибыли в Коралио в форме официального постановления, совершенно нелепого, но тем не менее обязательного к исполнению, директор таможни улыбнулся. Он совсем не ожидал такого быстрого и, тем более, позитивного ответа на свое представление. Он сразу же отправил muchacho за будущим адмиралом.

Директор таможни ждал Фелипе в своей официальной резиденции. Таможня находилось на Калье Гранде, и в ее окна весь день дул приятный морской бриз. Директор в белом полотняном костюме и парусиновых туфлях флиртовал с бумагами на своем старинном столе. Попугай, удобно устроившийся на подставке для карандашей, время от времени нарушал казенную скуку отборными кастильскими ругательствами. В кабинет директора выходили двери двух других комнат. В первой комнате офисный планктон, состоявший из молодых людей самых разнообразных оттенков, с пышностью и блеском исполнял свои немногочисленные служебные обязанности. Через открытую дверь другой комнаты можно было видеть, как не обремененный одеждой бронзовый карапуз весело резвится на полу. На веранде, в гамаке, плетенном из лиан и пальмовых листьев, сидела стройная женщина изумительного лимонного цвета, она играла на гитаре и счастливо раскачивалась в дуновениях морского бриза. Окруженный, таким образом, с одной стороны – рутиной своих высоких служебных обязанностей, а с другой – очевидными символами приятной семейной жизни, директор был вполне счастлив, но еще счастливее стал он сейчас, когда у него появилась возможность значительно улучшить материальное положение «бедненького» Фелипе.