Дар - Алексей Фурман

– Только ты уж не вертись, как вошь на гребешке, – попросил ратник снова приближаясь к ведуну. – будь мужиком!

– Ладно, – по губам чужака скользнула холодная усмешка. – Уговорил!

Нарочито глядя мимо гостя, ратник замахнулся кулаком, и тут же, рванув колено к груди, ударил согнутой ногой, метя носком сапога снизу в подбородок ведуна. Тот, не изменившись в лице, чуть прогнулся, пропуская удар мимо. Ратник, не останавливаясь, резко распрямил поднятую ногу, на этот раз целя каблуком в грудь. Ведун, крутанувшись, качнулся вправо. Ратник, провалившись в пустоту, глухо топнул сапогом о камни и тут же, дернув плечом, метнул правый кулак ведуну в живот… И попал! Только вот…

Ведун, вопреки ожиданиям, не отлетел в сторону, не согнулся, задыхаясь, от боли – он даже бровью не повел! А кулак ратника утонул у него в животе так, будто ведун был слеплен из болотной тины. Сообразив, что произошло, парень перевел удивленный взгляд со своей руки на лицо ведуна, надеясь по нему прочитать смысл случившегося. Не тут-то было! Пустые глаза ведуна на деревянном лице не выражали ровным счетом ничего. И не поймешь – то ли гость помирать собрался, то ли очередную шутку выкинул!

Воевода удивленно привстал, остальные ратники подались поближе к драчунам, напряженно всматриваясь в ведуна. Ратник дернул плечом… и не смог вынуть кулак из живота гостя! Да что ж это такое-то?! Это казалось невероятным, но выглядело все так, словно ведун, втянув в момент удара живот, как-то умудрился – им же, животом! – намертво зажать «внутри себя» бьющий кулак. Такого до сей поры не приходилось видеть даже Ильнару.

Удивление во взгляде пойманного парня быстро сменялось растущим беспокойством. Поудобнее уперевшись ногами, он дернул руку сильнее и снова без всякого толка – ведун даже не шелохнулся. Теперь на лице молодого ратника проступил самый настоящий страх. Воевода медленно выпрямился, остальные ратники попятились назад. Влад остался на месте, но по лицу было видно, что далось ему это нелегко.

– Хх-ха! – с резким выдохом ведун расправил живот, вытолкнув кулак. По напряженной руке толчок передался в плечо его незадачливого противника. И толчок, надо сказать, был хорош! Не ожидавший ничего подобного парень опрокинулся на спину и, ударившись затылком о камни, глухо застонал.

Хвала Богам, головой он приложился несильно – сразу сел, морщась от боли. Попробовал шевельнуть правой рукой, взвыл чуть не в голос – выбитое толчком плечо выпирало из-под тонкой рубахи неестественным бугром. Парень глянул на свою руку и, судя по побелевшему лицу, сделалось ему совсем худо.

Воевода в мгновенье ока оказался рядом.

– Доигрались, мать вашу… сиди, не шевелись! – Ильнар присел рядом на корточки. – Кто-нибудь, живо за лекарем!

Кто-то протопал сапогами в сторону выхода с площадки.

– Если не возражаешь, я мог бы ему помочь, – предложил из-за спины Ильнара ведун. Воевода наградил его убийственно-угрюмым взглядом.

– Валил бы ты отсюда! – сквозь зубы предложил Ильнар. – Ты свое дело уже сделал.

– Если плечо вправит ваш лекарь, парень еще самое меньшее неделю не сможет как следует владеть рукой. Если вправлю я, к вечеру он и думать забудет об этом досадном происшествии.

Воевода медленно поднялся, развернулся и посмотрел ведуну в глаза. И ведь опять не врет, чтоб ему пусто было! За спиной ведуна маячили мрачно-тревожные лица ратников.

– Ну, давай…

Ведун опустился перед ратником на колено, осторожно коснулся пальцами его плеча. Парень дернулся и зашипел от боли.

– Спокойно, сейчас все пройдет.

Ведун невесомо ощупал выбитое плечо, потом, коротко пробормотав что-то себе под нос, обхватил его ладонями и быстро сдавил. Ратник дернулся было снова, но, очевидно, ожидаемой боли не почувствовал и потому постепенно расслабился. Ведун поднялся.

– Все.

Ратник, недоверчиво хмыкнув, осторожно пошевелил пальцами, потом подвигал предплечьем, всей рукой и с удивленной улыбкой глянул на воеводу.

– Как рукой сняло. Будто и не было ничего.

Хмурый воевода протянул ему руку, помог подняться.

– Все, – скомандовал он своим бойцам. – Хватит на сегодня с вас упражнений. Расходитесь пока.

У кого дела – по делам. А кому делать нечего, тем отдыхать.

Разбирая рубахи и оружие, угрюмые ратники потянулись к выходу, бросая на ведуна тяжелые взгляды. Дождавшись, пока все покинут площадку, воевода повернулся к ведуну.

– Думалось мне, что бойцы из твоего братства не для того колдовские секреты осваивают, чтоб соплякам пыль в глаза пускать. Ошибался я?

– Да нет, – усмехнулся ведун. – Все правильно. Только знаешь, воевода, не всем думается так же, как тебе. Как только люди убеждаются в том, что я не очень-то отличаюсь от них – то есть по воде не хожу, в змея пернатого не превращаюсь и огнем по любому поводу не дышу, – у них, почему-то, сразу появляется желание проверить меня на прочность. Оно и понятно: знают, что убивать да калечить я их не стану, опять же, проиграть ведуну вроде как не зазорно, а уж если выиграешь – слава-то какая! Вот и лезут эти чудо-богатыри удаль свою на мне проверять. И если все время от схватки уходить, начинают они думать, что слабость во мне нашли.

– Самолюбие заедает? – мрачно усмехнулся воевода.

– Не без этого, – признал ведун. – Но главное в другом. Если в малом по носу им не дашь, так начинает им казаться, что они и на большее способны. Дескать, раз уж ведун нас опасается, то нежить-то и подавно убежит без оглядки. И суются эти незваные помощники туда, где им совсем уж делать нечего. Мне мешают, сами гибнут, других подводят. Вот и приходится мне, чтоб их упредить, давать некоторым наперед почувствовать, чего они на самом деле стоят.

– Затем и приходил? – недобро прищурившись, поинтересовался воевода.

– Да нет, – ведун кривовато усмехнулся. – Это как-то само собой вышло.

– Зачем тогда? – не отставал воевода.

– А вот посмотреть хотел на твоих бойцов! – помедлив, усмехнулся. – Не сгодятся ли они мне в званые помощники.

– Да уж какие мы, слабосильные, тебе помощники! – съязвил воевода. – Помеха только.

– Если без ума да без спроса в дело полезете – тогда помеха. А стали бы делать как говорю, глядишь, и помочь смогли бы. Что до слабосильности, – ведун заметил, как дернулся воевода, и по губам его скользнула слабая улыбка. – Так порой и песчинка ничтожная может чашу весов на нужную сторону склонить.

Разговоры о «ничтожных песчинках» окончательно вывели воеводу из себя, однако он нашел в себе силы сдержаться. Только зубами скрипнул да кулаки сжал так, что костяшки побелели.

– Ну и что, годимся мы тебе в помощники?

– Нет, – покачал головой ведун.