Сопряжение: Чернильный маг 4 - Эдуард Павлович Поляков

— Меня услышат, но неизвестно кто придёт на зов, — добавил он.

— Запрись в подвале и делай, что нужно.

К этому времени уровень эфира упал до минус двадцати пунктов. Несмотря на бешено колотящееся сердце, я чувствовал слабость, будто вот-вот потеряю сознание.

По идее, Петр мог перекачать ману из моих ребят. Антона и Алисы. Ребята бы не отказали. Но шаман проигнорировал близких мне друзей и поднял сухой перст на Пуговку.

— Ты, — произнес он и указав на место рядом со мною, добавил. — На колени.

Я ожидал чего угодно. Того, что вампирша превратится в туман и бросится на незнакомого ей старика. Что достанет катаны и перевоплотится в смертоносный смерч, как тогда на дороге. Что в конце концов выцарапает старику глаза. Но…

Тощие коленки вампирши глухо ударились в паркет, и, подняв глаза, Эмма ожидала следующего приказа перевертыша. Его не последовало. Морщинистая ладонь Перта легла на ключицу вампирши. Другая — на мое холодное и липкое от пота плечо.

Грудь разгорелась, словно неведомый истязатель приложил к моим ребрам раскалённый утюг. Но я терпел. Терпел, потому что шкала эфира дрогнула и начала прибавляться. Чужая, дикая и неподвластная моему аспекту стихия Инферно заполняла мое ядро.

Вряд ли такие процедуры полезны. Ощущения можно сравнить с кожей на которую плеснули крепкий уксус. Но ядро больше не усыхало, идя в разнос и сжигая себя, чтобы продлить мою жизнь.

Пуговка тихо всхлипнула. Ее медвежий рюкзачек вспыхнул багряными искрами. Прирученный вампиршей демон почувствовал опасность жизни хозяйки и сам вырвался из артефакта.

Пыхнуло жаром и гладко отесанные лиственничные бревна сруба опалило инфернальным огнем демона.

— Отзови импа! — не попросил, а именно приказал Петр.

Тот, в свою очередь, принял перевертыша за врага и атаковал. Вернее попытался. Не смотря на истощение перевертыша, инфернал Пуговки едва не развоплотился от отдачи. Все же Петр, хоть и забытый людьми, но бог! Уверен, ему бы не составило труда отправить демона Пуговки обратно в ад. Но он не сделал этого и лишь повторил свой приказ.

Мгновение концентрации девушки, и имп вновь спрятался в плюшевую игрушку. А я вновь обратил внимание на заполнение рисунка. Хоть мой кабинет и вернул себе первозданный вид, но не воплощенным еще оставался мольберт, на холсте которого уже двигался набросок старца. Заполнение застыло на тридцати пяти процентах и даже полное истощение Пуговки не прибавило и трех процентов.

— Может тебе просто умереть? — произнесла обессиленная вампирша.

Уверен, если бы я подрубил эфирный взгляд, то увидел бы и ее энергетическое тело.

— Нет, — твердо, на сколько это позволяло состояние ответил я.

И на этот раз это была не фривольная блажь. Только сейчас я понял, почему мне не удавался портрет Гомера. Я пытался воспроизвести его образ с других рисунков, пытался создать реплику. А ни одна, даже самая лучшая реплика, не сравнится с оригиналом. Потому мне и не давалось воплощение списанного с чужих набросков рисунка.

То же самое было и с мыслеобразом древнего поэта и игрока. Сейчас я силился вспомнить лицо Гомера. Тщетно. После начала воплощения его будто вымарали из моей памяти, оставив на его месте лишь куцый слепок.

Конечно, можно последовать совету вампирши и шамана. Умереть, потеряв уровень, но выжить. Однако тогда о воплощении одного из первых Искажающих Реальность можно забыть.

Сомневаюсь, что элементаль кошмаров Атропос позволит еще раз порыться в воспоминаниях о его создателе.

Вдруг в коридорах стало темно. В стоящем на отшибе особняке такое не ново. Стоящий в подвале маннапотребляющий электрогенератор имел неприятное свойство глохнуть. Не часто, но стабильно два раза в неделю я спускался в подвал, чтобы с крепким словцом вновь запустить это чудо артефактной маго-механики.

В отличии от прошлых раз, погасло не только электричество. За окном спрятались даже звезды.

Пуговка тоже изменилась в лице. Впервые на моей памяти девушка показала свою упыринную сущность. Обнажила клыки и зажгла алым огнем свои карие глазки.

— Каин!? — зашипев измененным челюстным апаратом произнесла она.

— Да, — ответил ей Фобос.

Парень появился в конце коридора и закатал манжет рубашки, чтобы та не испачкалась о кровь на его руке.

— Вы его вызвали? — сквозь шелестящий голос я почувствовал негодование вампирши. — Как? Зачем? Вы хоть представляете…

— Я его пригласил. И, да, представляю, — ответил я девушке.

В ответ Пуговка рассмеялась.

— Он — Отец Убийства! Он само зло и… Капец ты, Магнус. Совсем не умеешь выбирать друзей.

— И тебя тоже? С тобой я тоже ошибся? — перевел я стрелки на нее. — Пустое. Зови его, — добавил я, обратившись уже к Фобосу.

— Он не может войти, — хмуро произнес Семен. — Ему нужен…

— Нет!!! — почти на ультразвуке взвыла Эмма.

Да что меж ними произошло? Вампирша и первый тауматург — они же дальние родственники по классовой принадлежности. Но от чего-то девчонка ненавидела Каина. Или боялась.

— Говори, — надавил я на вивисектора.

— Он не может войти в дом без приглашения, — скороговоркой выпалил Фобос.

Системное ограничение, из-за которого Отец Убийства и праотец всех вампиров не может войти в чужой дом? Из-за него мы с Каином встречались только на свежем воздухе? Наверное да. Надо будет расспросить Катю, как вернется.

— Каин, я приглашаю тебя! — борясь с хрипотой выкрикнул я.

— Какой же ты идиот! — бессильно выпалила Эмма, вновь становясь похожей на человека.

Шаги Отца Убийства прозвучали в гробовой тишине. Мои девчонки вжались в стены, парни же подобрались. И если Палладин смотрел на Каина с недоверием, то Вивисектор, наоборот, излучал благоговейный трепет.

Даже Эмма, что минуту назад так рьяно протестовавшая против визита Каина, прикусила свой острый язычок.

— Здравствуй, Каин, — негромко произнес Петр, здороваясь с древним игроком.

— А ты вновь меня удивляешь, — на сводя глаз с забытого бога гор Воттоваара, обратился ко мне Каин. — Сколько мы не виделись, Петр? Семьсот? Восемьсот лет?

— Семьсот девяносто четыре года, — бесстрастно ответил Петр.

— Столько лет прошло, а как вчера, — Каин позволил себе улыбку. — Если что, я не в обиде.