Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою - Василий Звягинцев

— То, что голова ещё цела, это не ваша удача, а мой каприз, — сообщила девушка, окончательно приходя в обычную психологическую и физическую форму. — Пока я не устроила принудительную вентиляцию в каждом из находящихся в пределах прямого выстрела организмов — немедленно привести моих друзей в исходное состояние, — подпоручик мельком взглянула на магазин своего автомата, как бы прикидывая, не раздаёт ли несбыточных обещаний, то есть — хватит ли патронов на каждого из присутствующих. Кивнула успокоенно-удовлетворённо. — Минуты вам достаточно на обратную операцию или требуется дополнительная стимуляция?

Снова взгляд на «ППС» с открытым затвором на боевом взводе, теперь чуть более задумчивый. И совсем лёгкая мечтательная улыбка, скользнувшая по губам.

Речь красавицы, столь виртуозно владеющей своим огнестрельным оружием, сама по себе оказала на присутствующих воспитательное воздействие. Они просто не знали, что валькирии были с детства приучены формулировать свои мысли ясно, доходчиво, в наиболее подходящей к обстоятельствам стилистике и тональности. Разумеется, окажись Маша в положении Кристины, на одесской Молдаванке с её специфическими аборигенами, она легко сумела бы использовать лексикон, экспрессию и неповторимый акцент торговки с Привоза или «воровки на доверии», но здесь избранный ею стиль был более уместен.

— Время пошло…

Одной левой рукой, не опуская автомата, она извлекла из нагрудного кармана портсигар, прихватила губами фильтр сигареты, заодно выставила на клавиатуре команду «Переход». Предварительную. Вдруг ситуация потребует экстренной эвакуации. Тогда стандартного резерва «растянутого настоящего» хватит ей, чтобы выскочить с корабля в Замок, даже если неприятный тип в белом халате нажмёт сейчас, к примеру, невидимой отсюда ногой кнопку самоликвидации.

Однако на такую героическую глупость мистер Уилки и все его коллеги отнюдь не ориентировались.

Прикурив, Маша выпустила дым и на всякий случай сообщила в пространство между собой и учёными:

— Такая сигарета горит в среднем две минуты, а я до фильтра докуривать привычки не имею…

— Не беспокойтесь, мисс, всё будет в полном порядке. Я уже снял поле. Ваши друзья как раз через минуту-другую начнут приходить в себя. Только, прошу вас, больше не делайте опрометчивых движений… Мы, честное слово, не хотели вам ничего дурного, мы, напротив, второпях приняли вас за пособников командира и, так сказать…

Варламова присела на край лабораторного стола, сбила о какой-то прибор удлиняющийся столбик пепла.

— Хватит трепаться. Все мои движения исключительно целенаправленные. От опрометчивых следует воздерживаться вам. Сегодня в особенности. Это явно не ваш день. Но если его переживёте, в дальнейшем такая привычка лишней тоже не будет…

Видно было, что прелестная русская спецназовка не прочь поболтать на общефилософские темы даже в такой обстановке. Это сразу успокоило сотрудников, не имеющих непосредственного отношения к руководству «проектом», а один программист в дальнем углу с радостью и некоторым стыдом за неподвластную разуму физическую реакцию организма вдруг понял, что влюбился в эту славянскую Лорелею раз и навсегда. И, прикажи она, без колебаний воткнул бы кинжал (будь он у него) в спину самого профессора Френча, а пуще того — мерзавца Уилки, дерзнувшего посягнуть на жизнь этого ангела, пусть и вооружённого в данный момент. Но ведь мир так груб и несовершенен, как ещё слабой девушке защитить свою жизнь и честь?

Это может показаться невозможным, но Маша сейчас волевым посылом, брошенным в пространство и нашедшим самую расположенную к восприятию жертву, в течение нескольких минут достигла того же результата, что Миледи, в течение пяти дней нейролингвистически охмурявшая пуританина Фельтона, чтобы убедить его убить герцога Бэкингэма[44].

На третьей минуте Егор Кузнецов, поднявшийся как после нокаута, но не ощущая сопутствующих последствий, почувствовал себя достаточно пришедшим в себя, чтобы от всей души, как иногда позволял себе «поучить» матроса, совершившего нечто такое, за что грозил беспристрастный и не нарушающий «прав человека» трибунал, врезал по зубам столь много сегодня претерпевшему Уилки.

Вслед за этим, хотя и не поэтому, полностью вернулся в окружающую реальность и Карташов.

— Давайте, господин инженер, начинайте разбираться, какая от нас с вами польза здесь, и нам — от этих высокоучёных придурков, — сказала Варламова Николаю, увидев, что он «вполне в меридиане».

Читая очень много книг и смотря фильмы, а также часто последнее время общаясь с Фёстом, валькирии обогатили свой лексикон огромным количеством слов и фразеологизмов, позволявшим легко поддерживать желаемый имидж в любой компании.

— Я ведь совсем по другим вопросам спец, — сообщил Николай, жадно при этом рассматривая стенды и пульты, богато орнаментированные циферблатами, всякого рода экранами и экранчиками (от спичечной коробки размером и до полуметра в диагонали), а также кнопками и тумблерами. — Вы ведь, мадемуазель подпоручик, что в итоге хотите узнать и чего добиться?

— Знаете, вы меня лучше Машей называйте, — сказала валькирия, которую издевательски-вежливые обращения Карташова уже достали. — Нас зачем послали? Вас — обеспечить сохранность корабля и аппаратуры, меня — вас защищать. Я со своим делом вроде справляюсь, а вы?

Николай демонстративно тяжело вздохнул, забросил автомат за спину и подвинул к себе кресло перед пультом, пальцем указав, где должен стоять Уилки. Отчего-то все посчитали его главным, как-то упустив из внимания Френча, чему тот был чрезвычайно рад и сейчас прикидывал, не удастся ли как-нибудь подобраться к ведущему «в низы» люку. Там — три метра скобтрапа, не очень длинный коридор и спуск в подбашенные отделения, где расположено «сердце» всей конструкции, центральный процессор, переданный ему сэром Арчибальдом Боулнойзом ещё два года назад, когда затевалась операция в Москве. Без этого процессора все остальные двенадцать тонн оборудования не имеют никакого смысла, их можно спокойно передать русским. Они до пришествия Машиаха[45] будут пытаться разгадать, для чего всё это сделано каким-то сумасшедшим любителем микро- и макроэлектроники. А вот если суметь его унести и спрятать — тогда, считай, ничего ещё не потеряно, и попытку «Дискрешена» можно повторить снова и снова. Или, если так сложится, продать тем же русским, за очень хорошие деньги. Мистер Френч был человек весьма злопамятный и «истинный патриот», только свой «британский патриотизм» толковал очень и очень расширительно.

Мария между тем, отдав необходимые распоряжения Карташову и вполне положившись на Егора в смысле обороны занятой территории, решила обратить внимание на молодого человека в углу. Наблюдательность у валькирий была, можно сказать, генетическим качеством, и в «Печенегах» её старательно культивировали. Любой офицер этого подразделения должен был уметь и за уличного филёра[46] работать, и снайпером в засаде сутки пролежать, фиксируя каждое шевеление в полукилометровом радиусе, и проявляющего к тебе излишний интерес человека на балу в тысячу гостей распознать.

Вот и она узнала обращённый на себя взгляд попавшего на крючок. Довольно, в общем-то, симпатичного парня лет около двадцати пяти, хотя и не лишённого типичной «островной» дебильноватости. У каждой нации есть свои характерные черты, по которым их представителей можно различить в разноплеменной толпе. У англичан примерно с середины прошлого века ускоренными темпами начал формироваться такой странноватый фенотип — взрослые, вполне образованные и «состоявшиеся» мужчины через одного стали выглядеть выпускниками хотя и престижной, но «коррекционной» школы. Немотивированные улыбки, натужная моторика лицевых мышц, предельно упрощённые речевые конструкции с обилием бессмысленных междометий. В России школы для детей с задержками умственного развития неполиткорректно продолжают называть «вспомогательными», если не хуже. Что особенно интересно — британцы, вплоть до начала второй половины ХХ века такого впечатления не производили, совсем напротив. А потом вдруг «процесс пошёл».

Этот инженер тоже, хотя и совсем чуть-чуть, смахивал на дауна. И смотрел он на девушку с тем самым выражением восторженного обожания, когда вот-вот — и слюна изо рта закапает.

Причина Марии была вполне понятна, она знала, как пойманные могут себя вести. Но обычно для нужного эффекта требовалось больше времени и усилий. Впрочем, Юрий сегодня тоже в несколько секунд, без специального позыва выделил её среди ничуть не менее привлекательных подруг. Правда, в Замке она была одета чуть откровеннее остальных.