Ниагара в хрустальном бокале - Элизабет Бартон

– Мы оплатили все вперед и никуда отсюда не уедем! – выпалила Линда.

– В таком случае я буду вынужден привлечь к делу полицию, – с величайшей учтивостью поклонился администратор.

По его виду нельзя было сказать, задела ли его лично история с украденной брошью или, выполняя инструкции, он сочувствовал девушкам.

Как могли убедиться горничные и официанты, миссис Коннор, обвинившая в краже Джоанну, была форменной ведьмой, а миссис Деннехи, ее подружка и владелица броши, – очаровательной стервой со стальными челюстями. Страшная репутация известного адвоката Ванессы Деннехи диктовала руководству элитной базы отдыха поскорее избавиться от девушек, иначе инцидент мог дойти до оценочной комиссии, что грозило лишением лицензии.

– Прошу вас, – сказала Джоанна администратору, – не надо никакой полиции. Мы не хотим скандала. Мы немедленно уедем.

– С какой стати, Джо?! – взвилась Линда. – Ты же…

Джоанна незаметно нащупала запястье Линды и сжала его.

– Мы уедем.

– Так бы и съездила по его вежливой физиономии, – недовольно прорычала Линда, когда администратор оставил их.

Но Джоанна, наоборот, сохраняла хладнокровие, по крайней мере показное. О том, что она недавно плакала, напоминали две влажные дорожки на щеках.

– Как ты не поймешь, им нет дела, воровки мы или нет. – Высморкавшись, Джоанна шмыгнула носом и, вздернув подбородок, пригладила волосы перед зеркалом. – Речь зашла об их репутации. Но я хочу уехать не только поэтому. Если появится полиция, начнутся расспросы, слухи дойдут до директора моего оркестра.

Джоанна решила не думать о том, что произошло, всерьез опасаясь, что лишится рассудка от переживаний, и метала вещи в чемодан, когда в дверь их бунгало снова постучали. Увидев администратора, Джоанна приготовилась к худшему: по требованию Ванессы ее могли официально обвинить в преступлении.

– Мисс Тайлер, я пришел, чтобы принести вам извинения от имени нашего управляющего, – смущаясь от идиотской роли, в которой оказался благодаря женским склокам, сказал администратор. – Произошла ошибка. Вы ни в чем не виноваты и можете оставаться, сколько вам заблагорассудится.

– Старуха призналась? – встряла Линда.

– Старуха? Нет. Полчаса назад вернулся мистер Деннехи. Он сказал, что подарил эту брошь вам и покупка в ювелирном магазине оформлена на ваше имя. Простите еще раз, мисс. В качестве компенсации вам будет возвращена пятидесятипроцентная стоимость вашего проживания у нас.

Джоанна закрыла дверь за администратором и прижалась к ней спиной. Даже теперь, когда инцидент был исчерпан, она не могла освободиться от гадливого ощущения.

– Он тоже поверил, что я взяла эту брошку. Роджер солгал ради меня, – прошептала Джоанна, схватила с тумбочки ключ и выбежала на улицу.

На скамье под окнами арендованного четой Деннехи бунгало, соприкасаясь головами, шушукались миссис Коннор и Ванесса. Заприметив приближающуюся Джоанну, обе как по команде замолчали и, приняв вид благородного возмущения, презрительно уставились на клумбу. Смотреть в сторону «рыжей бесстыдницы», как выражалась миссис Коннор, и уж тем паче здороваться с нею, они считали ниже своего достоинства. Джоанна была настолько расстроенна и оскорблена, что утратила способность воспринимать голоса из внешнего мира. Не глядя по сторонам, она широким шагом приближалась к бунгало Роджера.

– Эй, милочка, куда это вы направляетесь?! – ошеломленно воскликнула Ванесса. – Вам, кажется, было сказано убираться отсюда.

На шум вышел Роджер.

– Джоанна? – удивился Роджер и невольно перевел взгляд на жену.

– Мне надо с вами поговорить, – чуть слышно проговорила Джоанна, но Ванесса уловила смысл ее слов и, шепнув что-то миссис Коннор, направилась к дому.

– Я бы хотела говорить без свидетелей, – быстро добавила Джоанна, чувствуя приближение Ванессы.

– Иди в парк, я тебя догоню.

Нервное напряжение Джоанны передалось и Роджеру. Зная нрав своей жены, он небезосновательно опасался, что Ванесса, разыграв оскорбленное самолюбие, наговорит опозоренной ею же девушке гадостей. Ему хотелось как можно скорее услать Джоанну подальше от своего бунгало, но Джоанна неожиданно проявила твердость.

– Мне нечего скрывать от вашей жены, мистер Деннехи. Я пришла освободить вас от необходимости лгать для моего спасения. Я не приняла ваш подарок в тот день, когда вы купили эту брошь, и до сих пор не изменила свое решение. Я не воровка, как, должно быть, вы решили. Я не брала у вас брошь точно так же, как и вы не вручали ее мне. Прощайте.

– Так моя брошь предназначалась ей?! – вспыхнула Ванесса, схватив мужа за руку, но он вырвал руку и побежал за уходящей Джоанной.

– Я сделал это для нас, Джоанна! Я хотел, чтобы ты осталась, чтобы сплетни не коснулись тебя!

– Сплетни? Когда же ты прозреешь? В Ниагара-фолс только и разговоров, что о незадачливом враче, который завел любовницу на глазах жены. Я уезжаю, твоей жене остаются ее муж и ее брошь.

– Я люблю тебя! – прокричал Роджер в спину Джоанне.

– Это невозможно. – Она шла не останавливаясь, и слезы, вытягивая из сердца боль, градом катились по щекам.

Роджер нагнал Джоанну, преградил ей дорогу и жадно сжал в объятиях.

– Я люблю тебя, разве ты не понимаешь?!

Горячие губы накрыли дрожащие губы Джоанны, теплая волна разлилась по телу. От Роджера пахло мятой и еще чем-то пряным. Ей бы хотелось, чтобы сильные руки, смявшие ее в порыве отчаяния, никогда не размыкались.

Но они были не одни. Эта мысль неожиданно пронзила грудь Джоанны. Она нерешительно открыла глаза и в первую же секунду наткнулась на страшный взгляд Ванессы. Напускное благородство и высокомерие светской леди слетели с нее, словно шелуха с луковицы. Она выглядела взъерошенной и злой, как кошка, попавшая в ведро с водой.

У Джоанны упало сердце. Рядом с Ванессой за спиной Роджера выстроились миссис Коннор под руку со своим полковником, Линда и появившиеся из ниоткуда молодожены Дрейфус.

Перед тем как войти в бунгало вслед за Джоанной, Линда некоторое время кружила вокруг дома, придумывая слова, с помощью которых должна отговорить подругу от ошибки. Джоанна зарылась лицом в мягкое покрывало, плечи ее содрогались от рыданий, пока она, обессилев, не заснула крепким сном обиженного ребенка.

– И грешна я в мыслях своих и делах. – Джоанна стояла на коленях в спальне и шептала молитву. – Велик мой грех и тяжел…

– Ты молишься? – Лицо Линды перекосила пренебрежительная гримаса. – Какой вздор! В чем, позволь узнать, твой грех? В том, что ты влюбилась в хитрого, лживого хамелеона? Разве у него на пальце было обручальное кольцо или он перед первым поцелуем объявил тебе, что его жена премилая жаба?