Последнее новшество - Айзек Азимов

Убедившись, что он бессилен в данный момент объяснить феномен, мистер Данфи задумался над тем, какое влияние может оказать это явление на обстоятельства его повседневной жизни, если оно не исчезнет. К счастью, окна его конторы были настолько затенены соседними зданиями, что даже в летний полдень приходилось включать полное освещение. Однако жизнь мистера Данфи не ограничивалась пребыванием в конторе. Нередко требовалось его присутствие в суде, иной раз ему приходилось завтракать с клиентами или адвокатом. Эксперименты показали, что котелок, надетый на голову, несомненно, скрывает феномен, однако едва ли мистер Данфи мог носить его в подобных случаях. Да, котелок скрыл бы свечение, но в то же время привлек бы внимание к самому мистеру Данфи. Если бы даже мистер Данфи попытался объяснить, что с помощью подобной эксцентричности он скрывает физический недостаток, помимо того что это было бы откровенной ложью, конечный результат остался бы тем же: к его особе было бы привлечено внимание, а это было противно всей его натуре. Мистер Данфи также не мог себе представить, как в таком виде — с котелком на голове — он явится на воскресную мессу или будет играть очередную партию в гольф.

Таковы были его в общем-то неторопливые размышления о возможных случайностях и разного рода затруднениях. Потребовались более спешные соображения практического свойства, когда он заметил, что первоначально слабое и рассеянное свечение с течением дней довольно быстро меняло свой характер. Медленно, но неуклонно свет начал концентрироваться и принимать форму нимба, располагавшегося примерно в дюйме от его макушки. Одновременно яркость его усилилась. Свечение по-прежнему трудно было заметить при сильном электрическом освещении или на открытом воздухе, в солнечную погоду, однако его легко можно было обнаружить при свете утра, в ванной комнате.

Мистер Данфи уже уловил удивление во взгляде своей сестры, которая вела его хозяйство. К счастью, она страдала сильной близорукостью, и он мог, по крайней мере в течение какого-то времени, парировать любое ее замечание, сославшись на неполноценность ее зрения.

Человек, не прошедший закалку бесстрастным безличием закона, мог бы в подобных обстоятельствах поддаться панике. С мистером Данфи ничего подобного не произошло. Сидя по вечерам у камина, с трубкой и стаканом виски, он разбирал обстоятельства дела объективно, так, словно занимался с клиентом, попавшим в затруднительное положение. Он допускал возможность сосуществования со своим феноменом до конца дней. Он предвидел, что привычный уклад его жизни будет неизбежно нарушен, равно как и душевное равновесие и благоприобретенные привычки всей жизни, оплаченные трудами многих лет. В настоящее время он был сам себе хозяин и властитель собственной судьбы. И всего этого ему предстояло лишиться.

Феномен, если он будет прогрессировать в нынешнем темпе, неизбежно достигнет стадии, когда скрывать его будет уже невозможно. Тогда он привлечет к себе внимание окружающих в самой вопиющей и вульгарной форме. Огласка приведет к травле и преследованиям. Пусть даже внимание публики к нему как к чуду продлится всего несколько дней, однако вред, который это нанесет его положению в обществе, будет непоправим.

Чем дольше он размышлял, тем больше приходил к выводу, что угодил в ловушку и теперь бессилен что-либо предпринять. Сходные ситуации — тупик, замкнутый круг бесплодных размышлений — время от времени возникали и в его юридической практике. Собственный опыт подсказывал ему, что тщетную циркуляцию мысли может иногда успешно остановить консультация с посторонним лицом, предпочтительно таким, которое располагает нужными знаниями тонкостей проблемы. Бывало, сам факт такой беседы с глазу на глаз помогал найти выход: так в душную комнату врывается струя свежего воздуха, когда открывают окно.

В данном конкретном случае, однако, консультация могла бы усугубить опасность положения. В конце концов, кому он может довериться? Обратиться к врачу — бессмысленно. Наука, которая не в состоянии объяснить природу свечения обыкновенного светлячка, бесполезна. Кроме того, у него не было знакомых в ученом мире.

Существовала, разумеется, Церковь. Она по меньшей мере имела некоторое академическое либо историческое знакомство с феноменами, в чем-то сходными с рассматриваемым, однако мистеру Данфи нежелательно было обсуждать свой случай в этой особой связи.

Он, несомненно, считал себя добросовестным прихожанином, щедро и незамедлительно — по банковскому извещению — вносил пожертвования, скрупулезно исполнял ежегодные обязанности, что от него и ожидалось, и верил в учение Церкви столь же ревностно, сколь в законы, установленные людьми на земле. Такое положение вещей вполне удовлетворяло мистера Данфи и, как он считал, будет удовлетворять его до конца дней. Если же он со своими затруднениями обратится к служителям Церкви, это, по всей вероятности, нарушит сложившийся порядок, поскольку Церковь подойдет к его случаю единственно с точки зрения своих законных интересов и будет игнорировать его законные интересы.

Нет. Он попал в западню. Выхода из нее не было. Затем, совершенно неожиданно, на него снизошло озарение. Хотя Церковь и являла собой наибольшую потенциальную опасность для его дальнейшего спокойствия, она одновременно предоставляла возможность — если избавление от бремени способствовало облегчению ситуации — найти выход без публичной огласки. Церковь гарантировала тайну исповеди.

Он перебрал в уме местных священнослужителей, прикидывая, как найти к ним подход. Правда, сам он их знал поверхностно, но благодаря сестре, вся жизнь которой была связана о делами местного прихода и духовенства, имел о них довольно полное представление, со скидкой на интеллект сестры. Она, к примеру, была весьма невысокого мнения о главе прихода и выражала сомнение, священник ли он вообще, настолько мало занимали его дела прихода сверх минимального круга обязанностей. В глазах мистера Данфи это было лучшей рекомендацией.

Не дожидаясь, пока озарение будет омрачено возможными сомнениями, он снял трубку и позвонил отцу Райану, прося уделить ему несколько минут вечером следующего дня для обсуждения одной личной проблемы. Отец Райан, зная солидную репутацию мистера Данфи, тотчас согласился.

Отец Райан сам открыл ему дверь. Он принял у мистера Данфи шляпу и провел его в гостиную. Холл и гостиная были ярко освещены. Хозяин предложил мистеру Данфи одно из двух стоявших в гостиной кресел. Несколько минут они беседовали о погоде и политике.

— Итак, мистер Данфи, что же вас ко мне привело?