Чингисхан - Мишель Хоанг

Meng-wu — таково первоначальное название, под которым монголы появляются в эпоху Тан (618–907). Для китайских летописцев племена представляли значительную группу, обосновавшуюся в верховьях реки Амур, — Че-вей, или Ше-вей (Che-wei, She-wei). Речь идет, несомненно, о довольно разноплеменном объединении, включающем протомонголов и тунгусов. Китайцы X века, которые переживали тогда бесспорный расцвет культуры, описывают их как самых гнусных дикарей, людоедов, пожирающих сырое мясо. Тома «Истории династии Ляо» сохранили название различных монгольских народностей (Hei Ta-ta, или черные татары, Bai Ta-ta, или белые татары, и так далее).

Какие же этнические группы в конце XII века были рассеяны на территории, неконтролируемой или оставленной оседлыми народами?

На юго-восток от озера Байкал — от истоков великих сибирских рек Иртыша и Оби — до верхнего течения Селенги и Орхона кочевали найманы. Это были «омонголившиеся» тюрки, говорившие в те времена на монгольских диалектах. Но под влиянием своих соседей уйгуров они пользуются своим собственным языком в канцелярских документах. Изначально шаманисты, они приняли несторианское христианство. Их князь носил титул da wang или tai wang (по-китайски — великий царь), что побуждает предположить сильное влияние подвергшихся китаизации рузгенов (чжурчжэней).

К югу от Селенги на берегах Туула встречались кераиты. По своему происхождению это было, несомненно, довольно непрочное объединение тюркских родов. Их правитель, хан Тогрил, носил, впрочем, тюркское имя, и некоторые историки считают, что в преддверии чингисидской эпопеи кераиты говорили на тюркском наречии. С XII века среди этой народности распространяется несторианство, как об этом свидетельствуют христианские имена некоторых кераитских аристократов.

По берегам Селенги, к югу от озера Байкал, обосновались меркиты — по соседству с лесными племенами, с которыми у них не прекращались столкновения. Этот беспокойный народ долго сопротивлялся монголам и китайцам. Наконец, поблизости от озер Буйр и Кулун, на правом берегу Аргуни жили татары, которые говорили уже на монгольском диалекте, хотя и имели тюркское происхождение. Известные своей агрессивностью даже на западе татары столкнутся с рузгенами, царствовавшими в Северном Китае и Манчжурии.

Собственно монгольские племена, объединяющие, без сомнения, менее миллиона душ, живут вокруг озера Байкал и истоков великих сибирских рек, текущих на север. Разделенные на множество родов, одни крупные, другие незначительные, они находятся в состоянии вечных политических конфликтов, несмотря на традиционные земельные границы, отделяющие места летнего выпаса и зимних стоянок, отведенных каждому роду. Нарушение устных договоров, регулирующих принадлежность пастбищ, частые угоны скота, разнообразные кражи и соперничество между главами кланов влекут за собой бесчисленные обиды, месть и вендетту, главные действующие лица которой иногда не помнят, из-за чего она началась. Кланы объединяются на один сезон, на время, пока длится конфликт, или даже на много лет, затем по какой-то непонятной причине группа распадается, каждый род или семья вновь обретают полную независимость и становятся соперниками соседей.

Начиная с X века Верхняя Монголия переживает период глубокой анархии, яростных стычек между племенами. Кочевые народы, монгольские племена, — онгхираты, меркиты, татары, ойраты, барулы — близки друг к другу по происхождению, языку и, главное, образу жизни, но, очевидно, не образуют нацию. Они никоим образом не подготовлены к какой бы то ни было форме союза, поскольку у них нет ни настоящих общественных установлений, ни закона о наследовании. Чтобы их объединить, нужны жесткие рамки, которые только сила или власть князя способны установить. Как будет не однажды, исчезновение хана влечет за собой распад любого союза или организации племен. В этом слабость монгольской феодальной системы, слишком часто неспособной прибегнуть к наследственной передаче хананата. В монгольских племенах власть находится там, где установлен шатер хана, в то время как в ту же эпоху у оседлых народов царская власть ассоциируется со столицей, если не постоянной, то хотя бы традиционной.

На протяжении более двух тысячелетий китайцы связаны с монгольскими или тюркскими кочевниками, то сражаясь с ними, то обращая их в вассальную зависимость: смотря по тому, враждебны ли они непримиримо или усмирены, китайцы часто обозначают их термином «варвары сырые» (crus) или «варвары вареные» (cuits). Но они поддерживают с ними и торговые отношения, покупая, в частности, лошадей для своих войск.

Хитаны и рузгены, эти бывшие кочевые народы, перешедшие к оседлости и создавшие могучие империи, также не избегают контакта с этими «варварами». Обосновавшись в Пекине (1153), «окитаившиеся» рузгены (династия Цзинь), завязывают с ними дипломатические отношения, ведя с кочевниками очень двусмысленную политику. Чаще всего они пытаются разжечь внутренние конфликты между племенами, чтобы воспользоваться их плодами. Пекин, очевидно, был заинтересован в том, чтобы если не сделать кочевников своими союзниками, то хотя бы воспользоваться доброжелательным нейтралитетом этих племен, представлявшим защитный буфер для границ империи. Чтобы завоевать доброе расположение этих народов, цзиньским императорам иногда было достаточно отправить их ханам редкостные для степей дары — различные предметы, изготовленные в китайских художественных мастерских. Иногда им посылали надоевших наложниц или принцесс, разонравившихся при дворе. Или еще раздавали иногда титулы представителям знати варваров. Эта тонкая политика неизбежно влекла за собой компромисс, даже компрометацию. Она могла посеять непримиримую вражду между разобщенными племенами, беззащитными перед происками китайской дипломатии. Около 1150 года татары выдали таким образом пекинским властям кераитского правителя Маргус-Буйрак-хана, затем монгольского принца Оэкин-Баркака, сына первого «объединителя» монголов Кабул-хана, предполагаемого предка Чингисхана. Они передали также своему могучему соседу Амбакай-хана, вождя тайтчиутов, того самого, чьи вдовы спровоцировали конфликт с Оэлун, матерью Тэмуджина. Эти примеры предательства навсегда останутся в памяти великого хана.

Стычки, чередующиеся с подлыми политическими актами, разжигали бесконечные войны между группами монгольских племен — ситуация, по крайней мере, неблагоприятная для их объединения.

Постоянное смешение кочевых народов Центральной Азии, их временные союзы, за которыми следует постепенный или резкий разрыв, привели к скрещиванию или полной ассимиляции отдельных более или менее родственных групп. Миграция, вторжения, рассеивание не всегда оставляли след у этих кочевников, не имеющих письменности, но языки, на которых они говорят, проливают свет на их происхождение.