Нартов - Виктор Данилевский

Свыше десяти тысяч пудов металла вибрировало и ширило свой звон, когда все колокола Ивана Великого начинали свою симфонию. Теперь предстояло ввести в нее мощную октаву нового Царь-колокола, который должен был один весить больше, чем все колокола, вместе взятые.

Обратив внимание на многочисленные трещины в пристройке к Ивану Великому, где был установлен погибший при пожаре предшественник гигантского колокола, Нартов пришел к выводу и отметил это в своей записке, что новый Успенский большой колокол («Царь-колокол») здесь устанавливать нельзя.

Правительственные чиновники императрицы Анны Ивановны не верили в то, что русские мастера смогут решить задачу отливки и подъема колокола-гиганта. Попытались подыскать зарубежных техников, но никто из них не отважился. Из Франции сообщили, что королевский механик Жермен считает предложение отлить десятитысячепудовый колокол просто шуткой. Пришлось поручить изготовление Царь-колокола русским специалистам.

Когда Нартов писал свою записку, уже была подготовлена литейная яма. Он тщательно изучил это сложное сооружение, проверил каждую из связей, на которые пошло без малого семь тысяч пудов широкополосного, брусчатого, мелкополосного кричного железа. Андрей Константинович увидел семиметровые полосы работы знакомых кричных мастеров с Поротовских заводов, на которых ему пришлось поработать вместе с Петром I в 1724 году. Как опытный техник, Нартов тщательно проверил кладку литейной ямы, выложенную из миллиона с лишним штук строительного, сырцового и огнеупорного кирпича.

Нартов помогал Ивану Федоровичу и Михаилу Ивановичу Моториным, литейщикам невиданного колокола. Он разработал проект подъемника для того, чтобы извлечь из литейной ямы будущую двенадцатитысячепудовую отливку и отправил его для утверждения в Петербург.

Первая попытка отлить Царь-колокол, предпринятая Моториными в конце 1734 года, была неудачной. Произошли прорывы металла. Пожар уничтожил подъемник. Для возобновления работы необходимо было извлечь металл из литейной ямы и восстановить последнюю. Прежде всего следовало поднять закрывавшую неудачную отливку верхнюю опоку — кожух. Это было нелегкой задачей — кожух весил более семи тысяч пудов (115 тонн).

Моторин сперва не послушал Нартова, решил применить подъемник своей конструкции. Произошло то, что и предвидел Нартов: «Моторина махина такую тяжесть удержать не могла». Из-за неправильной конструкции бревна по аршину в диаметре (0,7 метра) ломались, как спички, подъемник развалился, кожух остался в яме.

После неудачи Моторина Нартов построил свой оригинальный подъемный механизм, который легко поднял семитысячепудовый кожух. Металл извлекли из ямы и начали заново готовиться к литью.

В ноябре 1735 года М. И. Моторин блестяще выполнил новую отливку. Теперь оставалось только при помощи механизмов Нартова поднять Царь-колокол из литейной ямы и установить.

Петербургские чиновники погубили все дело. Они пренебрегли проектом Нартова и поддержали бездарный проект механика Хитрова. Нартов, возвратившийся в Петербург в начале 1735 года, тщательно изучил этот проект, доказал, что в нем нет «никакой осторожности» и «механического остроумия», что новый проект несостоятелен, противоречит «правилам математическим, механическим и физическим».

Блестящие знания и опыт Нартова проявились в его глубоком понимании динамики подъема. Он показал, что в машине Хитрова из-за перекоса канатов и неправильного расположения блоков неизбежно будут происходить разрушающие удары, «жестокий порыв» в такой степени, что верхняя часть колокола «и с ушами оторваться может».

После этого даже вельможи, распоряжавшиеся всеми делами, поняли, что проект Хитрова никуда не годен. Осталось только одно — использовать проект Нартова. Успешный подъем 115-тонного кожуха доказал, что Нартов отлично справится и с подъемом 200-тонного колокола. Но императорские чиновники предпочли оставить Царь-колокол в литейной яме. Здесь он пролежал конец 1735 и весь 1736 год. Наступила весна 1737 года. На исходе мая в Кремле вспыхнул пожар. Возникло опасение, что огонь уничтожит колокол. В разгар пожара, когда разогрелся даже колокол в литейной яме, его стали заливать холодной водой. По всему его телу пошли трещины, внизу откололась глыба металла.

Царь-колокол был безнадежно испорчен. В таком виде он пролежал в литейной яме ни много ни мало сто лет. Только в 1836 году его подняли и водрузили на постамент, на котором он стоит и сейчас.

Нет среди посетителей Кремля человека, не испытывающего возмущения против тех, кто довел до порчи великолепное творение московских мастеров, лишил величайший из колоколов возможности подать свой могучий голос.

Царь-колокол, установленный теперь на постаменте в Московском Кремле.

24 ноября 1734 года один из петербургских вельмож, руководитель всего монетного дела в стране, недовольный независимостью и прямотой великого инженера, прислал в Москву указ с запретом Нартову писать от своего имени в Петербург: «…впредь того не чинить под штрафом».

Попытки Головкина самым грубым образом заткнуть рот Нартову произошли из-за того, что тот вскрывал безобразия и злоупотребления в ведомстве названного вельможи.

Беспокойный механик привык работать вместе с Петром I, бороться решительно со всем, что противоречит государственным интересам. Замечая многие непорядки в монетном деле, Нартов неоднократно писал о них в Петербург, кстати самому же Головкину. В частности, Нартов проверил гири, применявшиеся в Москве на Кадашевском, Красном, Китайском монетных дворах, в Коммерц-конторе и других местах. Оказалось: что ни гиря, то свой вес. Расхождения составляли до 24 золотников у пуда. Нартов установил также, что весы из-за несоответствия в их плечах недостаточно точны. Все это давало возможность совершать злоупотребления, особенно при взвешивании серебра и золота [10]. Нартов потребовал, чтобы ему дали возможность поехать в Петербург, заняться в своей лаборатории решением задачи упорядочения техники монетного дела. На это Головкин, как обычно, ответил отказом.

Тогда Нартов послал Головкину свой новый труд, законченный в октябре 1734 года, — исследование о научной организации монетного производства, чтобы «монетное дело в своем достоинстве могло на непоколебимом фундаменте утверждено и оплотом ограждено быть».

Исследование состояло из трех частей: 1. Об упорядочении взвешиваний. 2. Об упорядочении проб. 3. О введении правильной системы отчетности при изготовлении денег.

Для защиты государственных интересов от злоупотреблений Нартов разработал систему книг для записей расхода металла, угара и всех выполняемых операций, включая работы резчиков монетных штампов, инструментальщиков, токарных мастеров и их учеников.