Грязные игры - Фридрих Незнанский

Да.

Говорят, он хочет выиграть в следующем году Кубок Стэнли?

Да.

Ты не слишком словоохотлив, Валера. Ну лад­но. Перейдем к самому главному. Дело в том, что этот Патрик Норд и мне предложил играть в этой команде.

Угу. — Павел почувствовал, что Коняев не осо­бенно этому удивился. Как будто он ждал, что рано или поздно это произойдет. Или знал заранее?

Ты знал об этом? — не удержался Павел.

Норд мне о своих планах не докладывает, — уклончиво ответил Коняев.

Ясно... Слушай, Валера, у меня был позавчера разговор с ним. И он предложил мне смешную сум­му. И сказал при этом, что и ты, и Шаламов, и Ким согласились играть на таких условиях. Это правда?

Коняев помолчал, как будто обдумывая ответ. Потом сказал:

В контракте есть пункт, по которому мне запре­щено раскрывать сумму гонорара. Так что извини...

Да о чем ты говоришь! О размерах гонораров можно прочитать в любом хоккейном журнале! Я хочу только знать, действительно ли вы согласи­лись играть за гроши. То есть, конечно, не за гро­ши, а за минимальные деньги?

Коняев опять вздохнул.

Паша, — сказал он тихо, так, что Бородин еле слышал его голос, — я тебе могу сказать толь­ко одно. Норд очень сильный и влиятельный чело­век. Он может многое. И если Норд захочет, чтобы ты играл в его команде, тебе придется это сделать.

Погоди-погоди! Что значит — придется? По­чему это я должен играть за копейки?

Ну-у... я не могу тебе сейчас всего сказать. Да, думаю, ты и сам скоро поймешь. Кстати, не за та­кие уж и копейки.

Слушай, Валера, ты не мог бы сказать яснее? Все-таки мы не вчера познакомились.

Нет, не могу. Но чтобы было понятнее, имей в виду, что контракт с Нордом мы все подписали толь­ко на год. И без права продления. Паша, год можно поработать и за небольшой гонорар. Хотя бы... хотя бы ради собственного спокойствия.

Да что вы все там, с ума посходили?! — зао­рал Бородин в трубку.

Но из нее доносились только отбойные гудки...

...Был произведен дренаж правого легкого и удаление остатков размозженных тканей. Наложе­ны швы. Внутренний разрыв небольшой, так что можно сказать, что он легко отделался. Назначе­ния — обычные в таких случаях. Состояние боль­ного удовлетворительное, стабильное. Что еще? Организм крепкий, тренированный, так что, думаю, справится.

Скажите, а он может говорить?

Думаю, пока нет. Хотя вроде бы состояние позволяет. Дыхание приведено в норму, легкие фун­кционируют, хотя и не в полную силу — вы пони­маете. Головной мозг не поврежден, только слабое сотрясение. Но он много спит. И лучше его не бес­покоить.

В белом — это врач. Павел уже его видел. Рядом стоял человек в фуражке и в халате, накинутом на милицейский китель.

Боль ушла в глубину. А иногда казалось, что ее вообще нет. Павел чувствовал себя гораздо лучше, чем в прошлое пробуждение.

Странно. Пятеро задних пассажиров здорово пострадали. Двое погибли, другие в реанимации. А Бородин сравнительно легко отделался.

Так, значит, не обошлось без жертв... Интерес­но, кто погиб?

Если бы не это бревно... А я-то думал, что эти «линкольны» крепче.

Да что вы, товарищ милиционер...

Можете меня называть Вячеслав Иванович.

Все это легенда. Вот недавно был случай. Води­тель, понятно — подвыпивший, на скорости около ста тридцати врезался в фонарный столб у троллейбус­ной остановки. Дело было ночью, так что никого не задел. Самое смешное — машину от удара разорвало надвое. Заднюю часть отбросило в сторону, а пере­дняя вместе с водителем от удара поменяла направ­ление движения и угодила в подземный переход. Меж­ду прочим, это была «БМВ» последней марки.

Надо же!

А это еще не все. Покатилась она по ступень­кам, врезалась в стену. И самое главное — у води­теля ни царапины. Ни единой! Можете себе пред­ставить?

Человек в форме покачал головой:

Такое только в кино увидишь!

А вот и не в кино. В жизни. Так что этот человек выбрался из обломков своей машины, по­сетовал немного, а потом на той же остановке сел в троллейбус и домой уехал.

Даже ГАИ не дождался?

Нет, дежурная машина уже приехала... Гля­дите-ка, наш больной открыл глаза.

Врач склонился над Бородиным. Блеснули стек­ла очков.

Добрый день. Как вы себя чувствуете?

Хо... хорошо. — Язык слушался с трудом, но Павел с облегчением обнаружил, что туман перед глазами рассеивается и он может говорить и ви­деть собеседника.

Так уж и «хорошо». Голова не болит?

Нет.

Славно, славно. Скоро выздоровеете. Тут к вам из милиции пожаловали. Так сказать, из правоохра­нительных органов. Хотят задать несколько вопросов.

Врач повернулся к человеку в фуражке и форме:

Несколько. Понимаете? И желательно, чтобы ответы были как можно короче. Разрешаю вам му­чить больного в течение десяти минут. И не больше.

Хорошо, доктор. — Грязнов сел на соседнюю кровать. — Здравствуйте, я полковник Грязнов, ис­полняю обязанности начальника МУРа. Мне надо выяснить некоторые подробности аварии. Вы мо­жете отвечать на вопросы?

Да.

Скажите, почему именно вы сидели за рулем машины?

Водитель пропал.

Как это — пропал?

Не знаю. Мы его ждали, но он пропал.

Ответы короче, — напомнил доктор.

То есть Осипов приехал встречать вас с шофе­ром, а потом тот куда-то пропал?

Да.

Интересно. — Грязнов сделал пометку в своем блокноте. — Вы помните, как произошла катаст­рофа?

Да, помню.

Павел уже открыл рот, чтобы рассказать о событи­ях той ночи, как врач протестующе замахал руками.

Нет. Этого я не позволю. Ему противопоказа­но долго говорить. И к тому же треть времени уже вышла.

Хорошо, — терпеливо сказал Грязнов, — я буду рассказывать, а вы говорите «да» или «нет».

Вот это другое дело, — успокоился врач. Грязнов секунду подумал, а потом спросил:

Причиной того, что ваша машина свернула с проезжей части, был встречный автомобиль?

Да.

Он пытался прижать вас к бордюру?

Павел покачал головой.

Значит, резко свернул в вашу сторону?

Да.

Эта была иномарка?

Нет.

Отечественная? «Жигули»?

Нет.

«Москвич»?

Да.

Современной модели?

Да.

Цвет помните?

Нет. Темный какой-то.

Грязнов разочарованно вздохнул.

И номера, конечно, тоже не видели?

Павел покачал головой.

Вы слышали какие-то звуки в этот момент?

Да.

Что-то похожее на хлопок?

Да.

Этих хлопков было несколько?

Да.

По вашей машине стреляли. По колесам тоже. Вы чувствовали, что шины спускают?

Да.

Так, господа хорошие, время вышло, — встрял в разговор врач. — Все. Больному нужно отдыхать.

... Если бы кто-нибудь рассказал Бородину эту историю, он, скорее всего, не поверил бы. Угроза­ми и давлением согнать знаменитых хоккеистов в свою команду? Силой заставить согласиться на со­вершенно невыгодные контракты? Бред какой-то.

Однако после разговоров со Старевичем и Коняе­вым Павел был уверен, что два пожара и взрыв — это дело рук Норда. Что же тогда будет его следую­щим «доводом»?

Об этом было страшно подумать.

Может, обратиться в милицию? Павел сразу же отбросил эту мысль. Что он им скажет? Что ему предлагают работу, а он не хочет? А если попросят назвать сумму, которая любому здесь, в России, по­кажется огромной? И потом, как он докажет, что все это подстроено Нордом? Никаких фактов нет. Ни одной угрозы не было произнесено вслух. Ко­нечно, уголовное дело по факту взрыва вроде воз­будили, с утра приходили люди из МУРА, что-то выспрашивали, но толку...

Уехать в Штаты? Но как оставить тут мать и Инну? Норд способен на все — в этом он уже убе­дился. Взять их с собой? На получение американс­кой визы уйдет масса времени. Что делать?

Интересно, всех остальных Норд «уговаривал» та­ким же образом? Наверняка. И им пришлось согла­ситься. И смолчать. Иначе об этом бы узнали все. Ясно, что Норд постарался обезопаситься от этого.

С другой стороны, почему никто из хоккеистов не заявил в полицию в Штатах? Тамошние блюсти­тели закона были бы только рады раскрыть еще одного «русского мафиози». Боятся Норда?

Скорее всего...

Вопросов было много. И почти все они остава­лись без ответа.

Павел думал весь день. Но так и не пришел к какому-то решению.

А вечером опять зазвонил телефон. Павел уже знал, кто это.

Алло. Это говорит Патрик Норд.

Да, я слушаю.

Как поживаете, господин Бородин?

Спасибо.

Я послезавтра улетаю в Штаты, — Норд гово­рил сухим, деловым тоном, — поэтому вы должны принять свое решение до этого срока. Простите, но дела обязывают. Кстати, в случае вашего согласия я могу предложить вам полное возмещение ущер­ба, который вы понесли позавчера.

Поражаюсь вашей щедрости, господин Норд, — не выдержал Павел.