Взмах чёрного крыла - Вера Окишева

— О, прости, Тина, — шепнул он и, легко подхватив на руки, переместился на гостевой диванчик, где усадил меня себе на колени и продолжил то, чем мы занимались. А я, по-прежнему пребывая в сладком красочном дурмане, даже и не подумала возмутиться. Обвив его руками за шею, я практиковалась в поцелуях с тем, кто, без сомнения, даст сто очков вперёд любому, с кем до этого мне приходилось целоваться. Где-то на задворках сознания я отдавала себе отчёт в том, что уже слишком возбудилась, и прекрасно чувствовала, что мужчина тоже, но только чёткое ощущение упирающегося в бедро, наливающегося жаром и твердостью бугорка отрезвило меня.

Я захотела прекратить поцелуй, но Гетер лишь с силой прижал меня к себе, а поцелуй из ласкового превратился в агрессивный. Оборотень уже целовал не губы, а шею, заставляя тело трепетать, а глаза жмуриться от ускоряющегося калейдоскопа картин, как будто меня заставили смотреть чьи-то фотографии в ускоренном режиме просмотра. Я содрогалась от наслаждения, когда его горячие губы прокладывали дорожку по скуле, не оставив без внимания подбородок. Мужчина рукой сжал мои волосы, оттягивая голову назад, открывая беззащитную шею. Он целовал меня, словно клеймил, изучая каждый участок шеи. Я хваталась за его плечи, боясь потерять себя в шквале новых ощущений и вспышек ярких образов.

Никогда прежде не чувствовала себя настолько возбуждённой. Никогда поцелуи не разжигали во мне такой страсти и не вызывали томительной тяжести внизу живота. Гетер же, не останавливаясь, вновь вернулся к моим губам, и я опять его поцеловала. Сама, по своей воле, желая поделиться своим состоянием с мужчиной, чтобы и он горел в таком же жадном пламени. Его руки стиснули меня в стальных объятиях, а мне вдруг стало не хватать воздуха. Я не могла остановиться и продолжала целовать, всё больше и больше ощущая сверлящую боль в голове и тяжесть во всём теле. Гетер отстранился первым, опрокинув меня к себе на руку. Моя голова оказалась на его плече.

— Тина, ты безумно сладкая. Ты пьянишь, как молодое игристое вино с моих южных виноградников, — тихий смех, лёгкие поцелуи, были они или нет, я уже не могла определить. Всё казалось сном — и наш поцелуй, и искры в чёрных глазах — сном волшебным и очень приятным.

А пробуждение жестоко швырнуло в пучину реальности. Я очнулась в той же самой спальне, что и в первый раз, только теперь полностью обнаженной, и шёлковое одеяло неприятно холодило кожу. Стыд за вчерашнее своё поведение накрыл с головой, так что я свернулась калачиком, застонав. Было так паршиво осознавать, что всего лишь от поцелуя я увлеклась настолько, что потеряла всякий разум! О боже, ну почему было так приятно целоваться, почему я так поплыла, так возбудилась?

Дикая слабость до сих пор переполняла тело, а головная боль была мне наказанием за недостойное поведение. Я с трудом выпуталась из одеяла, прикрыв глаза от подступившей тошноты, и поплелась в душ, чётко зная, где он и как им пользоваться. Магия в этом мире сочеталась с обычной техникой. Вода включалась лёгким нажатием соответствующего камня на стене возле крана. Всё как у людей, если бы не одно «но» — вода лилась из потолка, прямо из потолка, словно проливной дождь.

Я подставила тёплым каплям лицо, прокручивая в уме представления тенгарцев о мироустройстве и их описание собственного мира.

Я не раз слышала дома, на Земле, и недоказанные домыслы, и научно обосновываемые теории о том, что миры параллельны. Их представляли и спиралью, и многослойной бумагой, и даже взаимопроникающими сферами. В видении тенгарцев миры, словно бусины, нанизаны друг за другом на браслете Создателя. И в каждом из миров-бусин Он кропотливо создавал целую вселенную с различными разумными существами. А самыми древними творениями являлись драконы, и именно их Он наделил огромной мощью и тайными знаниями, недоступными другим расам. А наша Земля, как и галактика, где мы обитаем, была сотворена последней. В ней практически нет магии, так, жалкие крохи, доступные лишь очень немногим просветлённым и одарённым землянам, словно на нас её не хватило, всё досталось первым сотворённым Им созданиям. А ещё я узнала, что вампиры тоже оборотни — летучие мыши. Вот и кто бы мог подумать! Хотя если припомнить прочитанные когда-то книги, то описанный в страшных сказках образ жизни вампиров полностью соответствует их животной ипостаси: постоянно спят в тёмных пещерах, слепнут при дневном свете, питаются кровью живых существ и лишь изредка выходят на охоту под покровом ночи.

Нежась под тёплыми струями и перебирая в уме основные правила и неписаные законы жизненного уклада самих тенгарцев, я внезапно осознала, насколько терпеливо и бережно относился Ли ко мне всё то время, что я нахожусь в его доме. Да, разумеется, люди с Земли здесь на вес золота, и оборотни буквально трясутся над ними, предоставляя им великолепные условия для проживания. Великолепные для рабов. Другого слова я не могла подобрать. Я содрогалась от омерзения, так как всплывающие перед внутренним взором картинки приводили меня в ужас. Люди здесь были ухожены, одеты как драгоценные красивые куклы, которыми дорожат хозяева. Их охраняли и даже страховали, но они не покидали дома своих господ без сопровождения, и у них не было права голоса в принципе. Всё, чем им можно было заниматься — это выполнять обязанности, назначенные им их хозяевами, в качестве постельной игрушки или просто еды.

А Гетер не просто меня берёг, но и позволял непростительно своевольно относиться к себе. Теперь я поняла, насколько нарушила все мыслимые и немыслимые правила, установленные в этом мире. Ведь наложница — это просто безмолвная постельная игрушка, с которой господин спит, когда ему вздумается и как ему вздумается. Некоторые щедрые хозяева даже делились с особо важными гостями, а иногда могли на время поменяться такими «питомцами» с кем-то из друзей или родственников. Нет, особого физического вреда им при этом не причиняли, но никого из хозяев нисколько не заботили чувства их живой собственности. Единственный плюс, который я для себя выяснила, заключался в том, что этот статус делал меня неприкосновенной. Никто, кроме господина, не мог мне указывать, даже законная супруга. Но его я должна беспрекословно слушаться, почитать, преклоняться, в глаза смотреть не смея, дышать и то через раз, ожидая приказа.

А вот любовницы-тенгарки, как и у нас, могут служить заменой официальным женам, и иногда даже смещают супружниц, занимая их место.

При этом при всём детей здесь не просто любили, а обожали, вне зависимости от того, кто и при каких обстоятельствах их родил — в браке или вне брака, оба родителя тенгарцы, либо кто-то чистокровный человек. Наверное, потому, что дела с рождаемостью у всех оборотней обстояли не особо радужно. Для меня стало откровением, что здесь, на Тенгаре, всё самое лучшее достается детям, и родители всех сословий уделяют воспитанию своих отпрысков достаточно много времени. Тогда отчего же император так отнёсся к нам с Мином? Почему отказался от нас? Я не находила ответа. Тут были провалы, я чувствовала, что не вся информация была мне известна. Нужно было почитать дополнительно.