Слой - Евгений Прошкин

На него посмотрело сразу несколько человек, но сотника среди них не оказалось. Померещилось?

— Петр!! — крикнул он.

Люди шарахнулись в стороны, кто-то принялся язвительно шутить, но Косте было не до условностей. Он отчаянно рвался туда, где только что стоял сотник или кто-то чертовски на него похожий. В этом вряд ли был какой-то смысл, ведь он сам все видел — тогда, на Кузнецком, но надежда на чудо, скверная черта русского характера, заставляла его пробиваться сквозь потную гущу дальше, к переходу на Кольцевую. Чем энергичней он работал локтями, тем скорей ему уступали дорогу, а всякие красноречивые покашливания его не волновали. Он был один — в целом мире, и он готов был с этим миром сразиться, лишь бы догнать своего сотника.

— Петр!! Ты где?! — исступленно заорал Костя. Теперь обернулись все, и он, пользуясь возникшим оцепенением, бешено завертел головой. Взгляд на миг выхватил из толпы знакомый профиль: покатый лоб, убегающие на затылок волосы, нос картошкой, круглый старушечий подбородок — все рубленое, контрастное, как на черно-белом снимке. Нет, это не Петр. Конечно, не он, это чья-то чужая морда, но почему она его так зацепила?

Константин моргнул, и морда исчезла, а через один удар сердца он уже не мог с уверенностью сказать, действительно ли там кто-то был или это ему пригрезилось. Стадо пришло в движение, и Костя понял, что никого не найдет.

Матеря себя за то, что отвлекся, он отступил к колонне. Если б он смог встретиться с сотником... Но как? В мире с действующим метро многое было по-другому. Многое находилось не на своем месте — члены Чрезвычайного Правительства работали черт знает кем, а от Народного Ополчения осталась лишь одноименная улица на «Октябрьском поле». Две трети черного списка он совершенно спокойно разыскал через справочное бюро на Киевском вокзале, но адрес Петра не спросил — он помнил его сам. И, конечно, ни разу к нему не ходил. К кому идти, если Петра убили?

А если нет?

Костя решительно вышел из-за колонны и влился в реку, текущую к эскалатору. Час пик — не лучшее время для поездок, особенно с двумя пересадками. До «Арбатской» он доедет и на тачке. В кармане похрустывали плотно сложенные четыре сотни, деньги, происхождение которых его так тревожило — совсем недавно. Давно. Это было давно. И, главное, не с ним. Тот малахольный географ удавится, но на тачку не разорится, а он, Костя Роговцев, может себе позволить. Тем более за счет беллетриста Валуева, царство ему небесное.

Машин в городе было пруд пруди, и на такси получилось еще дольше, зато с комфортом. Показывая, где свернуть, Костя на всякий случай пояснил:

— У магазина «Мелодия».

И по привычке добавил:

— Который взорвали прошлой зимой.

— Чего взорвали? — оторопел водитель.

— "Мелодию", — буднично ответил Константин. — Или у вас не взрывали? Значит, это только у нас.

Таксист поцокал языком, но промолчал. Он на своем веку слышал и не такое.

Костя велел остановиться у красной кирпичной школы с чудным номером «1234» и, заплатив сверх оговоренной суммы, зашел в подъезд старого пятиэтажного дома.

Сердце забилось сильней и чаще. Шансов было немного, но если он все же не обознался, если Петр жив... Что из этого следует. Костя так и не решил — он уже стоял у двери и давил на звонок. Лишь успел довести сладкую мысль до конца: если сотник жив — это здорово.

— Вы к кому? — осведомились из-за цепочки. Ну да, правильно. Петр обитал в коммуналке.

Это в отдельных квартирах спрашивают «Кто там?», а в коммунальных — «К кому?». Большая разница.

Константин рассмотрел жестяную табличку над звонком — в списке значилось шесть фамилий, но Еремина среди них не было.

— Я к Петру, — сказал он.

— Нет у нас никаких Петров, — недружелюбно отозвался некто, скрывавшийся за дверью.

— Откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.

— Нет у нас Петров, и говорить не о чем, — отрезал жилец.

В узкую щель был виден только кусок коридора и волосатое предплечье с бледной татуировкой «Сахалин 1957-1961». Не позволяя захлопнуть дверь, Костя выставил вперед ногу.

— Мне бы на два слова...

— Толик, что там? — раздался женский голос.

— Петю какого-то... С утра по телефону голову морочили, а теперь вон приперлись. Здрасьте.

— Небось опять к Петуховым.

— Да уж не ко мне, — поддержал Толик с Сахалина. — С этими Петуховыми никакого покоя. Базар, а не квартира.

— То у них племянники, то студенты психованные, то этот... полтора месяца околачивался.

— Норкин, — с фальшивым почтением подсказал Толик-Сахалин. — Ты с ним на «вы» и за ручку! Два образования высших, не смотри, что из себя мухомор.

Соседка неохотно гыгыкнула и, судя по звуку шагов, удалилась. Костя постоял еще несколько секунд, пока до него наконец не дошло.

— Норкин? Может, Нуркин? — спросил он, потешаясь над собственной наивностью. Надеяться на случайную встречу в десятимиллионном городе — это...

— Во-во, Нуркин, — чему-то обрадовался Толик. — Ты тоже к Петуховым? Не пущу. Нет их. Вот на лестнице и дожидайся.

— Хорошо, — легко согласился Константин. Он взялся за дверь и изо всех сил дернул ее на себя. Цепочка от подвесного унитаза лопнула, и Костя, ткнув негостеприимного соседа в солнечное сплетение, переступил через порог.

— Ты что это?.. — растерянно молвил Толик-Сахалин. — Ты драться, да? Ну я тебе щас...

Крепкий мужик в тренировочных штанах и майке на бретельках сжал кулачище и разудало, с каким-то бесшабашным «ы-ыых» размахнулся. Костя одобрительно кивнул, но за мгновение до прилета кулака нырнул в сторону. Одной рукой он перехватил запястье, а другой легонько, без особых затрат ударил по Толиному локтю. Сахалинец послушно упал на колени.

— Кто еще дома?

— Мы только, — простонал тот. — На работе твои Петуховы. Руку отдай, сломаешь!

— Как бабу зовут? — спросил Костя, помогая ему подняться.

— Лиза.

— Елизавета! — громко позвал Костя. — Можно вас на минуточку?

Из боковой комнаты выглянула пожилая женщина с какой-то кастрюлей.

— Ты на кой его впустил?

— На кой, на кой... — проворчал Толик. — Человек больно хороший.

— Задаю один вопрос и ухожу, — мирно объявил Константин. — Если я правильно понял, Нуркин здесь не прописан.

— Нет, не прописан, — единодушно заверили жильцы.

— Но появляется.

— Ха, появляется! — возмутилась Елизавета. — Почти два месяца тут обретался.

— А сейчас?

— Съехал недавно. А чего ты здесь командуешь?

— Молчи, Лизка! — одернул ее Толик. — Чего еще хотел?

— Как его найти?

— Норкина? Это Петуховых друг, их и пытай.

— Когда они придут?

— Слушай, неуемный, ты один вопрос обещал, а задал сто, — проговорила женщина.