Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов

По свидетельствам Микояна, он узнал о гибели своих товарищей только через месяц, в октябре. Что происходило в душе Анастаса в те дни — можно только предположить. Смерти он, конечно, не боялся, его характер уже полностью был выкован. Но теперь он взял на себя ответственность за двух юношей, сыновей погибшего учителя. Со Львом он будет близко дружить всю жизнь, и Лев потом сильно поможет Микояну в большом деле развенчания культа личности; это будет уже в другой жизни.

А пока они, едва оправившись от горя, сидят в душной камере весь октябрь и ноябрь. Потом их перевозят из Красноводска в тюрьму в Ашхабаде. Вместе с ними туда же перевели и женщин, жён расстрелянных комиссаров.

В декабре, январе и феврале 1919 года Анастас Микоян и братья Шаумяны сидят сначала в тюрьме города Кизил-Арват (ныне Сердар, 200 км от Ашхабада), затем в тюрьме Ашхабада. Тюремная эпопея Микояна продолжалась полгода и обошлась дорого. Он заболел цингой и валялся в тюремной больнице. Описание его отсидки в трёх тюрьмах занимает в книге «Дорогой борьбы» десятки страниц. Так или иначе, 27 февраля 1919 года узники были освобождены. На волю вышли вдовы расстрелянных комиссаров, двое сыновей расстрелянного Шаумяна, а также Микоян и Канделаки. Освобождения узников удалось добиться путём переговоров армянских активистов с эсеровским правительством Закаспия. Микоян утверждает, что освобождение санкционировали и британские военные власти, получившие рекомендацию от вышестоящего командования, то есть были задействованы и международные каналы.

Сразу после выхода из тюрьмы всех бывших арестантов разобрали по домам, люди смыли с себя тюремную грязь, почистили и обновили одежду. Возможно, так они восстанавливали силы один или два дня, но не больше; той же группой они сели на поезд в Красноводск, решив возвращаться в Баку. Вдову Шаумяна Екатерину Шаумян и обоих сыновей удалось переправить в Москву.

В марте 1919 года Микоян снова в Баку: это было его третье хождение в этот город (потом будет четвёртое, последнее). Теперь это другой Микоян, повзрослевший на целую жизнь. Он чудом избежал неминуемой гибели, потерял старших товарищей, потерял друга и учителя. Он добровольно взял на себя обязательства помогать вдове Шаумяна и участвовать в судьбе его сыновей. Наконец, он избавился от каких бы то ни было иллюзий и относительно революционной работы, и относительно своих политических врагов, начиная от националистов-дашнаков и заканчивая британскими интервентами. Теперь его лучшим другом стал револьвер, а главным оружием — опыт и здравый смысл.

В Баку теперь власть принадлежала националистическому правительству Азербайджана, опиравшемуся на военную силу британской оккупационной армии генерала Уильяма Томсона. Бакинские большевики, объявленные вне закона, тем не менее сохранили свою организацию и даже создали легальное прикрытие: так называемую Бакинскую рабочую конференцию. Но Микоян сразу же перешёл на нелегальное положение, выправил себе паспорт на фамилию Тер-Исраэлян и отпустил бороду. Обрёл он и нового старшего друга: им стал большевик Серго Орджоникидзе, приехавший в Баку в январе того же года.

Отступать было некуда: в России шла Гражданская война. Большевиков, в случае разгрома, ожидала неминуемая физическая ликвидация. Битва за революцию стала для Микояна вопросом жизни и смерти.

Он вместе с товарищами организовал несколько крупных забастовок рабочих-нефтяников. Дважды — в мае и июле — его ловили и сажали в тюрьмы, по обвинению в организации вооружённого восстания. Он посидел в Центральной тюрьме Баку, потом в Баиловской тюрьме. Из Центральной тюрьмы ему удалось сбежать, выдав себя за другого человека.

Наконец он освоил ремесло контрабандиста: занимался нелегальными поставками бензина из Баку в Астрахань. Бочки с бензином под покровом ночи грузили на рыбацкие баркасы и гнали морем в дельту Волги. Подходы к Астрахани с моря контролировало азербайджанское националистическое правительство. Большевистские контрабандисты теряли каждый четвёртый транспорт. Но если удавалось пройти — в Астрахани сгружали по десятке и больше бочек с бензином, и он немедленно попадал в баки легковых машин и грузовиков Красной армии.

В это же лето Анастас съездил домой, навестил семью, впервые за два года. И не только навестил, но и произвёл важные перестановки в семье. Всё изменилось. Отец, Ованес Микоян, год как умер. Семью теперь содержал Ерванд, старший брат Анастаса, отслуживший в царской армии несколько лет и вернувшийся домой в 1917 году. Ерванд устроился на тот же медеплавильный комбинат, на котором работал до войны, и на свой заработок содержал мать, двух сестёр и младшего брата Анушавана. Между тем младший брат, окончивший 4 класса сельской школы, показал очень хорошие успехи, и средний брат, пожив в гостях у старшего в родном селе, когда уезжал в конце лета 1919 года, забрал Ануша с собой. Он привёз его в тот же дом, где и сам получил приют, в семью Лазаря и Вергинии Туманян, и Ануш пошёл учиться.

4

Первый раз в Москве. Ленин. Образование социалистического Азербайджана

В октябре 1919 года Кавказский краевой комитет решил направить Микояна в Москву, встретиться с Лениным, отчитаться о ситуации на Кавказе и в Закавказье, получить указания и рекомендации. Одновременно Микоян получил мандат на участие в съезде VII Всероссийского съезда советов. Помимо участия в съезде, Микоян должен был лично встретиться с Лениным, рассказать о работе кавказских большевиков и получить от вождя пожелания, указания и рекомендации.

Около 20 октября Микоян с поддельными документами отплыл из Баку в Астрахань на рыбацкой лодке, по пути попал в сильный шторм и едва не утонул. 26 октября ему удалось сесть на поезд, идущий в Москву. Регулярного сообщения не существовало, поезд ходил едва раз в неделю, а дорога занимала не менее двух недель.

Анастас Микоян впервые оказался в европейской части России.

Прибыв в Москву, Микоян сначала побывал у секретаря ЦК Елены Стасовой, и вечером того же дня отправился в Кремль.

Микоян хорошо запомнил поведение Ленина: тот жадно и внимательно слушал, когда речь шла о фактах — но как только гость от фактов переходил к выводам, Ленин его тут же прерывал: «Не нужно, выводы мы сделаем сами». Никаких указаний и распоряжений Ленин по итогам беседы не сделал: попросил Микояна изложить всю информацию в письменном виде и потом ждать выводов из ЦК.

В воспоминаниях Микояна о личности вождя мировой революции нет ничего сенсационного: всё-таки эти воспоминания создавались в советский период и неизбежно выполнены в стиле официальной ленинианы. Но некоторые детали беседы всё же можно назвать примечательными. Ленин, как известно, никогда не бывал ни на Кавказе, ни в Закавказье, и специфику региона не вполне себе представлял. Он подвёл товарища Микояна к карте и попросил показать местонахождение Чечни, Ингушетии, Кабарды. Микоян, который, в свою очередь, не бывал ни в Чечне, ни в Дагестане, тем не менее ответил на все вопросы. Попутно коснулся и ситуации с армянскими беженцами из Западной Армении, назвал цифру в 300 тысяч