Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов

был пароход „Туркмен“, предоставленный для эвакуации отряда Амирова. На рассвете 15 сентября этот пароход отошёл в Красноводск. В тот же день город был взят турецко-мусаватистскими бандами».

К свидетельству Сурена Шаумяна следует добавить, что сам он, 16-летний, также участвовал в освобождении своего отца и других комиссаров, входил в группу товарищей из «шести-семи человек, вооружённых револьверами и ручными гранатами».

Выйдя в море, пароход «Туркмен» взял курс на Астрахань. Помимо комиссаров, чудом выбравшихся из тюрьмы, на судне находилось около 600 беженцев. Но команда парохода стала протестовать: семьи матросов находились на других пароходах, шедших в Красноводск и Петровск. Оказавшись в Астрахани, матросы рисковали потерять своих близких на неопределённый срок. Капитан решил поворачивать на Красноводск. По свидетельству Сурена Шаумяна, большевики могли под угрозой оружия заставить команду направить судно в Астрахань, но в этом случае быстроходные канонерские лодки Центрокаспия догнали бы «Туркмена» в открытом море и в лучшем случае арестовали бы, а в худшем — потопили.

В результате «Туркмен» пришёл в Красноводск: город на восточном берегу Каспийского моря. Отсюда шла железная дорога в Туркестан, на Ашхабад.

3

Убийство бакинских комиссаров

Ходу морем на корабле от Баку до Красноводска по спокойной воде около суток. «Туркмен» пришёл в Красноводск днём 16 сентября. Город контролировало Закаспийское Временное правительство, официально пригласившее к себе, точно так же, как и в Баку, британские военные соединения под командованием генерал-майора Уилфрида Маллесона.

Ночь «Туркмен» простоял на рейде и встал под разгрузку утром 17 сентября.

Все пассажиры «Туркмена» были профильтрованы сразу же, в порту, у всех проверили документы и обыскали личные вещи. Оружие изъяли. Членов Бакинского совнаркома арестовали, вместе с их семьями и сопровождающими. Всего было арестовано 35 или 36 человек, в том числе жена Шаумяна Екатерина, оба его сына (Левон и Сурен), а также жёны комиссаров Варвара Джапаридзе, Ольга Фиолетова, Мария Амирова, Сатеник Матикян и Марго Туманян. Как утверждает сам Микоян, арест производился по указаниям стукачей-провокаторов из числа пассажиров и команды парохода. Те же провокаторы сообщили, что комиссары везут с собой огромную сумму золотом, изъятую в бакинских банках. Но никакого золота в имуществе комиссаров не нашли.

Микояна, как и прочих, также обыскали и отобрали револьвер, а затем предложили отправиться восвояси. Однако он увидел, что Шаумяна, его жену и сыновей отвели в сторону и поместили под охрану, и добровольно к ним присоединился.

Задержанных поместили в так называемый арестный дом, мужчин в одну камеру, женщин в другую. Там они просидели двое суток, с вечера 17 сентября до вечера 19 сентября. 19 сентября в камеру к мужчинам зашли охранники и вызвали по списку 26 человек.

По официальной советской версии, написанный от руки на бумажке список из 26 фамилий был изъят при обыске у комиссара Корганова. По этому списку Корганов, ещё находясь в Баку, в Баиловской тюрьме, и выбранный старостой, распределял среди арестованных продовольствие, передаваемое с воли.

В мужской камере красноводского арестного дома находилось 30 человек. Вывели 26, остались четверо: Анастас Микоян, Левон Шаумян, Степан Шаумян и большевик Самсон Канделаки. Только этих четверых можно назвать полноценными очевидцами и свидетелями произошедшего. Из этих четверых трое оставили свидетельства: Анастас Микоян — в двух своих мемуарных книгах; Лев Шаумян — в лекции под названием «Расстрел 26 бакинских комиссаров английскими интервентами»; Сурен Шаумян — в книге «Бакинская коммуна» и в официальных свидетельских показаниях на суде в Баку в 1926 году.

Элементарные соображения здравого смысла предлагают всякому заинтересованному читателю опираться прежде всего на свидетельства этих троих фигурантов, как непосредственных участников событий. Иными словами, если трое говорят, что было вот так — значит, оно было так.

Сам список не сохранился. Но помимо членов Бакинского совнаркома, из камеры в ту ночь забрали и рядовых большевиков: Ивана Николайшвили, Ираклия Метаксу, Исая Мишне.

Жёны комиссаров находились в другой камере и в событиях никакого участия не принимали.

Куда выводят вызванных по списку — разумеется, охрана умалчивала.

В ту же ночь 26 большевиков отвели к железной дороге и поместили в отдельный вагон поезда, идущего в Ашхабад. В ночь с 19 на 20 сентября поезд остановился на 207 версте дороги, между телеграфными столбами 118 и 119. Бакинских комиссаров вывели из поезда, отвели в сторону и казнили. Согласно официальным документам, комиссаров изрубили на куски, секли шашками, били лопатами, головы разбивали прикладами винтовок. В каждого вдобавок выпустили пули из винтовок и револьверов. Головы отделили от тел и бросили рядом. Некоторые отсечённые головы вдобавок размозжили.

Растерзать 26 здоровых крепких мужчин, способных оказать сопротивление, пусть даже и безоружных, — дело довольно хлопотное. Можно предположить, что в преступлении участвовал большой отряд, не менее 50 человек, рядовых исполнителей и их командиров. То есть это была масштабная бойня, заранее спланированная, просчитанная и организованная. Зачем нужно было отрубать головы и обезображивать тела — остаётся неясным. Зверский, бесчеловечный характер ликвидации остаётся на совести организаторов. Тела убитых присыпали песком. Покончив с делом, отряд палачей вернулся в вагоны, и поезд проследовал далее в Ашхабад.

В 1920 году, после установления советской власти и в Баку, и в Туркестане, было открыто следствие по факту убийства, место казни разыскали, тела эксгумировали и обследовали. Была образована специальная комиссия ВЦИК РСФСР, её возглавил эсер юрист Вадим Чайкин.

Согласно официальной версии, приказ о казни отдали первые лица Закаспийского Временного правительства, эсеры Фёдор Фунтиков и Кун.

Согласно той же версии, казнь осуществилась при одобрении командующего Британским экспедиционным корпусом генерала Уилфрида Маллесона и британского политического представителя, резидента британской разведки Реджинальда Тиг-Джонса.

Впоследствии, уже в совсем другие времена, в середине 60-х годов, Лев Шаумян вступил в переписку с сыном генерала Маллесона, и отрывки из писем опубликовал в журнале «Советский Союз» в 1967 году. Факт участия британских офицеров в расправе над бакинскими комиссарами так и не удалось доказать. Сын Маллесона категоричеки отрицал эту версию. Однако Лев Шаумян процитировал письменные свидетельства самого Маллесона, из которых следует, что британские войска полностью контролировали всю территорию Туркестана к востоку от Каспия. А если полностью контролировали — значит, как минимум санкционировали казнь бакинских комиссаров, а как максимум — соучаствовали.

Далее, если предположить, что трое свидетелей — Микоян, Сурен и Лев Шаумяны — договорились между собой, и представили ситуацию в искажённом виде, то зачем тогда Лев Шаумян впоследствии, спустя почти полвека, упорно искал свидетельства тех же событий, оставленные британским командованием?

Английские военные историки давно могли бы опубликовать два-три архивных документа, приказы или донесения, из которых следовало бы, что британская армия не имеет отношения к зверскому убийству 26 человек — всех самых сильных и влиятельных большевиков города Баку. Но это не было сделано.

Правительство Закаспия возглавлял паровозный машинист Фёдор Фунтиков, по убеждениям эсер. О нём известно мало. Но если паровозный машинист поднялся