Невинная соблазнительница - Виктория Паркер

– Обещаю, что в следующий раз не буду торопиться, но я слишком долго ждал. – Дрожащими пальцами он развязал тонкий поясок ее блузки. – Я так хочу тебя, Ева.

Ева закрыла глаза, зная, что это всего лишь слова, но они звучали как музыка. Она впитывала их как в юности, когда каждый его самый маленький жест был наполнен для нее глубоким смыслом.

– Я готова, – еле слышно шепнула она.

Данте справился наконец с пуговичками, распахнул и бережно спустил блузку с ее плеч. Теперь она стояла перед ним обнаженная, не считая тонкого кружевного бюстгальтера. Прежде чем Данте добрался до него, Ева жадно прильнула губами к его рту, заставляя забыть обо всем. Он подтолкнул ее к кровати. Ева напряглась, чувствуя, как от нервного спазма свело живот. Она непроизвольно передернула плечами, чтобы сбросить его руки, но, к счастью, Данте даже не заметил этого. Они рухнули на простыни, и Данте накрыл ее восхитительно тяжелым телом.

– Ева, что ты делаешь со мной? Ты лишаешь меня рассудка.

Он ласкал ее с безумной страстью – его руки были везде, пальцы перебирали густые локоны, гладили живот, сжимали ягодицы. Наконец Ева почувствовала его горячий, массивный, пульсирующий член. Она раздвинула ноги, надеясь…

Но когда ладонь Данте легла на ее грудь, у Евы перехватило дыхание, она замерла, все похолодело внутри. Она только в этот момент поняла свою ошибку: надо было во всем признаться. Но он бы ни за что не поверил. Ее сковал страх. Поздно, слишком поздно.

Не отрываясь от ее губ, он напряг мощное тело и вошел в нее одним сильным толчком. Еве показалось, что раскаленная игла пронзила ее насквозь и достигла сердца. Выгнув спину, она не сдержала отчаянного крика. В глазах потемнело. Оторвавшись от губ Данте, она судорожно глотала воздух, боясь потерять сознание.

Постепенно боль отошла, уступив место ощущению тепла и радости. Ева испытывала удовлетворение: свершилось то, о чем она мечтала. Она расслабилась, обмякла, погладила ладонями плечи Данте. Под ее руками мышцы были тверды, как камень. Насторожившись, она открыла глаза. Сердце ее остановилось.

Ужас. На лице Данте отражался непередаваемый ужас.

– Данте? – пролепетала она дрожащим голосом.

– Нет! – Он разразился потоком брани с итальянским акцентом. – Нет! Невозможно! – Влажные пряди прилипли ко лбу. Он приподнялся над Евой, лишив ее тепла и надежной защиты горячего тела.

– Останься! – Она не могла поверить, что история повторяется. – Пожалуйста, Данте!

Прошлое нахлынуло обидными воспоминаниями. Она снова лежала на кушетке в беседке у бассейна почти без одежды, второпях сброшенной на пол. «Останься со мной в эту ночь!» Ей было бы достаточно его объятий, пусть даже без секса, чтобы унять нестерпимую боль утраты. Но он повернулся и вышел, оставив ее одну, несчастную и потерянную. Прошли недели, месяцы, годы, прежде чем к ней вернулся вкус к жизни.

На его лице застыло то же самое выражение – озадаченное, виноватое, будто он только очнулся. Данте передернул плечами, с трудом стряхивая оцепенение.

– Господи, Ева… я не могу. – Те же сказанные годы назад слова, после которых он ушел и не вернулся.

Ева толкнула его ладонями в грудь:

– Убирайся, Данте. Оставь меня.

В полном смятении чувств Данте пытался взять себя в руки. Он бережно укутал одеялом свернувшуюся калачиком Еву и молча стоял над ней, закрыв глаза, испытывая чудовищную боль и раскаяние. Он причинил Еве страдания. Впервые в жизни Данте утратил самообладание в атавистическом желании овладеть этой женщиной, стереть из ее памяти всех, кто был до него. Он набросился на Еву как дикий неандерталец. Данте задохнулся, как от нокаута, когда снова бросил взгляд на красное пятно, расплывшееся на белых шелковых простынях.

Девственница!

Как он мог так обойтись с ней? К горлу подступала тошнота. Данте прошлепал босыми ногами в ванную комнату, покрутил золоченые ручки кранов, и горячая вода хлынула в джакузи бурлящим потоком, наполняя комнату влажным паром. Достав из шкафчика флакон с гелем, купленным специально для Евы, он вылил на ладонь несколько капель благоухающей цитрусом и гарденией жидкости, потом опрокинул в воду все содержимое флакона.

Данте вернулся в спальню, поднял обмякшее тело Евы и крепко прижал к себе.

– Данте? – Она сделала слабую попытку освободиться, потом закинула руки ему за шею и спрятала лицо у плеча. – Что ты делаешь?

Медленно и бережно Данте опустил ее в ванну, со страхом ожидая болезненного вскрика. Ева подняла на него взгляд. В зеленых глазах сияла улыбка.

«Она ожидала, что я брошу ее, – подумал Данте. – Полагала, что ничего не значит для меня». Для этого были основания. Разве собственная мать не упрекала его в равнодушии? Не говорила, что он холоден, как отец, и недостоин любви?

Виновато нахмурив брови, Данте смотрел, как Ева согнула ноги, прижав колени к груди. Ее белый бюстгальтер намок.

– Дорогая, я не снял с тебя…

– Ничего, у меня есть другой, – пробормотала Ева, взбивая вокруг себя душистую густую пену.

– Давай расстегну…

– Нет!

Данте проглотил комок в горле: Еве неприятны его прикосновения.

– Почему ты мне не сказала?

Она трогательно и печально покачала головой. Данте показалось, что пол покачнулся под ногами. Он словно увидел прежнюю, юную девушку. Время повернуло вспять, как будто не прошло пяти лет.

– Думала, ты не поверишь.

В нем ожили забытые чувства, захотелось сделать что-то невообразимое: забраться в ванну, обнять и укачивать ее, как маленькую, смывая кровь и боль. Но она не позволяет ему дотрагиваться. Данте будто прирос к полу, понимая, что не вправе думать о своих желаниях, и стойко переносил скрутившую его душевную боль.

– Со мной все в порядке. Честно. Через мгновение все уже прошло. Твоей вины здесь нет, – успокоила Ева.

Воспоминание сверкнуло как молния. Данте напрягся. Конечно, это только его вина. Он сжал кулаки:

– Этот мерзавец сказал, что имел тебя шесть раз в воскресенье. – Гнусная ложь, в которую Данте поверил.

Ева резко вскинула голову:

– Кто это был?

– Подожди… – Данте нервно потер лоб. Вид обнаженной Евы сводил его с ума, лишал способности трезво мыслить. Однако что-то необъяснимо тревожило его – на ней по-прежнему был белый кружевной бюстгальтер. – Дай мне десять минут.

– Куда ты? Скажи немедленно!

Несмотря на упрямо поднятый подбородок, который красноречиво указывал, что Ева не пустит его обратно, Данте вылетел за дверь. У себя в спальне он быстро принял душ, надел черные шорты и кинулся обратно, почти уверенный, что Ева заперлась. Однако дверь была приоткрыта. Данте вздохнул с облегчением, увидев Еву в махровом банном халате. Она расчесывала волосы у туалетного столика. Бросив щетку на столик, она повернулась к нему, зло сверкая глазами: