Ошибка Одинокого Бизона (часть сборника) - Шульц Джеймс Уиллард

Как только вигвамы были раскинуты, мать достала подарки, которые Са-куи-а-ки поручила передать женщинам из племени арикари. Крикнув сестру и меня, она отправилась в лагерь кроу. О, как смотрели они на нас, когда мы проходили по лагерю, спрашивая знаками, где находится вигвам Пятнистой Антилопы! Одни ничего нам не отвечали, другие посылали в дальний конец лагеря. И никто не улыбнулся нам, никто не спросил, кто мы такие. Впоследствии я сообразил, что им незачем было спрашивать: по узорам на наших мокасинах они узнали в нас пикуни. Наконец обошли мы весь лагерь, и какая-то старуха указала нам вигвам Пятнистой Антилопы. Войдя, мы увидели молодую женщину, которая с удивлением на нас посмотрела, улыбнулась и предложила сесть.

Мы уселись, и мать знаками спросила ее:

— Ты из племени арикари?

— Да, — ответила женщина.

— Нет ли у тебя подруги из племени мандан, которую взял в жены белый торговец?

— Да, да, — быстро ответила она. — Где моя подруга? Ты ее видела?

Мать передала ей мешок с подарками, сказав, что их посылает ей подруга. Встретили мы ее на Большой реке, где ее муж строит торговый форт.

Красивой женщиной была эта арикари и, пожалуй, не старше, чем я. Когда она вынула из мешка одеяло, материю и бусы, лицо ее осветилось улыбкой.

Тогда мать сказала ей:

— Твоя подруга — также и моя подруга, и я прошу тебя — сжалься над нами. Мы покинули наших соплеменников, потому что муж мой рассердился на них. Неприятельские отряды угнали наш табун, завладели талисманами моего мужа и всем нашим имуществом. Муж говорит, что мы должны жить с кроу. Но мы бедны, нет у нас подарков для старшин. Пожалей нас: поговори со своим мужем. Пусть он заступится за нас перед старшинами.

— Я тебе друг, не бойся, — ответила Женщина-Кроу. — Мой муж — старшина, и другие старшины прислушиваются к его словам.

Она достала из своего парфлеша новое красное одеяло и пояс, расшитый иглами дикобраза. Одеяло она подарила моей матери, а пояс — сестре. И тогда, сын мой, я подружился с Женщиной-Кроу, и дружба эта не прерывалась и по сей день. Но встретившись впервые в лагере кроу, мы и не предполагали, что на старости лет суждено будет нам жить здесь, вместе с Са-куи-а-ки, в лагере моего народаnote 15.

Придя домой, мы увидели, что отец по-прежнему сидит понурившись, в своем вигваме. Старшины вернулись из форта и разошлись по вигвамам, но никто не заглянул к отцу, никто не прислал ему приглашения выкурить вместе трубку. Это был дурной знак: если племя не захочет нас принять, если старшины нас прогонят, близок наш конец. Воины — те, что потеряли друзей и родных в битвах с нашими соплеменниками пикуни, — выследят нас и убьют. Мать рассказала отцу о своем свидании с Женщиной-Кроу и упомянула о ее обещании нам помочь. Он усмехнулся и ответил, что в таких делах женщины плохие помощницы.

Медленно тянулось время. Настал вечер, и когда мы уже потеряли надежду завязать добрые отношения с кроу, в вигвам вошла Женщина-Кроу, а следом за ней ее муж, высокий грузный воин с веселым добродушным лицом. Нам он понравился с первого взгляда.

Присев на ложе из шкур, он знаками сказал отцу:

— Жена моя говорит, что вы хотите жить с нами.

— Да, — ответил отец, — мы хотим жить с кроу. Мы ушли от пикуни. В сердце моем злоба против них.

— Хорошо, я тебе помогу, а ты мне расскажи, почему ты покинул свой народ и давно ли это случилось.

Отцу стыдно было рассказывать о том, как воины его отхлестали, поэтому он сказал только, что поссорился со старшинами, которые запретили ему охотиться на бизонов, а он нарушил этот запрет. Рассказал он также о наших злоключениях — о потере талисманов и двух табунов и о том, как пришлось нам бросить наши пожитки. Когда он закончил рассказ, пришел вестник от вождя кроу, которого звали Горб Бизона. Вождь звал отца в свой вигвам.

— Я уже говорил с ним о тебе и просил за тобой послать, — сказал Пятнистая Антилопа. -Пойдем к нему.

Они ушли, и мы долго их ждали. Женщпна-Кроу осталась с нами и развлекала нас рассказами о своей жизни с кроу и о Са-куи-а-ки. Вернулся отец с Пятнистой Антилопой, и Женщина-Кроу ушла с мужем домой. Тогда отец рассказал нам о том, что произошло в вигваме вождя.

— Собрались там все старшины племени. Меня они заставили рассказать, почему я хочу жить с кроу и почему ушел от пикуни. Потом они долго совещались. Конечно, слов я не понимал, но догадывался, что трое отказываются меня принять, а Пятнистая Антилопа и Горб Бизона меня защищают, и остальные с ними соглашаются. Наконец трое недовольных должны были уступить, и вождь сказал мне знаками — хорошо объясняется он знаками: «Я и дети мои, здесь собравшиеся, говорим тебе; мы не любим пикуни, мы ведем с ними войну, тебя мы не знаем. Быть может, сердце у тебя доброе и язык твой говорит правду. Скоро мы узнаем, так ли это. Можешь раскинуть вигвам в нашем лагере и охотиться вместе с нами, а мы будем за тобой следить. Если мы увидим, что ты хороший человек, мы тебя примем в свою среду, и ты станешь кроу».

— Вспомни, как радушно приняли нас большебрюхие; кроу на них не похожи, — сказала мать. — Слушай, муж мой, и не сердись на меня за то, что я тебе скажу: если ты любишь своих детей и меня, будь осторожен. Держи язык за зубами, не давай воли гневу, когда эти люди будут тебя раздражать. Если ты вспылишь, все мы погибли.

Нитаки и я удивились, услышав, как откровенно разговаривает она с нашим вспыльчивым отцом.

— Да, я буду осторожен. Я постараюсь задушить гнев, — спокойно ответил отец.

Так началась для нас новая жизнь в лагере кроу. Кое-кто из них относился к нам дружелюбно, но большинство не обращало на нас внимания, словно мы были собаками. Когда мы проходили мимо, они притворялись, будто нас не замечают. Отца редко приглашали на празднества и на собрания старшин, и один только Пятнистая Антилопа звал его в свой вигвам. Отец был обижен. Когда жили мы с пикуни, место его было среди старшин, так как все признавали его великим воином.

Через десять дней кроу покинули форт белых. Так же как пикуни, большебрюхие и другие племена, думали они только о том, чтобы купить товары белых торговцев. За эти товары они платили мехами и шкурами бизонов. Охота на бизонов привела мало-помалу к полному истреблению этих животных, которые доставляли нам пищу и кров, и когда мы стали бедняками, белые завладели нашей страной. Сын мой, если бы знали мы, какая ждет нас судьба, мы не позволили бы ни одному белому вторгнуться в нашу страну.

Шкурки пойманных мною бобров я обменял на трех лошадей; еще трех подарила нам Женщина-Кроу и ее муж, и теперь было у нас восемь лошадей. Я радовался, что не придется нам идти пешком, когда кроу снимутся с лагеря. Как-то вечером пришла в наш вигвам Женщина-Кроу и сказала, что старшины решили перебраться к реке Ракушке и там ставить западни на бобров. К реке Ракушке! Но ведь протекала она по стране нашего родного племени, и неподалеку от нее раскинули лагерь пикуни!

— Кроу не смеют идти туда! — воскликнул отец. — Это не их земля! Она принадлежит пикуни!

— Ну так что же? Ведь ты теперь не пикуни, — напомнила ему мать.

И отец опустил голову, не прибавив больше ни слова. Но позднее он завел об этом речь с Пятнистой Антилопой, сказал, что пикуни охотятся в долине Желтой реки, цепью гор отделенной от Ракушки, и посоветовал кроу не ходить в те края. Пятнистая Антилопа тотчас же уведомил об этом других старшин, и они собрались на совет.

От Женщины-Кроу узнали мы, чем кончилось совещание: старшины решили идти к реке Ракушке.

— Когда-то эта страна принадлежала нам, — сказали они, — пикуни ею завладели, потому что у них было много ружей, купленных на севере, у Красных Курток. Ну, что ж! Теперь и у нас, кроу, ружей много, и мы не боимся пикуни.

— Посмотрим, чем кончится дело, — сказал мой отец. — Кроу забывают о том, что пикуни соединятся с тремя другими племенами прерий, если начнется война.