Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год - Вокруг Света

Льдина между тем проплыла мимо поселка и исчезла за сверкающими волнами, завесами снега и потоком солнечных лучей. Словно растаяла. Я тогда и подумать не мог, что это видение — колечко из цепи одной старой и немного таинственной истории.

Наступила зима. Мы уехали на перевалбазу, к месту своей работы.

Однажды жена с сыном отправились на лыжную прогулку вокруг дома. Собаки, конечно, увязались следом. Сначала до меня долетали веселые крики и взбудораженный визгучий лай: вся ватага каталась с нашего моренного бугра в сторону озера. Потом, в работе, я как-то отвлекся от всего происходящего в стороне. И вдруг услышал далекий собачий голос. Это кричал Пуфик. Затем к нему присоединилось и все остальное собачье поголовье. Но их лай был каким-то визгливым, растерянным. Что за напасть? Я схватил шапку, выскочил в сени и сдернул бинокль. Бинокль висел в сенях, потому что зимой он должен быть «замороженным». Иначе, попадая из теплой комнаты на холод, линзы враз запотеют.

Между тем ком собачьих голосов докатился до дома, и стоило распахнуть дверь из сеней на улицу, как меня облепили верные друзья и соратники. Они накинулись кучей, теснясь и прыгая друг через друга, норовя закинуть лапы мне на плечи и лизнуть в нос. Растерянность и страх, которые я слышал минуту назад, сменились весельем и радостью.

— Что случилось? — закричал я, бросая взгляды вокруг.

Собаки сбились еще теснее и завизжали так выразительно, что я, ей-богу, понял их голоса: «Все в порядке, хозяин! Мы спаслись!»

Отпихнув собак, я вырвался из их кольца и выбежал к скату морены. Впереди под хрустальными октябрьскими лучами сверкала шапкой Мономаха сопка Скрипучка. По бокам ее ползли густые клубы тумана: слева — через седловину, соединявшую Скрипучку с горной грядой, и справа — по заснеженной равнине озера. Идет северо-западный ветер, хозяин самых жестоких непогод! А где же мои? Я быстро обшарил взглядом бугор и откосы, потом, прищурившись, глянул на сверкающую равнину озера. Жена и сын бежали к дому, побросав где-то лыжи и палки. Осмелевшие при мне собаки выскочили следом на кромку бугра, ощетинились и зло загавкали, но хвосты поджали к брюху, и даже в злобных проклятиях, посылаемых ими в сторону озера, сквозил страх.

Я поднял бинокль. Жена и сын драпали, часто оглядываясь. Увидев меня на обрыве, стали показывать назад и что-то кричать, но за собачьим хором не разобрать ни одного слова. Что их так напугало? Перевел бинокль дальше. Чистая поверхность озера. На правом берегу его — бугор следующей морены, Сон-бугор. Такое название он получил потому, что с весны зарастал сон-травой. Тоже чистый. За ним клубилась быстро ползущая в нашу сторону белая стена тумана. Подожди, а это что?..

Первая реакция на неожиданное и таинственное содержит примесь страха. Особенно когда человек один на один с неведомым дотоле явлением.

Вот и меня ощутимо тряхнула волна страха. В тумане двигались огромные серые тени. Расплывчатые зыбкие очертания напоминали четырехлапых животных, но размеры их не укладывались ни в какие привычные представления. Стена тумана только начала поглощать бугор, и тени, находившиеся за ним, были выше! Хотя верхний срез бугра торчал над озером метров на двенадцать!

А собаки продолжали вопить. Необходимо действовать. Но как, если неизвестно, против кого? Однако накопившаяся нервная энергия требовала разрядки, и я интуитивно, наверное, жутким голосом заорал:

— Пошли на место!

Что поняли собаки — не знаю. Но их как ветром сдуло. И в следующий миг я разобрал голоса подбегавшей семьи.

— Там звери, звери,— кричала жена.

— Слоны-ы! Слоны-ы! — вопил сын.

А три огромные серые тени, колеблемые перемещающимися пластами тумана, продолжали двигаться влево, от сопки Скрипучки к Сон-бугру. Вот первая тень проплыла за склон, потом вторая и третья. Исчезли расплывчатые лапы и туловища, но спины продолжали скользить над срезом бугра!

Наконец стена тумана проглотила морену и покатилась к нашему берегу. Очертания чудовищ заколебались, потекли тусклым дымом и растаяли.

Жена и сын выбежали ко мне и, тяжело дыша, обернулись.

— Нет-ту,— выдохнула жена.— А были... Были! Коля, ведь были?! — Она дернула сына за плечо.

— Были! — выкрикнул тот, закашлялся, покрутил головой: — Ну и ну... Целых три слона! Идут, хоботами мотают, клыки сверкают...

— Бивни,— машинально поправил я.

Возбуждение улеглось. Надо трезво оценить обстановку. Переполох, видно, зряшный. Туман течет, клубы внутри его вертятся...

— Ага, бивни. А ты тоже что-то видел?

— Да, вроде... Что-то двигалось в тумане. Огромное.

— Значит, все видели,— подытожила жена.— Значит — было.

Я заметил, что ее начало знобить от пережитого. А у сына глазищи горели страхом и одновременно восторгом:

— Знаешь, мы идем, только в туман хотели войти, а они вдруг ка-а-ак затопают перед нами, ка-а-ак заскрипят! Высотой как сопка и ревут! Тогда собаки...

Ну, разгулялась фантазия! Мы вошли в сени и увидели перед дверью дрожащую лохматую груду.

— А-а, вот вы где, друзья-товарищи! — воскликнул сын.— Пуфик, ты предатель?

— Не ругайся,— устало сказала жена.— Посмотри, как им страшно. Пусть посидят немного в сенях.— Она прикрыла дверь.

Вообще-то упряжным собакам заходить в сени не разрешалось, тут хранилась еда. Но сейчас я не стал возражать. Пусть очухаются.

Печка зимой топилась круглые сутки. Чайник весь день задумчиво булькал на краю плиты, а заварка млела на теплой печной притолоке. Наливая чай, мы поглядывали в окно, выходившее на озеро, но уже через минуту ничего не могли увидеть: мгла натекла лохматой беспросветной тучей и, словно какой-то великан, придавила тундру вязкой подушкой. В стекло стукнул снежный заряд, ветер тряхнул дом за угол, и запела-заплясала в безумной пляске очередная пурга. В доме потемнело, и жена зажгла керосиновые лампы. Теплый желтый свет облил стол, и мы уселись вокруг.

— Сколько раз говорил — далеко от дома не уходить.

— Мы недалеко! Хотели в пургу понырять. А собаки вдруг остановились, шерсть — бум! — Сын сделал рукой жест над затылком.— Мы смотрим — а там слоны...

— Ну, какие-то огромные звери,— сказала жена.— Только таких не бывает... Сейчас нету,— тихо уточнила она.— А раньше были...— Она помолчала и шепнула: — Мамонты...

— Кто? — тоже шепотом спросил сын.

— Древние северные слоны. Помнишь, в прошлом году старатели везли бивень с верховьев речки Пеггымель?

— Точно! — припомнил сын.— Закрученный такой, все сани у трактора занимал? Я его даже сдвинуть не мог.

— Мы и втроем бы не сдвинули,— сказала жена.

— А сам мамонт был покрыт рыжей шерстью. Да у нас вроде и книжка есть,— я порылся на полке.— Вот.

Это был маленький томик Русанова «Внимание, мамонты». Рисунки и фотографии произвели на сына огромное впечатление. Наверное, еще и потому, что наслоились на недавно пережитое. Особенное восхищение вызвала фотография волосатой ноги, найденной на Индигирке.

— Точно, у наших такие же были!

— Ну-у, это уже фантазия. Мамонты давно вымерли. Хотя... тут все может быть. Места действительно необследованные. Но, может, не мамонты, а какие-то другие звери? А вдруг пурговой туман виноват? Рефракция получилась. Как тогда с евражкой...

...В одном из путешествий горный склон, на котором мы находились, закрыло облако. Прямо в нем мы и оказались. И вдруг среди огромных камней увидели зверя с дом высотой. Словно древний ящер, только лохматый. Стоит на задних лапах, а хвост задран выше головы. Зубищи по метру, когти — по два. Кое-как стянул я карабин, но тут облако стало таять. Зверь заколебался и пропал. А на его месте сидит евражка. Туман преобразил ее в огромного и страшного зверя. Лучи света рассеиваются в тумане, а потом соберутся на одном предмете и так его исказят — диву даешься...

— Может, и рефракция,— с сомнением сказала жена.

— А собаки? — не унимался сын.— Они, что ли, дураки? Они будут гавкать на снег, а потом удерут?

Действительно — самый серьезный довод.

— Собаки сначала носы задрали, долго нюхали, потом — шерсть столбом, хвосты поджали да ка-ак драпа-нут! — Сын помолчал и предложил самое простое и очевидное: — Следы надо посмотреть.

— И правда! — согласилась жена. Пурга кончилась на третий день.

Выглянуло бледное, словно после долгой бессонницы солнце, и мы сразу отправились на озеро. Собаки веселой гурьбой носились по розовым застругам, напиленным в снежных полях пургой. Лыж в том месте, где их бросили, не оказалось. Палки на месте, а лыжи унесло под Сон-бугор. Ветер загнал их, как лодки по воде, на подветренную сторону морены. Две совсем занесло снегом, но их раскопали собаки.

Наконец мы пошли вокруг бугра. Собаки было выскочили на озерную гладь, но вдруг Пуфик, бежавший впереди, остановился, вытянул шею, оттопырил хвост и поднял шерсть на загривке. Враз замерли и остальные псы. Я невольно потянулся к карабину.