После развода. Верну семью снова - Анита Кароль

− Ну много факторов может быть. С подругой на ножах? — Сергей протягивает мне банку с разогретой тушенкой и кусочек хлеба.

− Ну как… поссорились, да. Три года назад. Но не так, чтобы прям на ножах. Она настаивала, чтобы я сына родила мужу, он очень хотел. Я тогда сказала — вот и роди, если так Стаса жалко. Ну она приняла все за команду к действию, видимо…

− Вот тебя и стопорит нежелание подарить мужу желанного ребенка. А подруга это сделала, и обида занозой сидит, не можешь этот факт принять. Или есть еще что−то трагичное, связанное с детишками? Обычно это очень тормозит человека.

− Ты откуда такой умный, борода? — усмехаюсь. Он меня будто открытую книгу читает. — Кто ты такой?

− Тебе скажи… ты ж такая ссыкливая, сбежишь, только пятки засверкают, − гудит добродушно в бороду.

А мне жуть, как интересно, что скрывает. Его я не могу читать, как книгу. На замке его книга.

Глава 18

Обратная дорога по буеракам так не пугает. Я расслабленно сижу, слегка держась за кресло, слушаю музыку, и не ойкаю, когда танкообразная машина заваливается набок. Теперь я доверяю шоферу, который привык ездить по этим ужасным дорогам.

− Ну, молодец, − хвалит меня Сергей за что−то, я плечами пожимаю. — Научилась доверять, стала спокойнее. И даже красивее сразу стала.

− А раньше не красивая была? — мне интересно, считает ли меня мужчина красивой, интересной для себя. — Скажи, а я в твоем вкусе? Вообще, какие женщины тебе нравятся?

− Не, не в моем. Мне такие тощие не нравятся. Ты ж субтильная, подержаться не за что. А я пышные формы люблю, и не таких мелких, чтобы ростом не метр с кепкой.

Закусываю губу от обиды. Я стройная, среднего роста, и фигура изящная. Да, на матрешку не похожа, но всегда гордилась своими пропорциями, почти стандартными.

− Тебя ж соплей перешибешь, уж извини. А я помять люблю, чтобы было к чему лапищи приложить не боясь, что сломаю. Да и старовата ты, мне баба нужна такая, которая мне детишек нарожает. А с тебя че взять−то?

− А сам будто не староват, − фыркаю, хочется и его обидеть. Смотрю на огромные ручищи, на пальцы размером с разваренную сосиску. Да, такими меня если сомнешь, то не очнусь уже. — Да и как ты себе женщину найдешь, с такой бородищей? Будто шуба к подбородку прилипла…

− Хах, неравнодушна ты к моей бороде. Я монахом не живу, можешь не сомневаться. Но пока не встретил ту, на которой женился бы. А староват или нет… мужик и в девяносто лет может батькой стать запросто.

− Доживи сначала, до девяноста… − тихо роняю, глядя на дорогу.

− Да я−то доживу, во мне силищи ого−го! А вот тебе собой заняться нужно, а то смотреть на тебя больно…

− Да хватит! Я поняла, что тебе не нравлюсь. Закрыли тему! — меня уже злит разговор, умничает тут сидит.

− Ладно, не ори. И как мужик с тобой столько лет прожил? Горластой такой…

− Нормально прожил! В отличие от тебя, он моей фигурой восхищался, находил, за что подержаться… И на характер не жаловался.

− Святой человек, − усмехается бугай, а я закатываю глаза.

Про Исаева вообще не собиралась вспоминать, а вот же ж, вылезло. Но это чистая правда, я никогда жалоб не слышала, и видела его любящий взгляд.

Вдали уже первые дома показались, подъезжаем к городку, и я замолкаю, планирую свой день. Надо заняться делами, наконец. Хоть бородач меня уверял, что здешним людям можно верить, я лучше проверю отчеты.

Сергей высадил меня у кафе и сразу уехал. Ну вот, надеюсь, я больше с ним не встречусь никогда. Прохожу в свой кабинет, переодеваюсь и вдруг понимаю, что тапочки мои остались в магазине бородача, вместо них на ногах кроссовки. Либо нужно сходить забрать свои любимые тапочки, либо купить новые.

Пошлю за новыми тапками своего админа.

Но на ужин снова приезжает Сергей, он привозит мою обувь, передает ее через официантку.

− Посетитель хочет, чтобы вы присоединились к ужину, − говорит девушка, а я морщусь.

− Скажи ему, что меня нет… уехала… заболела… улетела на луну. Некогда мне!

− Я поняла. Скажу, что вы срочно уехали.

Только кто бы поверил ей. Через минуту в кабинет вломился, даже не постучавшись.

− Что ты… какого черта? Тебе неясно сказали — меня нет? — вскакиваю с кресла, слишком рьяно раскидывая страницы с отчетом, получается целый вихрь. — Ну вот, теперь еще документы в порядок приводить… А все ты, бородатый черт.

− Лечиться надо, а то слишком резкая. Капельки какие попей, успокоительные, − советует нарушитель моего спокойствия, который стоит, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди.

− Чего тебе надо от меня? Мы выяснили, что я не в твоем вкусе. И не родная племянница твоего друга Егора. Отвяжись уже, пожалуйста.

− Да я че сделал−то? Просто по−дружески… Хавать пошли. Надо иногда и о желудке побеспокоиться, а не только о бумажках.

− Иди хавай. Так и быть, за счет заведения. Меня только не трогай больше, − присаживаюсь, собирая разлетевшиеся листки, стараясь сложить их по порядку. Рядом останавливаются ноги в белых кроссовках.

− Сама не пойдешь — на плечо закину и в зал вынесу. А там сейчас народу, как пчел в улье, вот гудеж будет.

Мне хочется распластаться по полу и забиться в истерике, как в детстве. Только тогда за нервный припадок прилетало по заднице от мамы. И я не хочу, чтобы прилетело от этого наглеца, по моей тощей пятой точке. Вот будет потом высмеивать мои «недостоинства», на все лады.

Складываю отчет на стол и иду к двери, молча, закусив губу. Ладно, посижу рядом, пока этот мужлан ест.

Но не тут−то было. Он и меня заставил есть, грозясь учинить скандал. На его зычный голос оборачивались посетители, махали ему рукой, узнавая. Пожалела, что не попросила накрыть стол в кабинке, побоялась пересудов.

− Шустрей вилкой работай, − советует, смачно чавкая котлетами. — У нас по плану танцы, через полчаса клуб откроется.

− Ну нет, − гневно откладываю вилку в сторону. — Мои планы с твоими вообще не сходятся. Ты чего прицепился, как репей?

− Ты зацикливаешься. Зачем тебе знать это?

− Ну здрас−с−сте! Ты меня достаешь, а я не могу