Вера Дулова. Воспоминания. Статьи. Документы - Наталия Хамидовна Шамеева

консерватории с 1968 по 1974 год. Получила первую премию в 1974 году на международном конкурсе арфистов в Женеве, была регулятором в оркестре Большого театра. В настоящее время солистка оркестра оперного театра Сан-Франциско, живёт в Бёркли с мужем Сергеем Ракитченковым и их дочерью Лизой.

Вера Дулова — Вера Георгиевна, как все звали её в России, — ушла из жизни несколько дней назад в 2000 году, прожив более 90 лет. Её огромный педагогический и артистический талант требовал от неё большой ответственности за прогрессивное развитие арфового искусства в России в XX веке. Все эти годы она, без сомнения, была центральной фигурой русского арфового мира.

Она родилась в аристократической семье. Её отец был русский князь и, хотя после революции 1917 году лучше было об этом помалкивать, она втайне гордилась своим происхождением.

У неё было невероятное чувство собственного достоинства и интуиция, которая помогала ей в любой ситуации. Это можно было слышать в её игре — неудивительно, что один из критиков назвал её «королевой арфы». Она пережила все российские политические пертурбации, не теряя врождённого достоинства, которым обладала.

Она родилась в семье музыкантов. Её отец был известный скрипач и педагог, мать — оперная певица; бабушка — блестящая пианистка, и её двоюродная бабушка Зограф-Плаксина основала одно из знаменитых московских училищ.

Музыка была в генах Веры Георгиевны. Её артистическое, музыкальное и педагогическое дарование было удивительно, но достичь вершины славы и популярности в России и за рубежом ей помогли сила натуры, харизма, острый ум и выдающиеся способности. Вера Георгиевна была среди признанных музыкантов в России. У неё было звание Народной артистки СССР — самое высокое в России. Все, кто знал её, начиная от гардеробщицы до высоких чинов в правительстве, относились к ней с большим уважением и теплотой.

Она была лишена снобизма, была всегда готова выслушать чужое мнение. Мой дядя, Адольф Брук, бывший музыкальный руководитель камерного оркестра Большого театра, вспоминает, что, когда Вера Георгиевна исполняла партию арфы в Концерте П. Хиндемита для духовых, арфы и оркестра, она никогда не вела себя как дива и принимала любое предложение с благодарностью. Вера Георгиевна часто говорила мне: «Твой дядя большой музыкант», и зная, что он хорошо разбирался в музыке Баха и Моцарта, она просила помочь ей подготовить Концерт Моцарта для флейты и арфы. Она вела себя как обычная студентка без малейшего намёка на то, что она звезда.

Для своих студенток Вера Георгиевна была бесспорным авторитетом. И я помню, как она занималась со своими бывшими студентками Н. Шамеевой, И. Пашинской, А. Левиной, которые уже работали в Большом театре и в разное время были ассистентами в её классе, да и с другими, которых она считала достаточно зрелыми.

Вера Георгиевна сыграла огромное количество концертов. Она играла не только в концертных залах, но в школах, на фабриках, даже на Северном полюсе. Её записи постоянно передаются по радио. Она часто играла со своим первым мужем В. В. Борисовским (один из основателей московской альтовой школы), так же как и со своим вторым мужем А. И. Батуриным, знаменитым оперным певцом. Её знали все, кто когда-либо соприкоснулся с классической музыкой. Мы гордились тем, что были её студентами.

Арфа была центром мира Веры Георгиевны. Она предпочла не иметь детей, понимая, что это невозможно сочетать с её насыщенной карьерой. Мы, студенты, были её детьми. Она знала все детали нашей жизни — истории наших семей, наши интересы, наших друзей. Мы всегда бывали в её доме, её квартире, которая была настоящем музеем. Антикварная мебель, старинный русский фарфор, картины и сувениры из разных стран. У неё был большой рояль и две прекрасные арфы фирмы Lyon&Healy, которые в то время были в России большой редкостью. В гостиной стоял огромный стол, за которым могли свободно сидеть её студенты, студенты её мужа и большое число гостей, музыкантов и исполнителей, наслаждаясь прекрасными кушаньями (её домработница прекрасно готовила).

Её любимые студенты и те, кто готовился к конкурсам, жили у неё на даче в Крыму и Подмосковье. Она часто давала бесплатные уроки во время каникул. Но обычно она давала уроки в Московской консерватории в большом классе, где стоял рояль, два кофра с концертными золотыми арфами 23 стиля фирмы Lyon&Healy и стул, на котором она сидела. Она часто садилась за одну из арф и играла упражнения и гаммы в унисон со студенткой. Так начинался каждый урок. Она играла практически весь наш репертуар наизусть. Казалось, что она помнит всё, что когда-либо играла. Её репертуар был огромен. Было потрясающе играть с ней вместе, наблюдать её руки, слышать её звук, которым она так прославилась. Сильный, красивый и поющий. Слушать её интерпретацию и пытаться играть с ней в унисон. Она никогда не настаивала на своей интерпретации, если она отличалась от нашей. Вера Георгиевна любила, чтобы мы присутствовали на уроках друг друга, и вместо 50 минут мы получали несколько интересных и очень продуктивных часов занятий с ней каждую неделю.

Мы играли много интересной и разной музыки: русскую и западную классику, пьесы современных советских композиторов, которых вдохновляла игра Дуловой, современных западных, чьи произведения часто были недоступны в СССР. Из каждой поездки Вера Георгиевна привозила ноты. Она делала всё возможное, чтобы познакомить нас с международным арфовым миром, который был закрыт для нас «Железным занавесом». Она привозила фотографии, слайды, записи и часто рассказывала о своих друзьях за границей и о молодых арфистах, которые были нашими зарубежными коллегами. В её доме я впервые услышала записи М. Гранжани, Н. Сабалета, П. Жаме, Л. Ласкин, С. Макдональд и других выдающихся западных арфистов.

Её ближайшими друзьями были Фиа Бергхаут и любимый педагог Мария Корчинская.

Фиа Бергхаут приглашала Веру Георгиевну на Недели арфы в Голландию каждый год и разрешала ей взять с собой одну — двух студенток. В 1971 году Вера Георгиевна взяла с собой Л. Мустер-Снегирёву и меня. Мы первые исполнили Польку Балакирева — Шостаковича для двух арф. И Вера Георгиевна рассказала нам историю этой пьесы.

Она и Шостакович были долгое время друзьями. В 1920 году они и ещё два музыканта были посланы на стажировку в Берлин (Макс Зааль был там её педагогом, и она всегда говорила о нём с любовью и уважением). Во время Второй мировой войны Вера