История Алан на западе - Бернард Бахрах

Из Life of Sainf Gildas Кападоса мы узнаем, что Артура называли rex rebellus (мятежный король), что он убил брата Гилдаса и что, в конечном итоге, он был посрамлен святым: «… Король Артур, горько жалуясь и плача, принес покаяние, наложенное епископами, которые были там, и до кoнца своей жизни насколько мог исправлял свой образ жизни».

Приводились доводы, что такой образ Артура — не более чем тема «непокорного короля», использованная авторами жизнеописаний святых, чтобы повысить престиж своих произведений за счет недуховных лиц. Более того, этот «отрицательный образ» Артура вполне может отражать реальную жизнь магната периода раннего средневековья лучше, чем более поздний героический образ. Марк Кономор, к примеру, вполне соответствует этому прототипу, и у нас есть достаточно сведений о нем из Life of Sainf Samson, в которой святой берет над ним верх.

Редко представляется возможность узнать, как определенная легенда развивалась. И мы были бы очень рады установить, кто был моделью для «мятежного короля» в рассказах об Артуре, если это не сам Артур, который мог и не существовать, как историческое лицо, вовсе, но был внесен в легенду, как определенный характер. Кем бы ни был и каким бы ни был Артур, желательно было бы принять во внимание время его предположительного существования. Если он жил, то это было во второй половине V века.

Во второй половине V века, когда якобы Артур процветал, одним из самых популярны-х святых в Арморике и западной Британии был Св.

Герман Аугзеррский, Этот святой, живший в первой половине V века, несколько раз совершал поездки в Британию, где он завоевал огромную славу за свое благочестие и военные способности. Что касается последнего, то и Вид и Ненний называли его dux belli (военачальник). Этот факт, конечно, обращает на себя внимание, поскольку очень напоминает определение, данное Неннием Артуру — dux bellorum. Оба они — Вид и Ненний — в качестве основного источника информации о Св. Германе использовали его «Житие», написанное во второй половине V века Констанцием, современником реального Артура, если он действительно существовал.

В своей жизни Св. Герман возвышался над многими магнатами, и тема «мятежного короля» имеет место и в его «Житии». Среди магнатов, усмиренных Германом, был вождь алан в Арморике Эотар (Гоар), Относительно конфронтации между Германом и Эотаром Констанций писал: «Аэций… позволил Эотару, жестокому королю алан, покорить Арморику; и Эотар, с алчностью варвара, жаждал овладеть этой землей. Тогда против короля-идолопоклонника выступил старец (Св.

Герман) и под покровительством Христа доказал, что он сильнее и могущественнее всех своих врагов. Он быстро собрался, поскольку все приготовления к походу были уже сделаны. Аланы уже начали наступление, и все дороги были запружены их вооруженными всадниками. Тем не менее наш священник направился по той дороге, на которой он надеялся встретить короля, прибывшего туда после него.

В момент встречи войско было уже в пути и, таким образом, святой предстал перед вооруженным вождем в окружении его воинов. Сначала святой обратился с просьбой через переводчика, Но Эотар проигнорировал его просьбы, и тогда Герман стал его ругать. В конце концов Герман протянул руку и, схватив лошадь Эотара под уздцы, остановил его, а вместе с ним и всю армию. После этого Божьей милостью гнев короля сменился восхищением. Эотар был потрясен такой твердостью и, возблагоговев перед таким величием, изменил свое решение. Война и волнения, связанные с ней, уступили место любезности мирных переговоров. Отбросив в сторону свое высокомерие, король начал беседу, окончившуюся в пользу святого».

Каждый год 31 июля, в день Св. Германа, эта живописная картина, созданная Констанцием Лионским где-то в 480 году, проповедовалась со всех кафедр в церквах Арморики и Британии в течение всего раннего средневековья. Сколько времени должно было пройти, чтобы деяния алчного и жестокого короля Эотара, который был точной моделью «мятежного короля», отождествилисьс поступками Артура в народной памяти? Смешение деяний Эотара и Артура было вполне естественным среди неграмотного люда Британии и Арморики. Таким образом, отождествление в народе аланского вождя с героемправедником могло бы помочь нам понять появление в легенде образа антигероя.

Глава IV

ВЛИЯНИЕ АЛАН НА ЗАПАДЕ

Во время кочевой жизни в степях Центральной Азии и Южной России аланы избирали своими вождями наиболее опытных в бою воинов. Но после их расселения на территории Римской империи в качестве союзников Рима аланы несколько изменили свой образ жизни. К примеру, аланы Галлии не стали laeti (летами[1]), которые жили полуавтономными общи нами и сами обеспечивали себя едой и всем необходимым. Если бы аланы стали laeti, им пришлось бы заниматься земледелием и вести домашнее хозяйство. То есть они утратили бы свое военнополитическое значение для Рима, Так случилось с сарматами, поселившимися на землях империи в качестве laeti. Они потеряли свою боеспособность так же, как и аланы, поселившиеся в Италии в качестве laeti.

Однако римские власти, заинтересованные в сохранении военного могущества алан, расселяли их на основе системы госпиталитета.

Согласно этой системе, между римскими землевладельцами и пришельцами заключалось соглашение о разделе земли, о проживании на ней экономически зависимых колонов и рабов, а также о доходах.

Таким образом, аланы получали возможность интегрироваться в структуру римского общества на самых высших уровнях. Как отмечалось ранее, римские землевладельцы отказались делить землю в соответствии с заключенными соглашениями. В результате враждебные галло-римляне были изгнаны своими предполагаемыми партнерами.

Поэтому в регионах, где аланские поселения, по-видимому, были наиболее влиятельными, пришельцы ни с кем не делились доходами.

Они завладели всем и стали земельной аристократией.

Во второй половине V века аланские воины, получавшие выгоду от поселения в империи, занимали положение, подходящее для интеграции в класс potentiones (власть имущих), людей, пользовавшихся властью и заправлявших местными делами. И, кроме того, часто демонстрировавшаяся аланами склонность к ассимиляции даже способствовала их интеграции. В начале VI века в городе Ле-Манш был епископ по имени Allanus, а уже поколение спустя в семье, имевшей связи с кельтской знатью, появился первый граф из большого числа бретонских графов по имени Alan.

Предыдущие обсуждения, касающиеся Аспидия, senior loci (правителя области) в Орансе, Еутариха, зятя Теодориха Остготского и нескольких Гоаров, служителей церкви, которые занимали высокое положение и при вестготском короле, и в период правления династии Меровингов, показывает, что мужчины аланского происхождения и те, чьи имена говорили об аланском влиянии, достигли в раннем средневековье выдающегося положения в Западной Европе.

Несмотря на то, что из-за недостаточности документов нельзя установить степень аланского влияния на уровне высшего общества, нам, тем не менее, известен очень богатый землевладелец по имени Alanus из района Ле-Манш. Он стал широко известен в начале IV века, когда отдал все свое состояние Ле-Маншской церкви после гибели сына, убитого при налете. В южной части восточного района аланского поселения близ города Шо (Нонн) можно встретить упоминание о некоем Аспере, выдающемся землевладельце. В Курси, в Нормандии, семья, процветавшая в период раннего средневековья и ведущая свое происхождение с довикинговского периода, имела прозвище Alaniers.

Высшие круги средневекового общества рассматривали конную охоту с преследованием зверя как главный вид спорта. Охота такого рода была частью жизни алан во времена их кочевья, и, возможно, став землевладельцами в период раннего средневековья в Европе, они продолжали охотиться на оленей и волков скорее ради удовольствия, чем для добычи пищи, как это было раньше. Для преследования зверя держали больших, крепких и быстрых псов. Самой прославленной их этих средневековых охотничьих собак был ныне исчезнувший Алан (средневеков, лат. Alanus), который, согласно современным авторитетным источникам по истории и происхождению собачьих пород, «происходил родом с Кавказа, откуда сопровождал свирепых, светловолосых и воинственных алан».

Подобно аланской лошади в годы античности, в средние века огромной популярностью пользовалась аланская собака. Позднее ей был присужден статус геральдического знака, поэтому на гербе города Алано в Испании по сей день изображены две аланские собаки.

В средневековых источниках имеются упоминания о псарях для аланских собак. Считалось, что лучшими псарями были испанцы, другие восхваляли псарей Милана в Италии. Вспомним, что Милан располагался в центре ряда аланских поселений, которые датируются V веком, По некоторым критериям историю алан на Западе можно рассматривать как удачную, в то время как по другим стандартам ее можно считать бедой алан. Согласно предположению об удачно сложившейся истории, аланы в Галлии и Италии первыми ассимилировались и интегрировали в раннес-редневековую культуру. Они оставили прочный след в военной тактике и стали составной частью аристократии. Они оказали влияние на искусство, на церковь, на литературу. Но, с другой стороны, аланы не основали постоянного государства, а те, что попали в Африку и Константинополь, исчезли без следа. Во всех областях, за исключением, быть может, области науки, аланы на Западе исчезли так же, как canus Alani, их прославленная охотничья собака периода средневековья. Склонность алан к ассимиляции, часто помогавшая им выживать и процветать, сыграла свою коварную роль в их окончательном исчезновении. Однако даже и сегодня в современной Франции можно встретить не совсем ясный эпитет, который напоминает нам о роли алан в конфликтах раннего средневековья. Поговорка не совсем лестная, однако она ясно свидетельствует о предрассудке против алан, сохранившемся до наших дней в нынешней Нормандии: