Ведьмино логово - Джон Карр

Остальные нерешительно смотрели друг на друга. Рэмпол почувствовал, что балкон вызывает в нем страх, даже более сильный, чем до этого сейф. И тем не менее он невольно двинулся вперед, бок о бок с сэром Бенджаменом. Пастор, как он заметил, обернувшись через плечо, внимательно разглядывал переплетенные в кожу старинные книги на полках справа от камина; Рэмполу казалось, что он никак не может оторваться, хотя ноги так и несут его в сторону балкона.

Отодвинув рукой зеленые плети, Рэмпол ступил за порог. Балкон был невелик; он напоминал скорее приступок перед дверью, окруженный каменной балюстрадой высотой примерно до пояса. Там едва хватило места для трех человек, когда он и сэр Бенджамен вышли за порог и встали по обе стороны от доктора.

Никто не произнес ни слова. Утреннее солнце еще не вышло из-за крыши тюремного здания; стены, холм, Ведьмино Логово, расположенное в низине, были еще в тени. Внизу, футах в двадцати, были видны каменный утес, выступающий из глины и лопухов, и треугольные каменные тумбы, служившие в свое время опорой для виселиц. Через маленькую дверь там, внизу, приговоренных выводили из кузницы, где с них сбивали оковы, готовя их к финальному прыжку. Отсюда, с балкона, надзирал за ходом дела Энтони «в камзоле из алого сукна и в шляпе с позументом». Перегнувшись через перила, Рэмпол мог рассмотреть колодец, который просвечивал сквозь еловые ветви. Ему даже казалось, что далеко внизу он видит зеленоватую пену на поверхности воды, но там царил глубокий сумрак.

Только эта зияющая яма, окруженная длинными острыми шипами, на расстоянии пятидесяти футов внизу под балконом. А с северной стороны тянулись залитые солнцем луга, усыпанные белыми цветами. Была видна вся долина, похожая на шахматную доску из-за пересекающих ее полос живой изгороди; сверкающий на солнце ручей, белые домишки среди деревьев, шпиль деревенской церкви. Мир и покой. Не было на лугу темной толпы, собравшейся для того, чтобы поглазеть на казнь. Вместо этого Рэмпол увидел воз с сеном, который неспешно двигался по дороге.

– ... кажется, достаточно прочен, – услышал Рэмпол голос сэра Бенджамена, – однако в нас немало веса, и мне не хотелось бы долго здесь оставаться. Спокойно! Что вы там делаете?

Доктор Фелл шарил зачем-то в плюще, закрывающем темный камень балюстрады.

– Мне всегда хотелось ее обследовать, – сказал он, – но я никогда не думал, что представится такая возможность. Может, это вода размыла? – добавил он про себя. Затем послышался треск отрываемого плюща.

– Я бы на вашем месте соблюдал осторожность. Даже если...

– Ха! – воскликнул доктор, у которого перехватило дыхание от волнения. – Охой! Поднимем чару! Промоем глазоньки! – как в старину говаривали саксы. Никогда не думал, что я их найду, а они – вот они! Хе-хе-хе...

Он обернул к ним сияющее лицо.

– Вот посмотрите-ка здесь, с краю, на внешней поверхности перил. Видите углубление? Как раз помещается большой палец. А вот и еще одно, поближе к нам, не такое глубокое.

– Ну и что из этого? – спросил сэр Бенджамен. – Послушайте, я бы из-за этого не стал здесь особенно топтаться. Мало ли что.

– Археологическое открытие. Мы должны это отпраздновать. Пойдемте, джентльмены, тут мы ничего больше не найдем.

Сэр Бенджамен окинул его подозрительным взглядом, когда они возвратились в кабинет смотрителя.

– Что вы там увидели? – спросил он. – Пусть меня повесят, если я что-нибудь заметил. И какое это имеет отношение к убийству?

– Решительно никакого, любезный друг. Впрочем, – говорил доктор Фелл, – может быть, косвенное. Если бы не эти два углубления в камне... Впрочем, не знаю. – Он сжал руки. – Скажите, вы помните девиз старого Энтони? Он велел написать его на своих книгах, выгравировал на кольце, Бог знает еще на чем. Вы когда-нибудь видели его?

– Таким образом, – произнес главный констебль, прищурив оба глаза, – мы снова возвращаемся к Энтони, не так ли? Нет, я никогда не видел его девиза. Однако, если здесь нет больше ничего интересного, наш следующий визит – в Холл. Пойдемте же. Что там у вас еще?

Доктор Фелл в последний раз окинул взглядом мрачную комнату.

– Девиз, – сказал он, – у него был такой: «Omnia mea mecum porto». – «Все мое ношу с собой». Ну как? Над этим стоит поразмыслить. Послушайте, а не выпить ли нам бутылочку пива?

9

Подъездная аллея, покрытая гравием; серые голуби расхаживают под вязами, подозрительно оглядываясь по сторонам. Аккуратно подстриженные лужайки, по ним скользят тени птиц. Высокий строгий дом розовато-красного кирпича, кое-где облицованный белым камнем, с белым куполом, который венчает позолоченный флюгер, преисполнен спокойного изящества старости – он ровесник королевы Анны. В воздухе гудят пчелы, сладко пахнет сеном.

Накануне Рэмпол ничего этого не заметил. Шел сильный дождь, когда они подъехали сюда в автомобиле пастора и внесли по этим вот ступенькам легкое, уже коченеющее тело. Когда перед ними открылся прекрасный, полный изящества вестибюль, было такое впечатление, что они вместе со своей жуткой ношей вдруг очутились на освещенной сцене перед сотнями зрителей. Сейчас, шагая по аллее со своими спутниками, американец со страхом думал о том, что снова придется встретиться с Ней. Вот как ему вспоминалась та кошмарная ночь: он стоит, словно его вытолкнули на сцену, ослепленный ярким светом и никому не нужный; у него такое чувство, что он стоит совершенно голый, – так бывает иногда во сне. В тот момент ее не было, только этот дворецкий – как его там? – стоял посреди комнаты, слегка наклонившись вперед и сложив на животе руки. Он уже все приготовил в гостиной, чтобы можно было положить тело.

Она вошла неожиданно – из двери, ведущей в библиотеку. Покрасневшие глаза красноречиво свидетельствовали о том, что она плакала, – так и чудились ее судорожные рыдания; теперь, однако, она была спокойна: лицо – ничего не выражающая маска, в руке зажат носовой платок. Он ничего ей не сказал, да и о чем можно было говорить? Любое слово, движение показались бы грубыми и неуместными; он сам не знал – почему, но это было так. Он просто потерянно стоял у двери – жалкая фигура в мокрых насквозь фланелевых брюках и теннисных туфлях – и при первой возможности ушел. В памяти всплыло, как уходил: за минуту до этого дождь перестал, и старинные напольные часы только что пробили час. Сейчас он вспомнил, что, как ни плохо ему было, он почему-то обратил внимание на это незначительное обстоятельство и как-то по-идиотски все время повторял про себя: дождь прекратился ровно в час, нужно это запомнить. Зачем? Ну, на всякий случай.

Нельзя сказать, чтобы он испытывал горестные чувства в связи со смертью Мартина Старберта. Мартин Старберт сам по себе ему, в общем, не понравился. Дело не в нем, а в том, что за собой повлекла его смерть: потерянный, обреченный вид, с которым Дороти Старберт вошла в гостиную, чтобы посмотреть на покойного; крошечный носовой платок, крепко зажатый в руке; судорога, пробежавшая по лицу, словно от страшной боли, которую невозможно было выносить. Мартин, всегда безукоризненно одетый, выглядел очень странно на своем смертном ложе: на нем были старые-престарые фланелевые брюки, порванный твидовый пиджак... Как она сейчас себя чувствует? При виде закрытых ставень и черного крепа на дверях по лицу Рэмпола пробежала гримаса боли.

На этот раз Бадж сам открыл дверь, всем своим видом показывая облегчение при виде шефа полиции.

– Слушаю, сэр, – сказал он. – Должен ли я позвать мисс Дороти?

Сэр Бенджамен подергал себя за нижнюю губу. Он явно испытывал неловкость.

– Пока, пожалуй, не нужно. Где она сейчас?

– У себя наверху, сэр.

– А мистер Старберт?

– Тоже наверху. Там возле него люди из похоронного заведения.

– А еще кто-нибудь есть?

– Мне кажется, сюда едет мистер Пейн, сэр. Собирался прийти доктор Маркли; он говорил мне, что хочет с вами встретиться, как только закончит утренние визиты.

– Да, понятно. Кстати, об этих людях из похоронного, Бадж. Мне нужно будет осмотреть вещи мистера Мартина Старберта, то, что на нем было надето вчера вечером, и, конечно, то, что было у него в карманах.

Бадж слегка наклонил плоскую голову в сторону доктора Фелла.

– Да, сэр. Доктор Фелл вчера вечером высказал предположение, что это может понадобиться. Я взял на себя смелость прибрать всю одежду, не вынимая ничего из карманов.

– И хорошо сделали. Соберите все и принесите в библиотеку. Да, вот еще, Бадж...

– Да, сэр?

– Если вам случится увидеть мисс Старберт, – проговорил сэр Бенджамен, нервно потирая руки, – передайте ей... э-э-э... передайте ей мои глубочайшие... ну, вы понимаете?

Он нерешительно замолчал, этот добросовестный полицейский служака, его честное лицо слегка покраснело – у него было такое чувство, что он обманул доверие своих друзей.

– И я бы хотел поговорить с мистером Гербертом Старбертом, как только он сможет со мною встретиться.