Библейские чтения: Новый Завет - Священник Георгий (Чистяков)

делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим 7: 15–17). Смотрите – это прямо и очень откровенно: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим 7: 19). Таковы мы все, и апостол не исключение. Но только апостол находит путь, идя по которому, можно победить то злое, «которого не хочу, а делаю». То есть, апостолу открывается тот путь, который некогда открылся Иакову, открылся преподобному Сергию и который не всегда открывается нам.

Итак, в нас живет грех, и грех толкает нас делать то злое, что мы, в общем, не хотим делать. Вытеснить этот грех можно только одним путем: если его место, его жилище внутри нашего человеческого «я» займет Сам Господь. Если только Дух Божий живет в вас, говорит апостол, то вы уже не по плоти живете, а по Духу. И даже если в этой храмине – не случайно и Спаситель в Евангелии, и апостол вслед за Евангелием уподобляют нашу природу человеческую, наше человеческое «я» жилищу, – в этом жилище могут жить бесы, в этом жилище может жить грех, но в это же самое жилище может Бог вселиться Духом Святым. И если Дух Божий живет в вас, то вы живете уже не по велениям плоти, вы живете уже по-новому. И тогда можно будет воскликнуть вместе с апостолом, как он восклицает в Послании к Галатам: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2: 20). Значит, это и есть победа святого над его собственной греховностью, над его грехом, победа, в результате которой грех вытесняется из нашего «я» и место греха занимает Господь. Мы не знаем, говорит апостол, «мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим 8: 26). Мы не умеем молиться, но Сам Господь Духом Святым молится в нас, если Он вселяется в нас, если наше «я» из жилища греха превращается в жилище Бога.

Вот здесь, наверное, кончается богословский трактат и начинаются конкретные наставления. Основная масса таких наставлений приходится на последние главы. Вот, например, 12-я глава, с 11-го по 21-й стихи – это уже конкретные наставления: «В усердии не ослабевайте, духом пламенейте, Господу служите… в нуждах святых принимайте участие, ревнуйте о странноприимстве. Благословляйте гонителей ваших, благословляйте, а не проклинайте… Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе, никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. Если возможно с вашей стороны, то будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя… Не будьте побеждены злом, но побеждайте зло добром». Таковы конкретные наставления Павла, для того чтобы действительно в храмину духа превратилось наше человеческое «я».

В 14-й главе Павел говорит о Царствии Божием, которое есть «не пища и питие, но праведность, и мир, и радость во Святом Духе» (Рим 14: 17). Здесь апостол возвращается к тому, с чего начал: верой, а не делами ритуала оправдывается человек, и Царство Божие, которое входит в нас, не есть тот или иной ритуал, не есть пища и питие. Царство Божие – это праведность, и мир, и радость в Духе Святом.

Последняя часть послания представляет собой множество приветствий, переплетение множества имен живших в то время людей, о которых мы, в общем, больше ничего не знаем. Они упомянуты в 16-й главе Послания к Римлянам, и больше ничего о них не известно. Но дело в том, что в Церкви нет «человека вообще». «Человек вообще» есть в умственных теориях. В Церкви же есть только конкретный человек. И потому перечисление множества конкретных имен выводит нас на тезис о том, что в реальной жизни реальной Церкви нет какого-то абстрактного человека. Есть только живые люди, каждый со своим конкретным именем, каждый со своей конкретной судьбой[4].

Итак, мы с вами по первому разу прочитали послание до конца. Но экзегеты ХХ века заметили в этом тексте то, чего прежде не замечали богословы и библеисты. Здесь из главы в главу говорится о страданиях человечества. В начале, с 1-й по 3-ю главу, речь идет о том, что в результате грехопадения страдают язычники и евреи, наказанные Богом, отвергнутые Богом. Они оправдываются благодаря Христовой благодати, которая проливается на тех, кто верит: «получая оправдание даром, по благодати Его…» (Рим 3: 24 и след.).

Значит, первый тезис или первый тип оправдания заключается в том, что человечество (здесь: язычники и евреи) страдает, ибо все несут в себе Адамов грех, но по благодати Христовой те, кто верует, получают оправдание.

Второй тип оправдания. Страдает человечество, которое соединено в ветхом Адаме, – это 5-я глава. Но их, людей, которых некогда соединил в себе ветхий Адам, спасает то, что теперь они едины во Христе.

Третий тип оправдания. Человечество страдает под рабством Закона – это 7-я глава. Но от этого рабства оно освобождается Духом Святым. Это 8-я глава.

И, наконец, страдает Израиль, который отвергает Мессию. Но от этого его спасает соединение иудеев и язычников в единое целое в новом Израиле – в Церкви. Это 11-я глава.

Если мы разделим послание на эти четыре блока (не скажем «главы», потому что главами мы называем то деление текста, которое есть в наших изданиях), на эти четыре смысловые части, то очень быстро заметим один момент: в каждой части – своя терминология. В первой части речь идет о том, что и язычники, и евреи страдают, наказанные Богом, но их освобождает Христос от этого наказания, – здесь терминология юридическая. Ключевое слово этой первой части – правда, или справедливость, δικαιοσύνη. Итак, смотрите: здесь в юридических терминах описано, что, наказанное Богом, человечество страдает. Приходит Христос и Своей благодатью его, человечество, освобождает.

И тут возникает важный вопрос, который я, по-моему, задавал неоднократно, но который я всё-таки позволю себе задать еще раз: а в чем заключается Адамов грех? В чем заключается Адамово грехопадение? В чем заключается то, что потом средневековые богословы назовут термином peccatum originale – первородный грех? В чем он? Неужели в том, что Адам съел яблоко? Ну, съели, Боже мой, ну и что же такого из того, что они съели яблоко? В этом еще нет никакого греха, во-первых. А во-вторых, там, где яблоко, там