Я и Софи Лорен - Вячеслав Верховский

Находясь в «Полете» (дом приезжих), я ошибся дверью. Распахнул – а там целуются взахлеб: он, она… Еще чуть-чуть – и перейдут уже к заветному. Я смутился несказанно:

– Тысяча извинений! – и захлопнул дверь.

Но я ведь тонкий человек, и этого, я понял, недостаточно. И я их снова распахнул:

– Две тысячи!

Теперь уже, казалось, в самый раз! Но они в меня метнули сапогом…

Из гостей она пришла уже беременной.

Мой дедушка еще при жизни был святым. Как-то одной даме он подрядился вскопать огород. За пару ботинок. Возвратился ни с чем.

– Что такое? Ты вскопал?

– Вскопал.

– А обувь?

– Огородик маленький, на один ботинок. Я не взял…

– У него амбиций – не по взяткам!

Безопасного секса нет. Он и она занимались сексом, казалось, безопасным. Совершенно! И в это время рухнул потолок. У них мелькнуло: «Вот тебе и безопа…»

Я тупой – мне приходится думать.

Когда у людей из рук что-то падает, у меня оно к тому же и закатывается.

Благодаря косметике женщина не увяла. Она осыпалась.

Я с любовью оглядел собственное тело: руки, ноги, живот… Вот оно, мое спасение! – подумал. – Вот она, зона, свободная от зубной боли!..

Позвонить в четыре утра. Но можно и раньше. Услышать в трубке испуганное: «Алло!» С неприязнью заметить: «Это что ж вам так не спится?!» Бросить трубку…

23 декабря 2007 года в песочных часах обнаружена течь. Течь устранена. Время остановлено.

Деньги – зло?

Не знаю. О деньгах у меня остались лучшие воспоминания.

Художник не любил быть в центре внимания, предпочитая золотое сечение.

– Рано радуетесь!

– Боимся не успеть…

Ночь, но человечество не спит. Просто не находят себе места, все в неведенье. Через несколько часов начнется день. День, которого на свете еще не было…

– Маша, ты почему опоздала?

– Вот, опоздала…

– Извини, Маша, но кому нужно это свидание: мне или тебе?

– Почему ты к ней ходил?!

– Так она же одинокая!

– Я тоже, между прочим, одинокая!

– Не гневи Бога, у тебя есть я!

Известно, что у нас воруют люки. Повсеместно. А вчера – у нас угнали самолет! В металлолом! Причем военный. К счастью, летчики смогли катапультироваться…

Свой дом узнал по крику: «Алкоголик!»

Автор читал нам из книги. Потом запнулся, видно, растерялся. Я предложил:

– Откройте, где закладка, например!

– Это позже. Для аплодисментов…

– После одиннадцати – у вас собачка могла бы гавкать и потише!

Скромность – душераздирающая. Являюсь в гости и у порога жалобно:

– Тапочки дадите? Хоть один…

Тайный приезд Людвига Заменгофа на строительство Вавилонской башни. Массовое изучение эсперанто (разумеется, подпольное). Заменгоф спасает Вавилон…

Не будешь верить в сны – они начнут сбываться.

А начиналось все с Кирилла. Кирилл вывел букву «А» – и надолго задумался. Мефодий ждал-ждал, но Кирилл по-прежнему молчал. И тогда Мефодий не сдержался:

– Господи! Сказал «А» – скажи уже «Б»!..

Остальное – они дописывали вместе.

Ей тридцать лет. Но мы знакомы, кажется, лет сто. Куда делись эти семьдесят – спросите у Эйнштейна…

«Уважаемый Вячеслав! Ваши рассказы никого не оставляют равнодушными. Что в ваших рассказах поражает больше всего – это поразительное незнание жизни…»

С костром у нас не вышло ничего: и картошка не пропеклась, и курица была еще живая.

Пошла муха на базар и исключительно для рифмы купила абсолютно ей не нужный самовар.

Наши цены – в два раза ниже, чем в Москве и Петербурге вместе взятых!

Внезапно вспомнить, что елочные игрушки размножаются боем. С елки аккуратно снять игрушки и разбить. Во дворе вскопать снег. Рассаду елочных игрушек посадить. Всходов ждать до полного отрезвления организма. В конце – по возможности устыдиться…

Обвесят так, что мало не покажется.

До того как чашка не разбилась, о счастье как-то мы не размышляли…

Смятая постель была точным слепком скомканной ночи…

Уже своей первой книгой он заслужил место на Ваганьковском кладбище. Вторая – и его с распростертыми объятьями ждало Новодевичье. Третья – за него уже боролись лучшие кладбища мира…

Казалось, что ему еще?! Неблагодарный! Он живет – и умирать не собирается.

– Его жена – глупая, как улитка.

– С чего ты взял?

– Тащить на себе весь дом?!..

– Я говорю: «Иван Петрович, вы, пожалуйста, повысьте мне зарплату!» Но Иван: «А вы что, стали больше ничего не делать, Марья Львовна?»

– Почему ты опоздал?!

– Такие пробки!

– Так ты же шел пешком!

– Не мог протиснуться!..

– Я уверена!

– Но почему?!

– А мне так кажется!

«…За квартиру не плотит, говорит, нету денег, а музыку включает – веселую!»

Как-то мне поручили встретить одного большого начальника. На улице дождь, слякоть.

Вокзал. Наконец объявляется прибытие поезда. Выходит большой. Я к нему:

– Подождите, сейчас будет оркестр!

– Может, пойдем уже? Холодно, дождь.

– Нет, прошу, меня уволят! Еще немного!

Мы прождали битый час. Меня уволили…

– Извините, я чихнул или ослышался?

– Я вчера весь вечер у рояля…

– Вы играете?!

– Нет, мне не хватило места за столом…

Как часто стук колес из людей выбивает такие признания!

Мне рукопись вернули с неприязнью: «Все пишут плохо, а вы что, особенный?»

Фотограф их мурыжил очень долго:

– Ну-ка, обнимитесь! Ну-ка, улыбнитесь вот сюда! А теперь прильните, поцелуйтесь! Поиграйте взглядом, друг на дружку…

Невеста терпела, а жених вскочил и…

– Все, хватит, я уже устал быть счастливым!

Общение выдалось непринужденным.

– А кто ваша муза? – спросили из зала.

Старичок поэт не успел раскрыть рта, как в разных точках зрительного зала поднялись одиннадцать смущенных старушек и низко поклонились.

Она меня буквально окрылила – и от нее я тут же упорхнул…

Клянется, что во Львове видел улицу Коммунистической заразы…

В нашем доме мы не убирали очень долго. Но зато теперь как хорошо! Ни скандалов, ничего! Чтоб не поднимать в квартире пыль, мы даже говорили полушепотом…

Наше правительство – в изгнании! Мы изгнали их из наших душ…

– Тест на рассеянность! – объявил он. – Сколько раз в жизни, Вячеслав Верховский, ты надевал задом наперед свои трусы? Вот, смущаешься… Ну что ты, это жизнь! Ах, не помнишь? Заодно проверили и память!..

Шли по улице старичок и старушка. Похоже, что муж и жена. Вдруг старушка поскользнулась и упала. Он хотел ее поднять – она стала яростно отбиваться.

Скопились зеваки. И лежа она людям поясняла:

– Что он себе позволяет?! – вся испуганная. – Ему ж нельзя такие тяжести, нельзя!

Одного известного банкира застрелили. В прессе тут же дали все подробности. Но дело даже не в подробностях, не в них! Одно название! «Продырявлен денежный мешок»!..

А не пора ли в стране, где без образа врага не могут жить, этого врага канонизировать?

Продается свадебное платье. Передумал.

Только часы нам правду говорят. Да и то: то спешат они ее сказать, то отстают…