История черного лебедя (ЛП) - Крейг К. Л.

— Через несколько минут начнется караоке. Давай сходим в туалет, пока Пол не начал петь «Иди, как египтянин».

Пол, наш сорокапятилетний городской аптекарь, не только хорошо исполняет самую знаменитую песню «The Bangles», но и ставит довольно забавный маленький спектакль. Он даже приносит свой собственный бубен и закатывает глаз лучше, чем Сюзанна Хоффс. И поскольку Пол до сих пор носит причёску 80-х, на него очень интересно смотреть. Обычно именно ему разрешают открыть вечер караоке.

— Хорошая мысль, — говорю я.

А затем следую за подругой в дамскую комнату. Мы болтаем через стены кабинок, как и всегда. После того, как моем руки, и я хорошо промываю рот ополаскивателем для рта, останавливая взгляд на Мэри-Лу, которая прихорашивается, одновременно давая клятву быть лучшей подругой на свете.

Я хочу быть рядом с ней, как и она со мной. И могу понять, почему она мне ничего не сказала. В последнее время я та еще эгоистка.

— У нас все хорошо? — спрашивает она, поглядывая мне за спину.

— Конечно. Почему нет-то?

Мэри-Лу бросается в мои объятия обнимает в ответ, как удав. Подруга делает глубокий вдох, и я знаю, что она снова собирается извиниться. Так что решаю прервать ее.

— Не надо, все в порядке. Я вовсе не злюсь.

Мэри-Лу вырывается из моих объятий и оставляет липкий поцелуй на моих губах.

— Я тебя обожаю, ты ведь это знаешь?

— Как и я.

Когда мы выходим из туалета, я издаю смешок. А потом чуть ли не впадаю в истерику, глядя на то, как Мэри-Лу скачет на одной ноге, пытаясь стянуть длинную ленту туалетной бумаги, которая прилипла к подошве другой. Я так сосредоточена на подруге, что меня практически отбрасывает назад, когда я натыкаюсь на твердую, массивную стену. Теплые руки обнимают меня за талию, не давая моей заднице оказаться на липком полу.

— Прошу про… — начинаю я. Но, когда поднимаю голову вверх, мои извинения валятся с обрыва замешательства. Потому что я натыкаюсь вовсе не на стену.

Это Киллиан.

Запах «Берберри Брит», смешанный с дорогой кожей, проносится сквозь меня с опозданием в две секунды. От чего у меня слабеют колени, а сердце просто заходится в груди. И я хочу того, чего точно не должна хотеть.

Черт бы его побрал! У меня все шло так хорошо.

В основном.

— Что ты здесь делаешь? — требую я ответа, начиная злиться от того, что он здесь.

Вообще-то я даже в бешенстве.

Одна из невысказанных причин, по которой мы с Кэлом пришли сюда вместе, заключается в том, что Джиллиан отказывается опуститься до посещения «Пеппи», а поскольку Джиллиан отказывается, Киллиану тоже не разрешается сюда приходить. Если бы он был со мной, я бы никогда так на его не давила. И он это прекрасно знает.

— Это общественное место, Мелкая.

Почему Киллиан совсем не удивлен, увидев меня? Потому что засранец знал, что мы будем здесь.

— Не называй меня так, — выплевываю я.

Внезапно я осознаю, что Мэри-Лу тихо наблюдает за мной, а дверь туалета теперь заблокирована нами троими. Затем подруга начинает двигаться быстрее светлячка.

— Пошли, Маверик, — Мэри-Лу проносится мимо и протягивает мне руку. Она начинает тащить меня по коридору в тот момент, когда Киллиан хватается за другую мою руку. Его хватка очень крепкая. Непоколебимая. И обжигает мою кожу одновременно самым отвратительным и восхитительным образом. В голове мелькает вспышка воспоминаний об этой ладони, которая идеально обхватывает мои ягодицы, когда Киллиан входит в меня. И, судя по голодному взгляду мужчины, он вспоминает то же самое.

Черт. Мне нужно убраться отсюда и как можно скорее.

Вот только Киллиан не собирается мне этого позволять.

Он тянет меня в одну сторону, а Мэри-Лу — в другую. Оба тянут так сильно, что я начинаю чувствовать себя пластилиновой куклой.

— Киллиан, пожалуйста, — умоляю я.

Мы не можем оставаться наедине в темном коридоре. Особенно из-за Кэла. Ни за что не поверю, что он не обратил бы внимания на появление Киллиана.

— Две минуты. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста, Маверик.

Мой взгляд скользит между Мэри-Лу и Киллианом. Взгляды на обоих лицах одинаковы, и все же различны. Его взгляд умоляет меня согрешить. А ее — выбрать спасение.

— Две минуты, — отвечаю я Киллиану. — Начиная с этого момента.

Похоже, я грешница. Что ж… Запишите это на мой счет.

Мэри-Лу громко вздыхает, но отпускает мою руку. Я могу назвать время ухода подруги с точностью до секунды, потому что энергия, оставшаяся в этом маленьком замкнутом пространстве, только что зарядилась на тысячу киловатт.

Мои подмышки начинают потеть.

— Одна минута пятьдесят секунд, — объявляю я, скрещивая руки на груди в надежде, что Киллиан не заметит, какое действие он оказывает на меня. Черт бы его побрал. Пять секунд в присутствии Киллиана — и все мои успехи испаряются, как роса. Откуда у этого мужчины такая власть надо мной?

— Должно быть, я пропустил твой звонок в понедельник, — говорит Киллиан с забавной улыбкой на губах, но его безразличие призвано скрыть обиду. В темных глазах мужчины все ясно, как божий день. Отчего я чувствую себя виноватой размазней. Ненавижу, что Киллиан может заставить меня чувствовать себя так с помощью одного простого заявления или взгляда. Я ненавижу, что он все еще оказывает на меня такое влияние. Ненавижу, что Киллиан — мой кукловод, который держит меня за ниточки, а я не могу понять, как их обрезать… И неважно, сколько усилий прикладываю.

— Мой телефон вышел из строя, — уголок губ Киллиана дергается вниз, отчего мое раскаяние переходит на новый уровень. — Это все, чего ты хотел? Слегка потешить свое эго? — в моем голосе слышен сарказм. Он, словно уксус, остро действует на мои вкусовые рецепторы.

Однако Киллиан не обращает внимания. С каждым последующим словом, слетающим с его губ, я чувствую себя еще хуже, чем прежде. Как будто такое вообще возможно.

— Я с нетерпением ждал свой шоколадный торт. Похоже, это первый раз, когда я не получил ни один из твоих шедевров, даже печально известных.

Я склоняю голову и тяжело вздыхаю. Затем пробегаю языком по зубам, осматривая темный, покрытый губчатыми пятнами пол.

Даже когда мы были далеко друг от друга, я каждый год готовила Киллиану что-нибудь на день рождения. Потому что никогда не забывала дату. Когда мне было четыре, все началось с жидкого пирога с грязью. И речь идет не о каком-то шоколадном пудинге с крошкой из печенья сверху.

Я помню огонек в глазах Киллиана и его хриплый смех, когда тот делал вид, будто ест мой пирог. Довольно скоро «лакомство» исчезло. Киллиан убедил меня, что проглотил каждый кусочек. На самом же деле парень незаметно выкинул его. Возможно, таким образом Киллиан пытался успокоить четырехлетнего ребенка, но я сделала то же самое на следующий год. И так каждый год, пока не научилась печь. А потом приготовила ему настоящее угощение. Выпечка всегда была шоколадной. Его любимой.

В прошлом году я провела несколько часов, совершенствуя торт с шоколадной глазурью, посыпанный смесью сахарной пудры, корицы и свежей мускатно-ореховой стружки. Я лично доставила торт в офис Киллиана.

Именно в тот момент до меня дошло, что так больше нельзя. Киллиан женат. И больше не доступен. Мужчина больше не принадлежит мне. Необходимо прекратить традицию, которая стала только нашей, потому что нас уже не существовало. Никаких «нас», и точка.

Вот почему я поняла, что не смогу продолжить традицию в этом году.

Пытаться забыть свою любовь — это полный отстой.

— Мавс, пожалуйста. Я… — мужчина откидывает голову назад, и она с глухим стуком бьется на стену. Взгляд Киллиана поднимается к потолку, а потом возвращается ко мне. Он выглядит таким же печальным и потерянным, какой я чувствую себя почти каждый божий день. — Я скучаю по тебе. Ужасно скучаю.

Во мне разрастается странная неуверенность. Я прокручиваю в голове каждое мгновение, задаваясь вопросом, в какой момент мы совершили ошибку. Что я сделала? Или чего не сделала? Почему этого было недостаточно? Я отдала ему все, а он оставил меня.