Поцелуй чернокнижника (ЛП) - Робертс Тиффани

— Спасибо, Дэнни, — сказала она, осторожно беря крекер.

Дэнни лучезарно улыбнулся ей.

— Пожалуйста. Пожалуй, я пойду приму ванну, — он смахнул остатки недоеденного крекера со стола, сунул его в рот, схватив рюкзак. Выходя из кухни, он сказал с набитым ртом:

— Увидимся позже, Меррик.

Помня о крекере в руке, Адалин выдвинула стул и села напротив Меррика. Его глаза, пристальные, но непроницаемые, уже были устремлены на нее.

— Спасибо тебе, — сказала она. — Что позволил нам остаться подольше. И за то, что ты сделал с Дэнни.

Его губы изогнулись, Адалин не могла понять, улыбался ли он или ухмылялся. В любом случае, шрам через левый глаз придавал выражению его лица хищный вид.

— И что же я такого сделал? — спросил он.

— Отвлек его, рассмешил. Дал ему одно из его любимых лакомств, — ответила Адалин.

Она откусила крекер и едва удержалась, чтобы не закатить глаза от удовольствия. Язычок высунулся, чтобы слизнуть арахисовое масло с верхней губы.

Неужели она только что застонала?

Взгляд Меррика опустился на ее язык в тот момент, когда он выскочил.

— Кажется, он неплохо развлекается. У него всегда есть что сказать.

— Только потому, что ты кто-то новенький для него. Он уже не раз повторял мне одно и то же. — Она отправила в рот остаток крекера.

— Возможно, — кивнул Меррик, сдвигая банку с арахисовым маслом, в которую был воткнут нож, с центра стола и ставя ее прямо перед Адалин. — Угощайся. Боюсь, в следующий раз, когда твой брат снова влезет сюда, все закончится.

Укол вины пронзил ее, и когда она проглотила, еда застряла в горле. Нахмурившись, она заглянула в банку. Сколько же съел Дэнни? Она должна была заметить, когда это произошло. Она должна была остановить его…

— Он с удовольствием ел, когда я спустился, — сказал Меррик, как будто прочитав ее мысли. — Съел один крекер с каплей арахисового масла, а потом отложил один для тебя. После этого закрыл крышку, вот и все.

Брови Адалин поползли вверх, когда она перевела взгляд на Меррика.

— Правда? — спросила она.

Он кивнул.

Гордость потихоньку вытеснила чувство вины, но она не смогла его полностью перебороть — несмотря на некоторые вещи, которые она сказала прошлой ночью, она не могла забыть обстоятельствах, приведших их в его дом. Немного смущенно она улыбнулась.

— Ну, эм, спасибо, думаю, ты не выгонишь нас?

Меррик усмехнулся. Это был глубокий, насыщенный звук, гораздо теплее, чем она ожидала.

— Не благодари меня слишком рано. Я все еще могу вышвырнуть вас вон. Скучающий, праздный ребенок — опасная штука.

— Мы не против помочь тебе с чем угодно, с чем потребуется.

— Здесь не так много, о чем стоит беспокоиться, по крайней мере, пока идет дождь. Главное, чтобы вы уважали мой дом. Я прошу, чтобы никто из вас не заходил в мой кабинет, который находится наверху лестницы, или в мою спальню в конце северного коридора — прямо рядом с вашей комнатой. Не шумите, не ломайте ничего и убирайте за собой. Вы можете есть из моих запасов, но не переборщите с порциями.

Адалин кивнула.

— Мы так и сделаем. Спасибо.

Пока Адалин ела, между ними повисло молчание. Она намазывала крекеры минимальным количеством арахисового масла. Даже если бы он предложил его добровольно, она не чувствовала себя вправе брать слишком много, особенно учитывая, что такие продукты, как арахисовое масло, стали редкостью в их мире.

— Я настаиваю, чтобы ты взяла побольше, Адалин, — сказал Меррик. — Иначе ты оскорбишь мое гостеприимство.

Адалин остановилась, намазывая арахисовое масло на крекер, и посмотрела на него. Жар залил ее щеки.

— Я… мне не так уж много нужно.

— Но это не повод брать слишком мало. Я даю тебе разрешение — побалуй себя.

Когда он произнес последние два слова, в его взгляде вновь зажегся огонь.

Адалин поняла, что он говорил не только об арахисовом масле.

Ее тело отреагировало на эти слова, и она вспомнила, как близко он был к ней в ванной, каким теплым было его дыхание на ее коже, вспомнила ощущение его прикосновений, мощную энергию, которую он излучал, — и свечи.

Не только свечи, но и окно у входной двери было нетронутым этим утром, как будто его и не разбивали прошлой ночью.

Она опустила взгляд на нож для масла в руке и, нахмурив брови, опустила его обратно в банку и добавила еще арахисового масла на крекер. Ее не покидало чувство вины за то, что она считала излишеством, но он настоял, и она не собиралась отказываться во второй раз — это была возможность, которую она вряд ли получит снова. Кроме того, она нуждалась в питании так же сильно, как и Дэнни, чтобы помогать ему в путешествии как можно дольше.

Адалин съела еще несколько крекеров; в ее воображении свечи непрерывно вспыхивали в унисон, и она почти ощущала их тепло на своей коже.

— Что тебя беспокоит, Адалин?

Адалин вздрогнула; она не осознавала, что все это время сидела, возясь с упаковкой крекеров и тупо глядя в сторону.

— Ничего, — она закрыла упаковку, потянулась через стол и сняла крышку с банки с арахисовым маслом. Отложив нож в сторону, она завинтила крышку на банке.

— Это написано на твоем лице. В твоих глазах, — он наклонился вперед, опершись руками о стол. — Полагаю, в каждый момент бодрствования тебя беспокоит множество вещей, но сейчас что-то беспокоит тебя больше всего остального. Что это?

— Окно, — выпалила она.

— Окно? — спросил он ровным голосом.

— У входной двери. Оно не разбито.

— Хорошо. Мне не нужно, чтобы ветер, приносящий дождевую воду, испортил мой пол.

Адалин нахмурилась.

— Но оно было разбито. Я разбила его.

Его лоб едва заметно наморщился.

— Я не видел битого стекла в фойе. Возможно, ты ошибаешься?

— Что? — Адалин остановилась, сбитая с толку. — Но ты упоминал об этом прошлой ночью, прямо перед тем, как показать нам комнату.

Меррик поднял взгляд и побарабанил пальцами по подбородку.

— Ах, да. Я помню. Ремонт был настолько простым, что, должно быть, вылетел у меня из головы. Ничего страшного.

— Ремонт, — повторила она с нескрываемым недоверием. — Я не очень разбираюсь в ремонте окон, но ты никак не мог починить его за одну ночь. Сегодня утром на оконном стекле не было ни малейшей трещины. Тебе пришлось бы, по крайней мере, заменить все стекло, и я сомневаюсь, что у тебя было под рукой запасное.

Он пожал плечами.

— Я обожаю головоломки и имею приличный запас быстросохнущего клея.

— Это… это бессмысленно.

— Подумай обо всем, что происходит за этими стенами, — ответил Меррик. — Имеет ли хоть что-нибудь в этом мире смысл?

Он был прав. Она не могла понять ничего из того, что происходило, ничего из этого не должно было существовать, ничего из этого не должно было быть реальным. Но окно… Она действительно разбила его.

— А как насчет свечей в ванной? — спросила она, и свежее тепло залило ее щеки. Невозможно было думать о свечах, не вспоминая о том, что произошло между ней и Мерриком, и она догадалась, что его мысли были устремлены в том же направлении. — Как они все загорелись одновременно?

Выражение его лица дрогнуло, но лишь на время, достаточное для того, чтобы она задалась вопросом, произошло ли это вообще.

— Ты была несколько… взволнована прошлой ночью, Адалин. Ты уже зажгла свечи, когда я вошел.

— Но я этого не сделала. Я зажгла только две.

— Может, ты просто забыла?

— Я рассказала тебе, что там происходило, Меррик, и я ни в чем не лгала и не преувеличивала. Есть… Я не знаю, есть ли в мире магия. В этом нет никакого смысла, но это правда. Если ты каким-то образом вовлечен в это, что ж… это не имеет значения. Я просто… мне нужно знать, что Дэнни в безопасности.

Во второй раз с тех пор, как она спустилась вниз, черты лица Меррика смягчились. Он потянулся вперед и накрыл ее руку своей. Его ладонь, казалось, излучала невидимую энергию, которая охватила ее руку с приятной дрожью, от которой у нее почти перехватило дыхание. Эта слабая, едва уловимая песня снова проникла в ее сознание, немного яснее, чем раньше, но не менее таинственная.