Поцелуй чернокнижника (ЛП) - Робертс Тиффани

— С тобой все в порядке, Адалин?

— Я… я в порядке. Теперь ты можешь идти.

Он протянул руку, чтобы убрать прядь волос с ее плеча. Кончики пальцев прошлись по ее нежной коже, посылая дрожь по его телу, которая едва не заставила его застонать. У нее перехватило дыхание, а глаза слегка вспыхнули. Несмотря на запахи пота и грязи он все еще ощущал тот аромат, который несомненно принадлежал ей. Это напоминало цветение лаванды под теплым летним солнцем.

Меррик тихо, но напряженно вздохнул. Ему хотелось прикоснуться к ней еще, сорвать с нее рубашку — и свою собственную — и притянуть ее к себе.

— Ты говоришь не очень уверенно.

Движение внизу привлекло его внимание, и он опустил взгляд, заметив, как маленькие пальчики ног Адалин прилипли к полу. Одна свеча лежала справа от нее, другая слева, несомненно, опрокинутые, когда она выпрыгнула из воды.

— Я в порядке. Правда, — сказала она, слегка задыхаясь. — Они даже больше не горят.

Он снова поднял взгляд — на этот раз задержав его на ее ключице. Было бы так легко — и так сладко — наклониться вперед и провести по ней губами.

Медленно опускаясь на корточки, он оказался всего в нескольких дюймах от ее лона — лишь тонкая ткань рубашки разделяла их. Адалин тихо застонала и прижалась к стене еще сильнее. Здесь ее запах был иным: землистый, сладкий, пропитанный возбуждением.

Меррик едва сдержал стон. Его член ныл в жажде освободиться и овладеть ею. Он приоткрыл губы, втягивая воздух прерывистым вдохом. Стоило ему захотеть, и он бы сорвал с нее рубашку, прижал к стене, раздвинул ей ноги, вознес ее лоно на своих губах и языке, заставляя Адалин кричать от удовольствия.

Но он удержался. Нарочито медленно протянул руки, наклонился еще ближе — так близко, что его дыхание взметнуло ткань ее рубашки, — и подобрал упавшие на пол свечи.

Когда он наконец встал, безумный жар разлился по его груди, а вызванный желанием дискомфорт в паху стал почти невыносим. Он поставил свечи на полку над головой Адалин и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя, Адалин?

Запрокинув голову, приоткрыв губы и широко раскрыв глаза, она уставилась на него. Она на секунду прикусила губу зубами, и это действие послало толчок прямо к его члену, заставив его дернуться.

Улыбаясь, Адалин покачала головой.

— Нет. Я имею в виду… Может быть, чуть больше света? И немного… уединения.

Он не смог не улыбнуться в ответ, хотя ее слова — даже ожидаемые — оставили после себя острое разочарование. Еще несколько секунд он смотрел на ее губы, позволяя себе мечтать об их вкусе, о ее теле под собой, прежде чем наконец отступил. Подняв руку, он щелкнул пальцами.

Свечи вспыхнули, заливая комнату мягким, мерцающим светом.

Адалин ахнула, удивленно оглядываясь, прежде чем ее взгляд вновь вернулся к нему

— Меррик?..

О, черт. Меррик, ты дважды проклятый дурак.

— Наслаждайся своей ванной, Адалин, — сказал он, склонив голову в неглубоком поклоне. Он развернулся и вышел из комнаты, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, закрыв за собой дверь.

Он поднял руку и запустил пальцы в волосы, резко откинув их назад, пробормотав себе под нос:

— После всего этого зачем быть таким глупым? Ты что, думал, она не заметит?

Но он вообще не думал об этом, в тот момент казалось таким естественным использовать магию, чтобы удовлетворить ее прихоти, исполнить ее желание как можно быстрее и абсолютно.

И теперь утром предстоял разговор, к которому он не был готов и не желал вести, потому что Адалин была умной, наблюдательной и защищала своего брата. Его единственным утешением было то, что он отправит их восвояси…

Но даже он не был полностью уверен в своей убежденности по этому поводу.

Он вернулся в кабинет и сел за стол, беспокойный и полностью осознающий, что его исследование вряд ли продвинется дальше сегодня вечером — его мысли были еще больше заняты Адалин, чем несколькими минутами ранее. Теперь у него был этот мимолетный, изысканный взгляд на ее обнаженное тело, который разжег пламя его желания, теперь в его носу остался ее аппетитный аромат, и его кожа все еще пульсировала от резонанса, от ее песни маны, которая, казалось, играла только для него.

Меррик опустил руку к паху и сжал твердый, ноющий член, но этот жест не принес облегчения.

Почему, спустя столько времени? Почему мне вдруг захотелось человека?

Глава Пятая

От раската грома задрожало окно. Меррик нахмурился еще сильнее, но не отошел от стекла. Он медленно вплетал магию в каждую часть этого поместья на протяжении многих лет с тех пор, как купил его, наполняя место тайной энергией, чтобы гарантировать, что оно останется в наилучшем возможном состоянии. До Раскола ремонт означал привлечение людей-рабочих, и он предпочитал избегать этого, когда было возможно. Чары, наложенные на его дом, были усилены невидимым барьером, который он воздвиг вокруг, чтобы защитить себя от мира, который, казалось, был одержим разрушением — молния и упавшие ветки никогда не коснулись бы поместья, даже если бы мог дождь.

Эта защита ничего не значила, когда маленькая человеческая женщина подняла камень и разбила его окно.

Но он не мог заставить себя сожалеть об этом.

Хотя наступило утро, солнечного света не было — все было тускло-серым, а проливные дожди уже сделали землю грязной. Грунтовую дорогу, которая вела от поместья к главной дороге, к этому моменту было бы невозможно пересечь.

Он смотрел, как падают крупные капли дождя, наблюдал, как они превращают поверхность бесчисленных луж в колышущиеся бастионы хаоса, и сказал себе, что пришло время отправить людей восвояси. Какое значение для него имела погода? Это была их проблема, а не Меррика.

По крайней мере один из них уже проснулся. Меррик знал, что это был мальчик — он чувствовал это. Адалин находилась дальше по коридору, в спальне, которую он позволил использовать людям, хотя сам не понимал, откуда и почему точно знал, где она.

Молния пронеслась по небу — по меньшей мере семь вспышек подряд прорезали тьму над деревьями, образовав стену сине-белого электричества. Она появилась и исчезла мгновенно, оставив после себя призрачный след, похожий на паутину, который задержался в его поле зрения на несколько секунд.

Мимолетность этих ударов молнии — возникающих и исчезающих в одно мгновение, но способных оставить после себя разрушения — напомнила ему об Адалин.

Адалин, которая уже так сильно повлияла на него. Адалин, из-за которой он не мог заснуть всю ночь, которая вызывала в нем всепоглощающее возбуждение и неудовлетворенное желание.

Адалин, которая вскоре уйдет — независимо от того, прогонит он ее или нет.

Эта тревожная мысль была прервана глубоким, раскатистым громом, который, казалось, хотел потрясти само основание его поместья, несмотря на магическую защиту.

Впервые эти защитные меры показались ему недостаточными.

В глубине души он знал: если он прогонит Адалин и Дэнни, то проведет целый день у окна, глядя на дождь и думая о ней. Чувствуя ее отсутствие. Чувствуя… вину. Даже сейчас он хотел пойти к ней. Он мог представить, как входит в спальню и видит ее спящей, свернувшейся калачиком на кровати. Мог представить, как ложится рядом, обнимает ее, прижимает к себе.

Неужели по прошествии более чем тысячи лет этот маленький человечек действительно сведет меня с ума?

И пока я здесь размышляю, юный Даниэль уже спустился вниз и совершил набег на мою кладовую.

Мысль о том, что его драгоценный запас арахисового масла может иссякнуть, оказалась как раз тем отвлечением, которое Меррику было нужно в тот момент. Он отошел от окна, задернул шторы и вышел из кабинета.

Несмотря на сильное искушение взглянуть в конец коридора — в сторону спальни Адалин — он упрямо держал взгляд вперед, не позволяя себе повернуть голову, и направился к лестнице, быстро спускаясь вниз.