Рождественское чудо - Маргарет Эллисон

— Вот и третье условие, — с улыбкой сказала Ким.

Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.

— Что?

Ким наклонилась и просунула руки за пояс его джинсов.

— Мне кажется, я уже готова к лечению.

Он усмехнулся и положил ее рядом с собой. От такого предложения он не собирался отказываться.

— Я решила остаться на все праздники, — объявила Ким.

Отец улыбнулся, но тут же заволновался:

— А как же твоя выставка?

— Сегодня утром я звонила владельцу галереи и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что в моем присутствии нет большой необходимости. Больше того, он считает, что будет даже лучше, если я не приеду. Говорит, это придаст моим картинам некоторую загадочность. — Ким пожала плечами: — Не знаю, честно говоря, я не совсем его поняла, однако настаивать не стала. Я слишком обрадовалась, что смогу побыть с тобой.

Отец молчал.

— Я думала, тебе будет приятно, если я останусь, — заметила Ким.

Он взял ее за руку:

— Конечно, я рад. Я только не хочу, чтобы мои проблемы повредили твоей карьере. Со мной все в порядке.

Ким отвернулась, чтобы скрыть огорчение.

— Ты не хочешь, чтобы я осталась.

— Ну что ты, я очень хочу этого, — горячо сказал он. Потом слабо улыбнулся. — Ведь это будет первое Рождество, которое я встречу вместе с тобой.

Ким всегда думала, что отец отмечает праздники вместе с друзьями. Или с новой семьей. Но за все время болезни отца ни разу никто не навестил, и она начала понимать, что у него вообще не бывало праздников.

— А что ты обычно делаешь на Рождество?

Он пожал плечами:

— Работаю.

— В этом году все будет по-другому. Сегодня я пойду и куплю елку. И приготовлю тебе настоящий рождественский ужин.

Он кивнул, но на лицо его вдруг набежала тень.

— Что-то не так? — спросила Ким.

— Просто… я так скучал по вас. Я… я… я рад, что ты здесь. — Так и не придумав ничего более оригинального, он в который раз повторил фразу, которую произносил по несколько раз в день. — Издали я наблюдал за тем, как ты живешь. Сколько раз я поднимал трубку… и не мог заставить себя набрать твой номер. — Он покачал головой. — Я был плохим отцом. Упрямый гордец.

Ким пожала плечами:

— К счастью для нас обоих, мы еще можем многое исправить.

— Да, — согласился он. — И это Рождество мы проведем вместе.

— Может быть, эта?

Ким отрицательно замотала головой. Тони поднял с земли и повертел перед ней огромную елку.

— Слишком маленькая, — засмеялась девушка и указала на елку, стоявшую в углу. — Вон та, пожалуй. Она мне нравится.

Тони кивнул и пошел к елке. Потом достал бумажник, расплатился с продавцом и со словами «Все в порядке, моя госпожа, она ваша» вскинул елку на плечо.

Они поехали на Сикамор-стрит, и Тони помог Ким установить елку. Когда они только обмотали толстые мохнатые ветви гирляндами крохотных золотых лампочек, раздался писк пейджера. Тони прочитал сообщение.

— Это из моего отделения, — сказал он. — Боюсь, на какое-то время мне придется покинуть тебя. — Он улыбнулся, будто извиняясь, и поцеловал ее в губы.

Ким кивнула:

— Телефон на кухне.

Она поняла. Тони предупредил ее, что его могут вызвать, еще до того, как предложил ей помочь купить елку.

Через несколько минут он снова появился за ее спиной.

— К сожалению, мне действительно нужно идти. — Тони обнял ее и крепко прижал к себе. — Не припомню, когда еще у меня был такой хороший день.

— Но потом ты зайдешь ко мне? — спросила Ким.

Он поцеловал ее в лоб.

— Я не ожидал, что ты спросишь об этом.

Ким вручила ему ключи:

— Это на тот случай, если я засну.

Когда она открыла глаза, в доме было совершенно темно и только лампочки на елке давали слабый свет. По радио Бинг Кросби пел песенку из фильма «Белое Рождество». Она оглянулась на камин — огонь давно погас, и только несколько угольков тлели, разбрасывая янтарные искры.

Ким улыбнулась, вспомнив прошедший день. После того как ушел Тони, она порылась в подвале и нашла старую коробку с елочными украшениями, которые они с матерью всегда доставали на Рождество. Там же она обнаружила старые рождественские альбомы, которые делали ее родители. Весь вечер Ким слушала по радио рождественские гимны и, доставая из коробки знакомые с детства игрушки, украшала елку.

В замке повернулся ключ, и она улыбнулась.

Тони тихонько прокрался в комнату и опустился на колени возле дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежала Ким.

— Привет, — прошептал он, положив ладонь ей на щеку.

— Привет, — тихо отозвалась она.

— Я думал, ты уже спишь.

— А сколько сейчас времени? — спросила она, зевнув, и села.

— Около одиннадцати.

— Ты видел папу?

— Да, перед самым уходом я заходил к нему. Он мирно спит.

— Спасибо.

Тони сел на диван рядом с ней, взял ее руку и поцеловал.

— Какая красивая елка, — сказал он, обвив рукой ее талию.

— Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить?

Он покачал головой.

— Мне не хотелось сегодня с тобой расставаться, — тихо проговорил Тони, поглаживая ее пальцы. — Пока я был в больнице, ты все время стояла у меня перед глазами.

Ким задохнулась, когда он стал целовать кончики ее пальцев.

— Кстати говоря, — заметил Тони, поднимая на нее глаза, — ты все время стоишь у меня перед глазами с тех пор, как я встретил тебя.

Она наклонилась и сама поцеловала его. Потом притянула его ближе и просунула руку под рубашку.

— Я уверена, что ты говоришь это всем знакомым девушкам.

Внезапно он стал серьезным:

— Никогда. Я не люблю играть в такие игры, у меня для этого слишком мало времени. — Он поцеловал ее в лоб и стал спускаться ниже, вдыхая слабый запах ее духов, от которого кружилась голова. — Я всегда знал, чего хочу. Но до последнего времени не смел надеяться, что мое желание когда-нибудь сбудется.

— И о чем же ты мечтал? — невинно спросила Ким.

Тони приложил ее руку к губам и поцеловал.

— О женщине… — Он немного подумал, облекая свои мысли в слова. — О женщине, которую я… которую я никогда не смогу забыть.

— И что же случилось в последнее время? — дразнящим шепотом спросила Ким и раскинулась на диване.

Наклонившись над ней, Тони стал расстегивать ее блузку.

— Я встретил тебя, — прошептал он.

Глава 6

Гарольд Риссон сел и нетерпеливо нажал кнопку вызова медсестры. Он привык обслуживать себя сам, и теперь ему было крайне неприятно прибегать к услугам других людей, чтобы выполнить самые простые действия. Спустив ноги с кровати, он дотянулся до больничного халата и набросил его на худые плечи. Осторожно встал, сунул ноги в шлепанцы и пошел к двери, стыдясь того, что подчиненные увидят его в таком жалком виде.