Пепел войны - Станислав Сергеев

  К трем часам утра, вся иновременная техника была выведена с плацдарма и начиналась полная эвакуация всего личного состава. Павлов, как истинный артиллерист упросил не отдавать гаубицы, к которым у него было еще несколько боекомплектов, три уцелевших немецких зенитных 20мм пушки и одну противотанковую 37мм пушку, так напоминавшую по конструкции нашу сорокопятку, к которым было в избытке боеприпасов. Резонно предположив, что и в нашем времени найдется применение таким смертельным игрушкам, мы все это хозяйство вместе с десятком полугусеничных тягачей, несколькими легковыми машинами и пятью грузовиками, распихали по гаражам близлежащих домов, где были уже оборудованы относительно герметичные убежища. К этому прибавилось несколько тысяч единиц стрелкового трофейного оружия с еще большим количеством боеприпасов. Как люди из умирающего мира, мы так или иначе радовались каждому приобретению из прошлого, которое несло хоть какую-то экономическую ценность. К пяти часам утра, когда Артемьев и приданные ему для помощи саперы, минировал все вокруг так, чтоб потом тут неделю никто не мог нормально ходить, я подошел к оставшемуся для отражения хоть гипотетической атаки противника немецкому Т-III, на котором воевал Шестаков и несколько его бойцов. Некоторое время назад ко мне подошел Васильев, который уже перегнал многострадальный, но не побежденный Т-64 в наше время, и с дальним заходом завел разговор про Шестакова, поняв, куда он клонит, я сразу его оборвал и спросил в лоб.

  - Вадик, давай вот без этих либерастических заходов. Хочешь что-то сказать, не темни, говори сразу, а то ведешь себя как чиновник, требующий откат. Мы вроде как уже не чужие люди, сколько вместе повоевали. Сам знаешь, как после такого из людей все дерьмо вымывает.

  Вадик чуть смущенно улыбнулся.

  - Извини командир, привыкли с Черненко, вот по инерции и идет.

  - Да ладно. Ты ж по Шестакову поговорить хочешь?

  - Да, толковый мужик, что-то типа твоего Павлова, танкист от бога. В нашей реальной истории наверно сгинул где-то в лесах или в концлагере загнулся, а тут чуть ли не готовый танковый ас. Погонять его на симуляторах, чуть теории и практики с нашей техникой и можно второй танк ему доверить. Тем более если технику предкам будем передавать, все равно понадобятся спецы-инструкторы, и обучать народ все равно придется.

  - Да Вадик я согласен, парень вроде как стоящий, да и человека три у него нормальные, которых можно прогнать через детектор лжи. Молодые, быстро научатся, а вот остальных придется отправлять на большую землю.

  Мы стояли и молчали, наслаждаясь ночным воздухом, ни я, ни Васильев не курили, поэтому было как-то проще общаться. Я остановил пробегающего мимо бойца, и дал команду вызвать ко мне старшего лейтенанта Шестакова. Пока он не подошел, быстренько обсудил с Васильевым стратегию разговора, так чтоб заинтересовать человека, но если он начнет юлить и отказываться, не выдавать ему никакой серьезной информации.

  Усталый, но довольный Шестаков подбежал минут через десять. С той поры, когда мы его и его бойцов освободили из рук украинских националистов-карателей, он сильно изменился. Настороженное отношение к грозным сотрудникам органов государственной безопасности сменилось уважением, а иногда восхищением тем, как мы часто решаем некоторое проблемы. Тут тем более подходил Павлов и как бы между прочим завел разговор про Шестакова, и то что старлей уважительно о нас отзывался. Я это тогда принял к сведению и вот сейчас, рассмотрев проблему со всех сторон, решил действовать, но естественно при полном соблюдении всех мер предосторожности.

  - Товарищ майор государственной безопасности, старший лейтенант Шестаков, по вашему приказанию прибыл.

  - Да ты так, Евгений Павлович не тянись. Поговорить с тобой хотели. По-человечески.

  Вроде ничего в человеке не изменилось, но всеми обостренными чувствами я увидел затаенную надежду, переходящую в радость.

  - Слушаю.

  - Скажи, как тебе сегодняшний бой, особенно когда танковый батальон расчихвостили?

  - Мастерски, товарищ майор, вы их в ловушку затянули, а потом как на полигоне расстреляли.

  - И это все?

  - Ну и танки у нас стоящие, жаль, у нас таких не было, давно бы наверно уже в Берлине были.

   - Мне нравится твой оптимизм. В общем так, Евгений, мы подбираем людей для подобных операций, способных изменить ход войны и уменьшить потери. Тебя обкатали в бою, посмотрели, что ты стоишь, и капитан Васильев лично за тебя просил. Но учти дело добровольное и после этого ты уже не будешь себе принадлежать, может и вся твоя жизнь после этого изменится настолько, что сейчас даже представить не можешь. Есть вероятность, что с родными и близкими больнее не сможешь встретиться, исходя и специфики и секретности нашей службы. Подумай, у тебя есть десять минут.

  - А что тут думать. Я давно уже решил, особенно после того как вы убитых собирали и списки составляли, что б потом не считали пропавшими без вести. Да и люди, которые у вас служат, такие...

  Я удивленно поднял бровь.

  - Какие такие?

  - Уверенные в себе, сразу видно не сомневаются в победе и делают свое дело. Да и еще одно поразило.

  - Что именно?

  Он замялся, видимо не зная, можно ли это говорить сотрудникам НКВД.

  - У вас политруков нет, и никто собраний не проводит. Вы не говорите, а бьете германцев и делаете свое дело.

  После нервного дня и тяжелого боя, мы с Васильевым просто заржали как два жеребца. Видимо и он и я представили наличие в нашем коллективе замполита или его 'демократического' аналога, и что бы с ним сделали после первой же попытки устроить политинформацию на тему 'Почему погиб мир, и почему в этом обязательно виноваты москали'.

  Отсмеявшись, мы с поднявшимся настроением, уже спокойнее смотрели на мир.

  - Ладно Женя. В общем так, с тобой все понятно, в качестве стажера ты принимаешься. По твоим людям, решение будем принимать чуть позже, исходя из результатов твоей проверки.

  Увидев, как погрустнело его лицо, я дружески похлопал его по плечу.

   - Ну а ты что думал? Что просто так повяжут красный галстук и ты скажешь 'Всегда готов' и сразу в бой? Нет Женя, у нас задачи намного серьезнее, поэтому подбор кадров очень тщательный.

  - Я понял.

  - Ну вот и хорошо. Давай готовь свою 'троечку', сейчас будет уходить к нашим.

  Он удивленно поднял голову.

  - Как?

  - Ну, вот сейчас и увидишь. Все давай без разговоров. Своих орлов в машину, ко всем остальным, а сам садись за мехвода и гони эту немецкую колымагу, она нам еще пригодится.

  Когда Шестаков, ведомый Васильевым подгонял танк к порталу, я еще раз обернулся и в свете начинающегося рассвета окинул взглядом перепаханное воронками и окопами поле, разбитую технику, которую уже не было возможности вывозить и многочисленные коробки сгоревших немецких танков, многие из которых еще дымились. Рядом со мной стоял Санька, Егор Карев, который при первой возможности вернулся на эту сторону и капитан Васильев. Странное зрелище, четыре человека, облаченные в форму Российской армии начала двадцать первого века стоят и встречают рассвет среди войны 41-го года. Все мы понимали, что сегодня была перевернута очередная страница нашей жизни и возврата к старому уже не будет. Такое впечатление, что рассыпалась в прах и была унесена ветром войны еще одна неприятная скорлупа нашего времени. Хорошо это или плохо, покажет время, но совесть у меня молчала, значит, мы идем по нужному пути, и нас становится больше.

Глава 8

В шесть утра по местному времени вся тяжелая артиллерия двух пехотных дивизий, подтянутая к месту обороны русского отряда, открыла массированный огонь. Окопы, огневые точки, одиночные стрелковые ячейки, лес, где располагались тыловые службы русских в течение двух часов методично и с немецкой педантичностью, помноженной на холодную злость потерпевших поражение солдат, выжигались и перемешивались с землей. В восемь утра плотные цепи пехоты вышли из леса и при поддержке танков, оставшейся роты из приданного танкового батальона, устремились к дымящимся позициям русских. За все время атаки ни одного выстрела не раздалось с той стороны и солдаты Вермахта, бегущие по полю, стали замедлять свой бег и возле самих разрушенных окопов остановились, рассматривая выжженное и развороченное взрывами поле, на котором только можно было догадываться, где были окопы, а где стрелковые ячейки. Но все равно опасение и страх перед русскими воинами, которые за пару дней упорных боев сумели заставить себя уважать, владел умами солдат Вермахта. Среди них уже ходили легенды о бронированных монстрах, вооруженных длинными крупнокалиберными пушками, от которых не защищает никакая броня, о пятнистых солдатах в пуленепробиваемых панцирях и о ярости, с которой русские бросались на врага.