К тебе я руки протяну… - Екатерина Иванова

Солнце уже заходило, когда деревья раздвинулись, открыв просеку, ведущую к небольшому поселению. Возбуждение от скачки схлынуло, и мороз с голодом, будто сговорившись, набросились на меня.

— Здесь можно поесть где-нибудь?

— Да, — Ральт кивнул, не отрывая глаз от домов, — есть Гостевой дом. Там же можно договориться о приеме у главного мастера-плетельщика.

Хени устало сгорбился в седле, уперев взгляд в лошадиную холку.

— Мальчики.

Оба посмотрели на меня.

— Дайте-ка мне руки.

Замерзли. Да еще боятся, скорей всего. Рьмат Милосердный, огради. Я сложила их ладони вместе, согревая дыханием.

— Помните, что бы ни случилось, мы уже вместе.

Трудно было обняться, сидя на лошадях. Но мы справились.

Гостевой дом встретил нас темными окнами. Но двери были открыты, так что мы устроили лошадей в небольшой конюшне рядом и вошли внутрь. В комнате, занимающей весь первый этаж, еле теплился очаг. Обеденный стол пустовал. На скамье у стены валялось скомканное тряпье. Даа… С такими ценами, такое отношение к покупателям.

Куча на скамье зашевелилась, и недовольный мужской голос осведомился, что мы тут делаем.

— Значит так, милейший. — Очень хотелось есть. — У меня важное дело к главному мастеру-плетельщику. И если ты сейчас не поднимешь свою убогую задницу, мои бабочки помогут тебе уяснить всю степень его значимости.

Ребятки недвусмысленно направились к мужчине.

Тряпье взвилось в воздух, оказавшись неким подобием одеяла. Темная фигура прошипела что-то о комнатах наверху и рванулась к двери.

— Кто это был?

— Понятия не имею. — Ральт пожал плечами.

Комнаты оказались довольно приличными. Выбрав одну, мальчики перетащили туда вторую кровать, заявив, что будут спать вместе, рядом со мной. Я не стала возражать. Было довольно тепло. Мы поели взятых с собой припасов, и улеглись спать, не раздеваясь. Сон не заставил себя долго ждать.

Утро встретило нас громким стуком в дверь. На пороге стоял опрятно одетый паренек с подносом в руках. Завтрак. Что же это случилось-то, а?

Ранний гость передал ношу Хени и поклонился.

— Это ты был внизу вчера?

— Нет, госпожа, извините, пожалуйста. Мы никого не ждали вчера, в Голубятне был праздник. Вы не сердитесь на Бетани, перепил он… — парень запнулся, захлопнул ладонью рот и замер.

Я недоуменно обернулась к Ральту.

— Выдал он своего, имя назвал. Так бы вы не знали на кого жаловаться, пойди — найди. А теперь…

Ну-ну.

— Главный мастер-плетельщик у себя?

— Да. — Парень еле сдерживал слезы.

— Давай так. Пробейся к нему правдами и неправдами. Скажи, запугали тебя или еще что. Не маленький, сам придумаешь. Добейся для нас встречи. А я забуду имя этого, как его там… Ребята, вы не запомнили?

Мальчишки понятливо закачали головами.

Завтрак был на удивление вкусным.

— Молочка бы! — Я мечтательно зажмурилась, откусывая от горячей булки.

Ральт с хитрым видом потянулся к сумке и подал мне флягу.

Да не может быть!

— Спасибо, — я глотнула, прокатив по языку прохладную сладость. Замечательно.

Проболтавшийся мальчишка превзошел мои ожидания. За нами пришли уже через час. Главным мастером-плетельщиком оказался хайрец лет за сорок. Одет аккуратно и просто. Прямая спина. Белые волосы собраны в традиционную косу.

Кабинет был подстать хозяину. Дубовый стол с кучей бумаг и письменным прибором. Крепкий стул. В углу шкаф — сосна и дуб. Красивое сочетание. В окно справа сквозь просветы в сплетении тонких ветвей бетели — так далеко от Хайра? — падал утренний свет. Весной она укутается в лепестки многочисленных цветов, и прорвавшиеся сквозь них лучи будут тепло-розовыми.

— Эрэ…

— Ильравен Златосадская.

— Эрэ Ильравен. — Короткий кивок. — Ральт, Хенрик.

Мальчики поклонились.

— Что привело вас в Голубятню?

— Так получилось, эр…

Подразнимся немного…

— Мастер, если вы не против.

— Хорошо. Перейдем сразу к делу, Мастер, — отчего бы ему скрывать имя? — Мне необходимо разорвать связь с присутствующими здесь бабочками… Без нанесения нам троим какого-либо ущерба.

Это я так, на всякий случай.

— Позвольте сначала один вопрос?

— Да?

— Насколько я помню, и Хенрик, и Ральт были в свое время связаны с Явником Эльбатом.

Мальчики даже не вздрогнули. Хорошо.

— Да. Он продал свое право на них.

— Как вы докажете это?

— Вот бумаги. — Я вынула из кошеля на поясе расписки Эльбата.

Мастер пробежал ее глазами.

— Что ж, я подтверждаю правомерность вашей связи.

Вот и ладушки.

— Что с моей просьбой?

— Я не могу исполнить ее.

— То есть как?

— Пусть ваши бабочки выйдут.

Хорошо. Поиграем. Внутри меня заиграло злорадство. Поиграем. Дом твой еще жив, Мастер. Я чувствую это.

— Идите.

Ральт сжал мою руку и вышел за Хени.

— Итак?

— Я не могу этого сделать.

— Не можете или не хотите?

— Не могу, а даже если б мог, не сделал бы.

Я сжала зубы. Ну что ж…

— Вам знакомо мое имя?

— Ну, вы дочь Золотых Садов… — Он немного опешил от неожиданного вопроса.

— Я Ильравен Златосадская, йеи Сада Ра. Вы знаете, что это значит?

— Знаю. — Мастер неохотно кивнул.

— Мои родичи признали Ральта Валуна. Но, даря свободу одному, я не могу отказать в ней другому. Я хочу, чтобы мои мальчики были свободны.

— Это невозможно. Раз согласившись, я превращу связь в банальный поводок.

Как будто она уже не является им. Так значит, ты можешь. Я почти зарычала.

— Так значит, вы можете сделать это.

— Нет.

— Нет?

Ну что же.

— Вы знаете, кто я.

Кивок.

— Вы не знаете, кто я. Посмотрите в окно.

Зачем мне его дом? Я просто заговорила с ней. Настоящее время года не имело значения. Мы радовались весне. Тепло, солнце, дождь. Птицы, летящие с Зеленой Пустоши…

И лучи, падающие в окно, стали розовыми.

Я повернулась к хайрцу. Он… плакал. Что?!

— Как вы это сделали? Святая Матерь! — Стул скрипнул под его весом. Распустившиеся волосы скользнули по плечам. — Из двадцати выжила одна. Но она никогда, никогда не цвела. Бетелитэ… — Он простонал последнее слово и жалко всхлипнул.

Сердце мое дрогнуло. Оттого ли, что Граали был мне столь же дорог…

Мы говорили с ней. Солнце пряталось за тучами. Пчелы затихали в дуплах лесных братьев. Корни укрывало теплое снежное покрывало. Сон утишал ток жизни. Тшш, спи, Бетелитэ…

— Эй… — Я мягко коснулась его плеча. — Все уже хорошо.