К тебе я руки протяну… - Екатерина Иванова

Ральт усадил ее и встал за спиной.

— Я так порадовался за мальчика. — Мужчина почти шептал. — Хотел спросить у вас, что это за субстанция на ране. Очень хорошо подействовало. И увидел… Та же рука. Лечили вы. А это ваши люди. И я решил…

— Я поняла. — Вен решительно поднялась. — Забудем. Это просто недоразумение.

— Простите меня.

— Я же сказала. Это просто недоразумение.

— Тебе повезло, — подал голос Пайлок.

Вен недоуменно посмотрела на него.

— С ними, — острый подбородок указал на бабочек.

Вен оглянулась на Ральта, затем на Хени, усевшегося на ковер у ее ног, и ответила:

— Да, несомненно.

16. Голубятня

— Это было несколько неожиданно, — я помотала головой и уселась на кровать.

— Мы и не поняли ничего. Сорвался, как бешеный.

Ральт примостился рядом.

— Уфф… это надо запить. Хени, принесешь чего-нибудь с кухни?

Хени кивнул и вышел.

— Он хоть посмотрел вас?

— Хени — да. А как взялся за меня, так и…

— Мда…

Хени вернулся с экхе — хайрским обжигающим.

— Самое оно.

Напиток обжег горло, и я закашлялась.

— Там доктор… внизу.

— И что?

Хени ответил пожатием плеч.

— Рьмат Всемогущий! Чтоб ему ни корней, ни веток. Позови его, а?

Робкий стук в дверь.

— Да!

Было странно смотреть на пожилого мужчину, жмущегося к двери. Чего он боится?

— Господин лекарь, вы не могли бы завершить свою работу?

— А? Да-да, эрэ. Конечно.

На сей раз я выходить не стала. Просто отвернулась от них, роясь в сумке в поисках бумаги и пера с шерховым соком. Пара строк листовой вязью, вот и все письмо. След горностая внизу. Только сворачивая листок, я заметила, что моя подпись изменилась. В центре отпечатка красовалась руна, означающая породу моего эштевани. Что ж, значит, до Ра дошла радостная весть, и теперь дед свободен. Пришла моя пора.

— Эр?

— С ними все в порядке, эрэ Ильравен. У вас… хорошо получилось.

— Вот. Возьмите. Субстанция на ране Теритэль — это подкорный пух шерха. Это такая порода дерева. Найдите торговца, который отправляется в Сады, отправьте с ним эту записку в Сад Шаль. Вам продадут, сколько смогут.

Лекарь дрожащими руками развернул листок.

Да что с ним такое, в конце-концов?!

Увидев печать, мужчина охнул и согнулся в поклоне:

— Благодарю вас, йеи.

— А, так значит, вы уже знакомы с Садами?

— Да. И эр Пайлок был столь любезен…

— Что просветил вас…

— Да, правда, он не сказал, что вы…

Ну да. Небось, ждет, что я тут в горностая превращусь и разорву его на клочки.

— В данный момент это не важно. В ваших руках не приказ, а просьба, и обещать я ничего не могу.

— Все равно, спасибо вам, эрэ Ильравен. Если будете в Караере, не останавливайтесь в гостинице, я с радостью приму вас у себя. Мой дом вам всякий покажет.

Предлагая помощь, он собрался и перестал дрожать. Вот и славно.

— Обязательно, эр…

— Ох. Простите мое невежество. Меня зовут Гонта Белый.

— Рада знакомству.

Лекарь засобирался и быстро ушел. Мальчишки, сидевшие рядышком на кровати, переглянулись и синхронно пожали плечами.

— Эт точно. Ну что, крылатые, завтра утром выходим?

— А почему «крылатые»? — Хени забавно поднял бровь.

— Потому что бабочки, — прошипел Ральт и ткнул его в бок. Почти незаметно.

Хени немедленно дал ему сдачи.

— Эй! Прекратить безобразие!

Оба вскочили и вытянулись по стойке смирно.

— Завтра утром выходим. Аль, на тебе провизия. Хени, лошади.

— Да, госпожа.

— Как пожелаете, госпожа.

— Вон!

Дверь закрылась, и только поэтому жизнерадостный хохот не оглушил меня. Парршивцы!

Не слишком приятно начинать день со скандала. И ладно бы затеянного тобой самим.

За дверью надрывался юный голос, но слышно было, что он уже на последнем издыхании.

— Но я могу ехать, эр Торнтон.

— Нет.

— Но…

— Нет, я сказал!

До чего же эти хайрцы… шумные. Долгий зевок чуть не вывернул челюсть. Доброе утро. В дверь постучали.

— Завтрак!

— Заходите!

Знакомая парочка.

— Что там случилось?

Хени хмыкнул и поставил поднос на табурет рядом с кроватью.

— Теритэль хочет ехать верхом. — Ральт закатил глаза.

— С несросшимися ребрами-то?

— Но, похоже, тейт Торнтон уговорил его не делать этого.

— Уговорил! Слышала я эти уговоры.

— Ну, на самом деле, он сначала пытался уговорить его, — Хени мягко улыбнулся.

— Ладно. Рьмат с ними. Сами-то ели?

Два кивка.

— Собрались?

— Все готово, Вен.

Парни посерьезнели.

— Ну, славно. Ступайте. Я быстро.

Я наскоро попрощалась с Пайлоком, сунув ему в руку серебряный, забрав подготовленную холстину на перевязки. Он усмехнулся, но плату взял.

— Береги себя, Ильравен.

— И ты, Пайлок.

У коновязи танцевали Ромашка и битюг-недоубийца. Поводья вольно свисали с морд. Судя по истоптанному снегу, все, что могло случиться, уже произошло. Будем ждать прибавления в семействе.

Из конюшни вышел Хени, ведя в поводу Монашку. Ральт следовал за ним с ромашкиными упряжью и седлом. Недалеко от ворот в широких санях доктор и Рети устраивали рыжего. Пара тейтовых лошадей переминалась с ноги на ногу рядом, поглядывая на свободных счастливчиков. Наконец, больного укрыли медвежьей шкурой, тейт коротко переговорил с Гонтой, подхватил повод вороной кобылки и подошел ко мне.

— Доброе утро, — короткий поклон.

— Доброе утро.

Мальчишки поклонились в ответ и тактично скрылись в доме.

— Эрэ Ильравен, прошу вас принять в дар, — грубые руки воина соприкоснулись с моими, вкладывая в ладонь повод, — ее зовут Тучка. Вам не помешает третья лошадь, а мне она теперь ни к чему. — Шаг назад. Глубокий поклон.

Эрэ Ильравен, значит. Официальная просьба.

— Тейт Торнтон. С благодарностью принимаю ваш дар. — Ответный поклон. И уже попроще: Мальчик не будет скучать по ней? Это же его кобылка, как я понимаю.

Улыбка. С ума сойти, улыбаясь, он скинул лет десять, если не больше.

— Спасибо вам, Вен. Его Звездочка стоит дома, в конюшне. Она приболела перед отъездом.

— Ну, тогда славно.

Мы еще раз обменялись поклонами.

Мальчишки вынесли поклажу. Вскоре мы уже выезжали со двора. Обогнав неторопливо едущие сани, попрощались и пришпорили лошадей.

Нас вел Ральт. Не доезжая Караера, мы свернули на узкую тропу справа от дороги и углубились в лес.