Врата судьбы - Агата Кристи

– А еще, мне казалось, там была замешана женщина, – сказал Томми.

– Да, мне вспоминается, что там фигурировала некая Мери Джордан, да, кажется, так ее звали. Имей только в виду, мои воспоминания не так уж точны. Дело это попало в газеты. Там еще была чья-то жена, которая вошла в сношения с русскими… Нет, нет, это было уже позже. Так все перепуталось в воспоминаниях, все похоже одно на другое. Жене казалось, что муж не получает достаточно денег, а это, в сущности, означало, что она не получает достаточно денег. И вот… Но зачем тебе понадобилось копаться в этих старых историях? Какое это имеет отношение к тебе? Я знаю, что ты в свое время имел дело с кем-то, кто находился на «Лузитании», или потонул вместе с «Лузитанией», или что-то в этом духе, если уж говорить об этих старых временах. Именно этим ты в свое время занимался, а может быть, не ты, а твоя жена.

– Оба мы занимались этим делом, – сказал Томми. – И это было так давно, что я уже почти ничего не помню.

– В этом деле фигурировала одна женщина, верно? Звали ее, похоже, Джейн Фиш или еще как-то, может быть, Джейн Уэйл?[10]

– Джейн Финн, – сказал Томми.

– Где она теперь?

– Вышла замуж за американца.

– Понятно. Ну что же, очень мило. Всегда как-то невольно заходит разговор о старых приятелях и о том, что с ними случилось. И всегда почему-то удивляешься, когда узнаешь, что кто-то из старых друзей умер. А когда говорят, что он жив, здоров и не думал умирать, то удивляешься еще больше. Труден и непонятен этот мир, в котором мы живем.

Томми согласился с тем, что этот мир труден и непонятен, и в этот момент к ним подошел официант, после чего разговор перешел на гастрономическую тему.

Ближе к вечеру у Томми была назначена еще одна встреча. В конторе хмурого, седеющего господина, который всем своим видом давал понять, как трудно ему было выделить время для встречи со старым другом Томми.

– Право, ничего не могу тебе сказать. Разумеется, я знаю в общих чертах, о чем идет речь, – разговоров об этом в свое время было достаточно, это был настоящий политический скандал, – но я не располагаю на этот счет никакой информацией. Решительно никакой. Дело, видишь ли, в том, что подобные скандалы быстро затихают, они продолжаются недолго, и публика перестает ими интересоваться, как только журналисты преподнесут ей какую-нибудь очередную пикантную историю.

Правда, он рассказал несколько интересных случаев из своей практики, когда, например, неожиданно обнаружилось нечто, о чем он и не подозревал, или когда некие весьма странные обстоятельства возбудили его подозрения.

– Кое-чем, надеюсь, я все-таки смогу тебе помочь, – сказал он. – Вот адрес, я уже договорился о встрече. Очень приятный человек. Знает решительно все. Редкостный специалист, просто первоклассный. Он крестный отец одной из моих дочерей, поэтому у нас с ним добрые отношения, и он всегда готов помочь, чем может. Я попросил его встретиться с тобой. Объяснил, что тебе необходимо прояснить некоторые детали событий, касавшихся высоких сфер, отрекомендовал тебя прекрасным человеком, и он, в свою очередь, сказал, что много о тебе слышал. Непременно повидайся с ним. Три сорок пять, кажется. Вот тебе адрес. У него контора в Сити. Тебе не приходилось с ним встречаться?

– Думаю, что нет, – сказал Томми, взглянув на визитную карточку и на адрес. – Определенно нет.

– Глядя на него, никогда не подумаешь, что он знает все на свете. Громадного роста и желтого цвета.

– Вот как! Громадного роста и желтого цвета?

Информация не показалась Томми исчерпывающей.

– Первый класс, – заверил его седеющий собеседник, – несомненно, первый класс. Пойди, пойди к нему. Он тебе непременно что-нибудь да расскажет. Желаю удачи, старина.

Благополучно добравшись до указанной конторы в Сити, Томми был встречен человеком лет тридцати пяти – сорока; тот держался настороженно, с явной готовностью дать в случае надобности немедленный отпор. Томми почувствовал себя неловко, как и должен чувствовать себя человек, которого подозревают в самых невероятных вещах: что у него в кармане бомба, или что он готов кого-нибудь похитить, или же, угрожая револьвером, захватить всех служащих, находящихся в комнате. Это привело его в полное замешательство.

– Вам назначена встреча с мистером Робинсоном? В какое время, говорите? Верно, в три сорок пять, – изрек подозрительный субъект, заглянув в книгу. – Мистер Томас Бересфорд, верно?

– Да, – подтвердил Томми.

– Так. Извольте расписаться вот здесь, пожалуйста.

Томми расписался, где ему было указано.

– Джонсон!

Из-за стеклянной перегородки, словно некое видение, явился робкий молодой человек лет двадцати трех.

– Да, сэр?

– Проводите мистера Бересфорда на пятый этаж, в кабинет мистера Робинсона.

– Слушаюсь, сэр.

Он проводил Томми к лифту, у которого были, по-видимому, свои собственные представления о том, как следует обращаться с теми, кто пользуется им. Дверь открылась. Томми вошел, и она мгновенно захлопнулась у него за спиной, едва не зажав его между створками.

– Сегодня на улице свежо, – сказал Джонсон, выказывая тем самым дружеское расположение к человеку, удостоенному чести приблизиться к одному из великих мира сего.

– Да, – сказал Томми. – К вечеру обычно становится прохладнее.

– Одни объясняют это загрязнением воздуха, а другие уверяют, что это связано с разработками природного газа в Северном море, – продолжал Джонсон.

– Правда? Я ничего подобного не слышал, – отозвался Томми.

– Мне это кажется маловероятным, – резюмировал Джонсон.

Кабина проехала третий этаж, потом четвертый и наконец остановилась на пятом. Джонсон повел Томми, который опять едва успел увернуться от захлопывающихся дверей, в конец коридора. Остановившись у двери, он постучал и, получив разрешение войти, растворил дверь, пропустил Томми вперед и доложил: «Мистер Бересфорд, сэр. Ему назначена встреча», после чего вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Томми сделал несколько шагов к огромному письменному столу, который, казалось, заполнял собою весь кабинет. За столом сидел огромный человек – несчетное количество фунтов и дюймов. И у него действительно было широкое желтое лицо. О его национальности Томми не имел ни малейшего представления. Он мог быть кем угодно. Однако у Томми возникло четкое представление о нем как об иностранце. Может быть, он немец? Или австриец? А возможно, и японец. Впрочем, он мог оказаться даже обыкновенным англичанином.

– Мистер Бересфорд?

Мистер Робинсон встал, чтобы пожать Томми руку.

– Простите, что отнимаю у вас время, – поспешно сказал Томми.

У него было такое чувство, будто он уже однажды видел мистера Робинсона, – наверное, кто-то указал ему на него. Во всяком случае, он помнил, что тогда испытывал робость, потому что мистер Робинсон был весьма важной персоной и теперь, как он понял (вернее, сразу же почувствовал), по-прежнему оставался человеком значительным.

– Насколько я понимаю, вам необходимо кое-что прояснить. Ваш друг – как его там? – вкратце изложил мне вашу проблему.

– Боюсь, что… я хочу сказать, мне не следовало бы напрасно вас беспокоить. Не думаю, чтобы это было так важно. Просто… просто…

– Просто вы подумали?

– Скорее подумал не я, а моя жена.

– Я слышал о вашей жене. И о вас я тоже слышал. Дайте-ка вспомнить, что это было тогда, в последний раз? «М или Н?», кажется? Или наоборот, «Н или М?»? Да, да, припоминаю. Помню все факты. Вы ведь поймали этого капитана, верно? Того самого, который якобы служил в английском флоте, а на самом деле был каким-то весьма важным фрицем. Я до сих пор называю их иногда фрицами. Я, конечно, понимаю, все мы теперь другие, все являемся членами Общего рынка. Можно подумать, что мы вместе ходили в детский сад. Все понятно. А вы тогда славно поработали. Просто отлично. И вы, и ваша супруга. Честное слово. Все эти детские книжки. Помню, помню. Там был еще какой-то Гусёк, который всех продал. «Где он бродит, мой гусёк? Вот забрался на шесток. Где теперь он, угадай-ка? У моей сидит хозяйки».

– Просто невероятно, что вы до сих пор все это помните, – почтительно заметил Томми.

– Понимаю вас. Иногда сам себе удивляешься, сколько всего напичкано в памяти. А сейчас вот вспомнил. Глупость, конечно, невероятная. Кто бы мог себе представить, что за этим что-то кроется?

– Да, интересный получился спектакль.

– Ну а в чем дело теперь? Что вы снова затеваете?

– Да, в сущности, ничего особенного, – сказал Томми. – Просто…

– Да полно вам, изложите мне вкратце суть дела. Давайте! И присядьте, пожалуйста. В ногах правды нет. Разве вы не знаете? Если нет, то узнаете, когда станете постарше, насколько важно своевременно давать отдых ногам.

– Да я и сейчас далеко не молод, – сказал Томми. – Впереди уже осталось не так много, недалеко и до могилы.