Где моя башня, барон?! - Антон Панарин

— Пацан, ты смотри железку не додумайся достать, а то побои могут перейти в смертоубийство, — дебильно оскалился он и рванул вперёд.

Тело сработало быстрее разума. Я сделал шаг вперёд и рванул меч из ножен, влепив рукоятью клинка по зубам амбала. Удар вышел такой силы, что он рухнул на брусчатку и уставился на меня испуганными глазами. Дрожащей рукой охранник ощупал окровавленный рот, в котором не хватало двух передних зубов.

— Саня! — вскрикнул второй дуболом и вытащил из-за спины нож. — Ну всё, падла. Конец тебе, — прошипел он и собирался атаковать, вот только меч я уже извлёк из ножен, а значит, бой окончен.

Взмахнув клинком, я рубанул плашмя по предплечью противника, выбив нож. На обратном движении крутанулся и снова влепил тыльной стороной, но уже в висок дуболома. Потеряв сознание, он рухнул как подкошенный.

Слева послышался женский визг. Миловидная брюнетка с солнцезащитным зонтиком в руках бежала к нам, удерживая рукой пышную юбку.

— Папенька! Ты что опять устроил⁈ — взвизгнула девушка, нависнув над сидящим на лавке мужчиной.

— Юленька. Этот хам пожирал тебя взглядом! Я всего лишь защищал твою честь! — прикрывшись руками от замахнувшейся зонтиком дочери, выпалил отец.

— Моей чести больше вредит твоё поведение! Опять сплетни по всему городу пойдут! Мол, папенька Юлианы Островской снова отгоняет от неё кавалеров! — возмущённо выкрикнула девушка и, опустив зонт, посмотрела на меня.

Взгляд Юлианы скользнул по мне как по ничего не значащей детали, а после вернулся и пристально осмотрел с ног до головы. Девушка застенчиво улыбнулась, отвела взгляд и схватила отца за руку.

— Вставай немедленно! — потребовала она и потащила отца за собой. — Мы опаздываем на именины.

— Но Юлечка, а как же… — Отец растерянно махнул в сторону нокаутированных охранников.

— Не волнуйтесь, жить будут. К вам претензий я не имею, можете идти. — Убирая меч в ножны, я залюбовался девушкой, она чертовски хороша собой.

— Вот видишь, никто не пострадал, кроме твоих обезьян, — пренебрежительно сказала девушка и продолжила волочить за собой отца.

Юлиана Островская? Звучное имя, мне нравится. А ещё эти пухлые губы, чувственный взгляд и грудь… Мои похотливые мысли прервал её отец, который тащился за дочерью и проводил пальцем по горлу, смотря на меня. Ха-ха. Обещает меня прикончить? Ну-ну. Для начала пусть наймёт более умелую охрану.

— Пафан, ты хто такой? — прошепелявил боец, лежащий на мостовой.

— Случайный прохожий, любитель красоток и просто отличный мечник, — сухо сказал я. — Встать помочь?

— Я фам, — буркнул охранник и, повернувшись на бок, кое-как поднялся. — Фпафибо, фто не убил, — расплылся он в беззубой ухмылке.

— Не за что. Подскажи, где здесь нормальный ломбард?

— Не мефный? — прищурился охранник.

— Да, проездом. Но думаю тут обосноваться, — ответил я. — Говорят, люди у вас хорошие. Гостеприимные. Как твоего хозяина увидел, так сразу понял — не врут.

— Ха-ха. Фмефно, — хрюкнул охранник. — Только он мне не хозяин. Фкорее работодатель.

— Вот как. Тогда тебе нужно менять работодателя, а то рано или поздно наткнёшься на того, кто не пощадит и башку срубит. Так что насчёт ломбарда?

— Вон там, — охранник указал пальцем мне за спину и добавил, — на улице Фкладфкой.

— Благодарю, — сказал я и кивнул беззубому.

Ломбард обнаружился именно там, куда указал боец. Невзрачное двухэтажное здание с солидной стальной дверью и вывеской перед входом с надписью: «Ломбард дядюшки Шульмана».

Войдя внутрь, я попал в просторную комнату, заваленную различным барахлом. Правда, меня от этого барахла отделяла стальная решетка, но посмотреть, что продают, это мне совершенно не мешало.

В кучу были свалены пышные платья, мечи, арбалеты, золотые вазы и даже скульптуры каких-то мужчин с серьёзными мордами. И всё это барахло кто-то сумел продать. Что ж, за золотой песок я смогу получить…

Когда я увидел физиономию владельца ломбарда, то понял, что в лучшем из случаев получу половину от реальной стоимости. Хитрый прищур внимательных глаз сквозь очки с диоптриями. Крючковатые пальцы на сухих, словно тростинки, руках. А вместе с этим вежливая, но такая насмешливая улыбочка на лысеющей морде.

— О! Добро пожаловать! — воскликнул мужчина, сложив ладони у груди. — Меня зовут Измаил Шульман. Как вы поняли из названия, именно я владею этой прекрасной конторой. — Он обвёл рукой заросшую паутиной и пылью комнату, которая была какой угодно, но точно не прекрасной. — Чем могу помочь? Желаете что-то выкупить или, наоборот, продать?

— Продать, — коротко ответил я и положил на стол мешочек с золотом.

— Итак, что же вы принесли… — Выражение лица торговца стало алчным. — Золотой песок. Нечасто его встретишь. Что ж, давайте посмотрим, сколько его у вас.

Торговец собирался уйти вместе с мешочком, но я схватил его за руку и остановил.

— Будешь взвешивать при мне, — сухо сказал я, придавив его взглядом. Впрочем, плешивый очкарик не дрогнул.

— Какое недоверчивое поколение пошло. Я мог бы обидеться… — сказал торговец и, поняв, что мне плевать, через мгновение добавил: — Но клиент для меня — самый важный человек на свете! А значит, сделаем так, как вам будет спокойнее.

Шульман оставил мешочек на прилавке, а сам нагнулся и достал из ниши небольшие весы. Вот паршивец! Если весы были рядом, то куда он собирался с моим золотом?

— Ага, замечательно, — пробубнил торговец, сперва высыпав песок на одну чашу, а после установил на вторую чашу крошечную гирьку с надписью «15 г.», отчего весы пришли в равновесие. — Выходит, тут пятнадцать граммов.

Нахмурившись, я потянулся к весам.

— Что вы делаете? — возмущённо вскрикнул Шульман.

— Стой смирно. Ты же сказал, что сделаем всё так, чтобы мне было спокойно. А мне будет спокойнее, если ты отсоединишь вот эту нитку от чаши, на которой лежит твоя гиря.

К дну чаши была привязана тоненькая нить, торговец её ловко замаскировал. Именно эта ниточка и не позволяла весам качнуться в бо́льшую сторону. Подобные трюки я видел и в моём мире. Ты можешь нагрузить на другую сторону весов хоть сотню килограммов, они всё равно покажут «15 г.».

Торговец ошалел от моего замечания, но тут же спрятал удивление за маской добродушия.

— Оу! Прошу меня простить. Не проверил весы, а тут налипла какая-то гадость.