Конец сезона - Лена Шумная

аккурат напротив супермаркета. Кстати, я почти уверен, что весь алкоголь, который продавался в том баре, закупался как раз-таки в этом самом супермаркете. Только отпускался вдвое, а то и втрое дороже. Никогда не понимал, за что там такая сумасшедшая наценка. За засаленные столы, да за еле вымытые стаканы? А может быть, вся выручка уходила на зарплату той единственной официантке, что не могла даже донести до стола миску с арахисом, не рассыпав при этом несколько орехов? Каждый раз когда это случалось, те звонко падали на видавший виды деревянный настил, закатываясь в черные щели между досками. Но то был единственный бар в деревне, и если ты хотел надраться вне дома, то другого выбора попросту было.

Сегодня я не искал компании на вечер. Просто хотел как можно быстрее разобраться с покупками и отчалить обратно. Поэтому, обогнув бар стороной, направился прямиком ко входу в супермаркет, в котором еще горел свет.

В прохладном зале народу было немного: вечно уставшая мать с ребенком, воющим во весь голос так, словно ему режут по живому; племянник бармена, видимо посланный сюда за арахисом, который неумелая официантка продолжит ронять в щели на полу; да компания подростков, все еще не определившихся со вкусом чипсов на этот вечер, и потому столпившихся в бакалейном отделе, словно голуби вокруг крошек.

Достав из кармана список, наскоро набросанный на скомканном желтом листе, я начал скользить вдоль рядов с продуктами, толкая перед собой тележку. Хорошо четко знать, что нужно – выбирать продукты часами было не в моих привычках. Нужно было как можно быстрее убраться из этого потребительского ада, поэтому я принялся наскоро собирать свой базовый набор, стараясь не накручивать кругов по магазину. Молоко, яйца, упаковка йогуртов, твердый сыр, рис, соевый соус, хлеб для тостов, банка малинового джема, зерновой кофе, замороженные овощи, пара упаковок готовой пиццы, полкило трески и три бутылки недешевого скотча. Кажется, все. Я был рад, что список оказался не таким уж и длинным, потому что от плача ребенка, который эхом раздавался под потолком супермаркета, словно мы находились в пещере с высокими сводами, начинала болеть голова и сводить скулы.

Я выложил продукты на единственную работающую ленту и стал ждать своей очереди, бесцельно разглядывая всевозможные жвачки и шоколадки, что обычно выкладывают возле касс. Книг, кстати, до сих пор никто не догадался там разместить.

Передо мной стояли подростки, наконец-то выбравшие огромную пачку чипсов на всех, и теперь делили итоговую сумму между собой, выворачивая карманы в поисках мелочи и обыскивая закоулки рюкзаков, словно белки, ищущие спрятанные орехи по весне. Желание покинуть магазин росло с каждой минутой, поэтому я просто добавил им недостающую мелочь, лишь бы побыстрее расплатиться самому. Подростки скопом принялись меня благодарить. Причем, делали это так искренне, что я невольно засмущался и вместо того, чтобы принять их неподдельное «спасибо» и улыбнуться, проворчал что-то невразумительное и насупился. Подростки удалились с пачкой чипсов, громко галдя, и, наконец, настал мой черед расплатиться за продукты.

Кассовая лента двинулась, а средних лет женщина начала методично сканировать штрих-коды.

– Малиновый джем и тосты. Хороший выбор! – вдруг сказала она, пробивая хлеб. – Помню, всегда в детстве ела такие. Но я уже не ребенок, чтобы так делать. Теперь мой завтрак – это злаки и белок. Вам бы тоже следовало питаться более правильно. А, ну вот и яйца. И молоко. Омлет будете делать, значит. Слава всевышнему, вы еще соображаете, что для здорового питания нужны белки. А хлеб с джемом – это для подростков, а вам, уже, явно за тридцать.

– Что, простите? – слегка опешил я.

– Что-то не так? – ответила удивленно кассир.

– Да нет, ничего, – решил не вступать я в спор.

– Ага, а вот и замороженная пицца. Что, нормальный ужин уже не судьба приготовить? Поди один живете, вот и едите всякую дрянь, – продолжала женщина, сканируя мои продукты. – Вот и кофе. Ну конечно, зерновой, не какое-то растворимое дерьмо. Считаете себя лучше остальных, покупая кофе в зернах? Поди еще и перемалываете его в ручную и варите в турке каждое утро? Нет, чтобы как все сходить в кофейню. Из-за таких как вы и погибает в маленьких городах индустрия обслуживания. Что тут у нас еще? Мороженое, ну конечно. Вам десять лет что ли, чтобы пихать в себя эту дрянь? – продолжала она.

– А нет, смотрите, вот и рыба. Все сюда! Этот парень решил, что съешь он кусок трески с овощами раз в месяц, то может считать, что питается правильно. О, ну а вот и скотч. Аж целых три бутылки. Собрались в запой уйти и питаться одной замороженной пиццей? Ох уж эти свободные писатели, поколение вольнодумцев. Постыдились бы брать столько, что люди-то подумают? Явно не тянете на того, кто ждет сегодня гостей. Да к вами поди и не приходит никто. Заперлись в своем доме на окраине, да сторонитесь всех и вся. Того гляди с ума сойдете. Еще и не просыхаете.

– Хватит! – закричал я. – Что вы себе позволяете? Прекратите это немедленно! Зовите менеджера, вашего главного, кого угодно! Я не намерен это терпеть.

Тетка за кассой уставилась на меня полным непонимания взглядом, но, видя как раздуваются мои ноздри, засеменила в подсобку за управляющим. Спустя пару минут вышел директор магазина, мужчина слегка за пятьдесят, сохранивший остатки былой физической формы. Продавщица шла позади и, как мне показалось, пряталась за его широкую спину.

– Молодой человек, у вас проблемы? – спросил меня управляющий.

– Это не у меня проблемы, а у вашей кассирши что-то не в порядке с головой, раз она позволяет себе дерзить покупателям прямо в лицо. Это не ее дело, какие продукты я покупаю и для чего они мне нужны. Да купи я хоть весь винно-водочный отдел в вашем чертовом магазине и шоколадку в придачу, она не имеет право комментировать мой выбор. Ее дело за малым – пробить все товары и постараться не напортачить при сдаче.

– Пройдемте со мной в подсобку, – вежливо и вкрадчиво, будто разговаривая с сумасшедшим, ответил менеджер на выданную мной гневную тираду.

Мы прошли через торговый зал в небольшое помещение с зоной наблюдения, стулом и бледной лампочкой.

– Что я здесь делаю? – спросил я управляющего, когда за нами закрылась дверь.

– Дело в том, что вы только что накричали на нашего кассира, хотя та не сделала вам ничего плохого. Я понимаю, тяжелые дни бывают у всех, но зачем же срываться на незнакомых людях?

– Я? Накричал? Извините, конечно, но это она начала дерзко комментировать каждую мою покупку, словно я на каком-то телешоу по разбору холодильника, и стыдить за то, что взял старый-добрый скотч и замороженную пиццу,