Душитель - Уильям Лэндей

— Я никого не знаю. Я работаю один.

— Слышал о краже в «Копли», пару недель назад? Обчистили богатого еврея, унесли кучу бриллиантов.

— Читал в газетах.

— Что, не ты провернул это дельце?

— Нет.

— Спрашиваю еще раз, не твоя работа?

— Нет. — Рики вытащил сигареты и закурил, пытаясь заслонить огонек от ветра. — Нет.

— А чья?

— Понятия не имею.

— Что за хреновина — «понятия не имею»?! Ты ведь знаешь, кто стянул камушки.

— Нет.

— А вот и знаешь. Знаешь. Говорят, ты единственный, кто мог такое провернуть.

— Вранье.

— Говорят, ты профи, классный вор.

— Взломщик. Номер в «Копли» мог обчистить кто угодно.

— А я слышал — наоборот.

— Ты ослышался. Это же кража в отеле, сущая ерунда. Туда можно попасть за десять секунд. Замок открывается углом таблички «Не беспокоить», которая висит на дверной ручке.

— Да, но даже на это не всякий способен. И не каждый знает, какой номер обчищать.

— Слушай, мы зря тратим время. Если речь о деньгах…

— Кто говорит о деньгах?! Какие деньги?

— Я подумал…

— Ты слишком умный, вот что. И не умеешь слушать. Тебе никогда об этом не говорили?

Рики молчал.

— Ты слишком умный.

Рики пожал плечами. Он решил, что в этом Гаргано, возможно, прав.

— Поэтому послушай меня, мистер умник, и не корчь из себя тупого ирландца. Я знаю, о чем ты думал: мол, грабану толстозадого нью-йоркского еврея. Только этот толстозадый еврей находится под нашей защитой, он нам хорошо заплатил. Понимаешь, что это значит? Красть у него — все равно что красть у нас. Если ты с нами — ты с нами. В отличие от тебя этот парень не одинок в мире. А если мы позволим нас обворовать и стерпим молча — хорошо ли будет? Что подумают другие?

Рики помахал рукой с сигаретой: «Не знаю».

— Я тебя еще раз спрашиваю. Кто ограбил еврея?

— Не знаю.

— Ты это сделал?

— Нет.

— Не ври. Не смей мне врать. Ты это сделал?

— Нет.

— Ладно… Но пусть тот парень, который это сделал, хорошенько задумается. — Гаргано затоптал окурок. — Ты меня слышишь, придурок? Пусть он хорошенько задумается.

— Слышу.

— Точно?

— Да.

— Кстати, я недавно видел твоего брата, Джо Дэйли. Еще один тупой ирландец, этот твой братец. Ты знаешь, что у него крупные неприятности?

— О чем ты?

— О том, что у твоего братца дела на скачках идут куда хуже, чем у тебя в чужих квартирах, мистер вор. То есть, прошу прощения, взломщик. Он влип, и у тебя самого будут проблемы. Он тоже не в меру умен. Сколько вас, Дэйли, на белом свете?

— Двое.

— Не останется ни одного.

Рики слабо улыбнулся.

— Не исключено, что вы оба кончите в одной яме, вот что.

Рики подумал: по крайней мере Гаргано, кажется, не намерен убивать его здесь и сейчас. Слишком много разговоров. В подобных ситуациях ищешь свои плюсы.

— Если узнаешь что-нибудь о бриллиантах из «Копли», скажи мне, понял?

— А как тебя найти?

— Спроси у братца, Счастливчика Джо.

— А как он тебя найдет?

— Ему не придется меня искать. Я сам его найду, поверь.

По ту сторону Массачусетс-авеню Эми заметила двоих. Она не шпионила, а работала. Если у Рики проблемы, она обязана знать. Чтобы подслушать разговор этих двоих, она пожертвовала бы лучшим зубом. Но даже на расстоянии было понятно, что у Рики неприятности. Не то чтобы Гаргано делал нечто откровенно угрожающее, хотя он несколько раз и ткнул в Рики пальцем. Эми не знала Гаргано. Ей была известна репутация Винни Зверя, но она никогда его не видела. Она все поняла по Рики — он покорился, сгорбился, не смотрел в глаза собеседнику, неловко возился с сигаретой. Честно говоря, Эми удивилась, отчего Рики Дэйли считают таким ловким типом. Она, например, всегда понимала, когда он лжет.

20

Кэт, в комбинации и лифчике, рылась в шкатулке — поначалу вяло, затем лихорадочно.

— Где они? — вслух спросила она.

Джо с закрытыми глазами лежал на постели. Он засопел, сцепил руки на животе, задрав локти, потом позволил им соскользнуть на грудь и снова запыхтел, уже мирно.

— Джо, где они?

— Что?

— Деньги. Которые лежали в моей шкатулке.

— Там, где ты их оставила.

— Я убрала их в шкатулку, Джо. Я всегда держу деньги в шкатулке.

Джо сделал вид, что встает: громко застонал и потер глаза.

— Джо!

— Ну я взял немного. Мне были нужны деньги на мелкие расходы. Ну пристрели меня за это.

— Немного? Да здесь ничего не осталось.

— Мне были нужны деньги.

— И где они теперь?

— Я их потратил.

— На что?

— Не знаю. Просто потратил.

— О нет!

— Это мои деньги, я их заработал.

— Ты их проиграл.

— Нет.

— Проиграл!

— Это мои деньги, я могу делать с ними что захочу!

— Джо, ты спятил? Ты знаешь, для чего я их отложила?

— Я не спятил.

— Это деньги на еду, Джо. Думаешь, я хранила их здесь просто так, для себя? И что теперь делать?

— Я не спятил.

— Скажи, что мне делать?

— Утром пойду в банк.

— И что? Ограбишь его?

Он уставился на одеяло и прищурился.

— Джо, у нас ни гроша!

— Я не…

— Господи, Джо, ты меня слышишь? У нас не осталось денег! — Жена закрыла лицо руками. — У нас нет денег, нет денег!

— Я все улажу.

— Как?

— Поработаю сверхурочно.

— Ты и так работаешь двадцать четыре часа в сутки! Когда тебе еще работать сверхурочно? Объясни, как ты собираешься все уладить, Джо! Откуда ты возьмешь деньги? Из-под земли? Господи, Джо! Нам были нужны эти деньги. Нужны.

— Я что-нибудь придумаю.

— Ты что-нибудь придумаешь… — Губы Кэт искривились. С трудом удерживая рыдания, она поднесла руку к глазам, пытаясь собраться с силами. — Нельзя так поступать с нами, Джо. Нельзя.

— Кэт, да брось. Да, мы небогаты. Ты прекрасно понимала это, когда выходила за меня замуж. Я полицейский.

— Перестань. Пожалуйста, перестань. Я что-то не вижу, чтобы другие полицейские голодали.

— А я не вижу, чтобы они богатели.

— Зачем ты это делаешь, Джо? Тебе на нас плевать? Да? Мы тебя не волнуем?

— Наоборот.

— Тогда почему? Почему ты это творишь, Джо? Что будет дальше? Скажи, чтоб я знала, чего ожидать! Ты начнешь распродавать мебель? Однажды я вернусь домой и обнаружу, что телевизора нет? А как насчет кольца? Хочешь мое обручальное кольцо? Заложи его за пару баксов в ломбард и снеси деньги букмекерам! Знаешь что? Я не буду снимать кольцо на ночь, я его тебе не отдам! Что с тобой случилось, Джо? Господи, у тебя же семья. Что с тобой?

— Со мной все в порядке. Говорят тебе, я все улажу.

— Ты не забыл, что у тебя сын?

— Я не забыл, что у меня…

— Джо-старший еще не успел остыть в могиле, а ты что творишь?! Ты должен быть хорошим отцом, а ты чем занят? Где-то пропадаешь, возвращаешься лишь затем, чтобы нас обворовать, и снова уходишь. О чем ты думаешь, Джо? Ты воруешь у своей семьи.

— Нет. Не делай из мухи слона. Мы всего лишь слегка выбились из бюджета, ничего страшного.

— «Слегка выбились из бюджета»! Слегка выбились. Ну по крайней мере ты не утратил чувства юмора. Мы слегка выбились из бюджета, Джо, ты прав.

— Я что-нибудь придумаю.

Кэт села на край постели.

Джо коснулся ее талии, где собралась небольшая складка.

— Хватит, Кэтлин. Говорят тебе, я все улажу. Не желаю больше слышать о деньгах.

— Убери от меня руки.

— Перестань.

— Джо, клянусь, если ты притронешься ко мне хоть пальцем, я его отрублю.

Джо убрал руку.

— Ты нас просто убиваешь, Джо. Убиваешь.

21

Городская больница «Бриджуотер»

Детектив возился с диктофоном, пытаясь вставить новую пленку. Когда наконец ему это удалось, он включил машинку и показал Уомсли оттопыренный палец.

Бобина завертелась. Детективы уже долго здесь сидели — шел второй день после признания Альберта де Сальво — и потому начали смотреть на диктофон, на то, как катушка, разматываясь, постепенно набирает скорость. Каждый из присутствующих посвящал долю своего внимания диктофону, не переставая следить за ходом допроса.

— Итак, давай поговорим о Джоанне Фини. Помнишь ее?

— Конечно.

— Хорошо, Альберт, тогда расскажи все, что помнишь о том дне.

У Альберта де Сальво был широкий, тонкогубый, выразительный рот. Невзирая на крупные черты лица и массивный, вислый, слегка асимметричный нос, именно рот привлекал внимание, делая лицо высокомерным и мрачным. Но если Альберт улыбался, то становился вполне приятен, если не красив. Когда его попросили рассказать об убийстве Джоанны Фини, рот де Сальво сжался — такую гримасу делает ребенок, пытающийся припомнить, где он оставил любимую игрушку.