Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века - Геннадий Аркадьевич Шевченко

согласиться (точно так же и мои родители согласились на мой первый брак, хотя мама хотела сосватать мне племянницу Громыко с миндалевидными глазами). После вынужденного ухода Пирадова из МГИМО тесть назначил его на необременительный и хлебный пост во Францию в ранге посла — Постоянным представителем СССР при ЮНЕСКО, где он проработал много лет.

Историю КПСС нам преподавал доцент Зисман — яркая личность. Он читал лекции с большим пафосом и рекомендовал студентам изучать произведения И.В. Сталина, который был кумиром этого преподавателя. Зисман сожалел, что работы великого вождя не были включены в список обязательной литературы. Любопытно, когда один из студентов как-то сказал, что В.И. Ленин был из дворян, Зисман возмущенно воскликнул: «Ленин принадлежал к революционно-социалистической интеллигенции!»

Курс истории государства и права нам читал доцент Грацианский, рафинированный интеллигент, который почти всегда улыбался. Вместо того чтобы читать студентам скучные лекции, как поступали другие преподаватели, он давал основные знания по предмету, одновременно рассказывая различные исторические анекдоты, порой скабрезные, про русских царей и императриц. Его лекции было слушать просто интересно.

Каждый учебный день в институте у нас проходили занятия по английскому языку. Мне очень понравилась молоденькая обаятельная преподавательница, просто ангельской внешности, которая стажировалась в Англии. Она была чем-то похожа на красавицу Милен Демонжо, игравшую коварную блондинку Миледи в старом французском фильме «Три мушкетера» по роману А. Дюма. На ее уроках я постоянно улыбался, и она, порой раз-дражась, трудно сказать по-настоящему или притворно, говорила, что у меня улыбка как у Моны Лизы Леонардо да Винчи. Однако ее мнимая злость делала ее еще более привлекательной. Я очень редко получал у нее оценку выше четверки. Правда, она великолепно знала английский, и, пожалуй, даже англичанин не нашел бы у нее какого-либо акцента. Другая преподавательница английского языка, которая стажировалась в США, была полной противоположностью — на ее уроках я уже не улыбался вообще. У нее мы учились основам юридического перевода.

В конце мая 1975 года меня увезли с приступом аппендицита в Центральную клиническую больницу в Кунцево по линии первой поликлиники Четвертого главного управления Минздрава СССР. Подтвердилось мнение, что кремлевские врачи недостаточно компетентны, и верность поговорки: «В Кремлевке полы паркетные, а врачи анкетные». При обследовании врачи убеждали меня, что никакого аппендицита нет, и хотели выписать из больницы, находившейся в окружении прекрасного леса. Однако профессор подтвердил мою уверенность в необходимости операции. Палата меня поразила своими размерами и огромной ванной (около 2,5 метра длиной). Меню также было весьма разнообразным: десятки видов блюд, подавали даже черную и красную икру. Как раз в то время по больнице прошел слух, что министр культуры СССР Е. Фурцева пыталась покончить жизнь самоубийством, по-моему, в связи с тем, что ее не избрали в члены ЦК КПСС на очередном съезде, возможно, из-за строительства дачи за государственный счет. Упомянутая Любовь Брежнева вспоминает в своих мемуарах, что говорил по этому поводу ее отец: «Ну и хоромы Катька отстроила! Как бы они ей боком не вышли! Дочка у нее, как мои, ненасытная». Этой дачей в конце концов заинтересовались органы ОБХСС и КГБ. Однако сейчас эта одноэтажная кирпичная дача выглядит как сарай по сравнению с дворцами новых русских, обогатившихся в основном за счет обмана большинства населения России в 90-х годах и «прихватизации» природных ресурсов страны.

В больнице была огромная библиотека, и можно было заказывать любые дефицитные в то время художественные книги прямо в постель. Тогда я заказал «Капитал» К. Маркса и пытался его читать, так как мне предстояло сдавать государственный экзамен по политэкономии. Видимо, это очень умная книга, но читать ее было тяжело, даже здоровому человеку.

Операцию мне сделала кандидат медицинских наук, очень хороший врач, видимо, исключение из общего правила. Она сказала, что я вовремя лег в больницу — мой аппендицит был буквально «стеклянным» и мог в любой момент лопнуть. Как мне рассказывал отец, кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева чуть было не зарезали в Кремлевке на улице Грановского (там лечили членов Политбюро ЦК КПСС и министров). У него открылось сильнейшее кровотечение. Срочно вызвали профессора из специализированного института, которая спасла его. Правда, то была другого рода операция — геморрой. Хотя отец имел возможность, благодаря его близости к члену Политбюро ЦК КПСС А.А. Громыко, лечь в больницу на улице Грановского, он сделал подобную операцию у этого же профессора. Кстати, она же и рассказала отцу о случае с Пономаревым.

Племянница Л.И. Брежнева вспоминает в своих мемуарах, что жену ее отца сделали калекой на всю жизнь, неудачно прооперировав в Кремлевской клинике по поводу увеличенной щитовидной железы, а сестра Генерального секретаря едва выжила после операции.

Секретарем комитета комсомола института, который по уровню приравнивался к райкому ВЛКСМ, был сын министра внутренних дел Н.А. Щелокова. Позднее министр покончил жизнь самоубийством после того, как Андропов снял его с поста, а сын в 1983 году лишился очередной должности заведующего Международным отделом ЦК ВЛКСМ. Кстати, В.В. Федорчук, назначенный председателем КГБ СССР в 1982 году, вспоминал в 2004 году, что ряд членов Политбюро ЦК КПСС не хотели применять к Щелокову жесткие меры, например Председатель Совета Министров СССР Н.А. Тихонов и министр обороны Д.Ф. Устинов.

В качестве общественной нагрузки я являлся членом оперативного отряда и принимал в этой связи торжественную присягу в райкоме ВЛКСМ, целуя Красное знамя. Основными объектами нашего дежурства были кафе «Крымское», находившееся недалеко от нашего института, и кафе «Метелица» на Калининском проспекте (сейчас там казино). Один раз я принимал участие в наведении порядка во время православной Пасхи и крестного хода в Новодевичьем монастыре. Там в основном мы отлавливали пьяных дружинников, часть из них забралась на крышу сарая и швыряла камни в прихожан. На пятом курсе я являлся членом ревизионной комиссии комитета комсомола МГИМО, в комиссию меня ввел Щелоков-младший по просьбе тогдашнего секретаря парткома МГИМО профессора А.А. Ахтамзяна, которого об этом попросил мой отец.

Я подал заявление о моем приеме в кандидаты в члены КПСС. Однако партбюро института мне отказало, ибо я не оставался в аспирантуре, а поступал на работу в МИД СССР.

Глава 5

РАБОТА И НРАВЫ В МИДЕ СССР. БРИЛЛИАНТОВАЯ БРОШЬ

Собеседование при приеме на работу в МИД СССР проводила комиссия во главе с членом ЦК КПСС, заместителем министра иностранных дел Н.М. Пеговым, который был к тому же свояком всесильного «серого кардинала» ЦК КПСС, второго человека в государстве М.А. Суслова. Видимо,