Сердце из нежного льда - Светлана Демидова

Он, собственно, примерно на это и рассчитывал, когда решил после идиотского выступления Белозеровой в директорском кабинете подвалить к ней и давно проверенным мужским способом поставить ее на место. Ну кто ж знал, что Алка такое выкинет! Начиналось-то все по обычному сценарию, как с любой бабой…

Петр Николаевич считал себя довольно привлекательным мужчиной. Еще бы! Никакого намека на истощение и выпадение волос. Высокий рост. Плечи немного узковаты и излишне покаты, но это хорошо маскируется пиджаками с широкими плечами. Наметился уже небольшой кругленький животик, но и он благополучно скрывается в недрах все тех же объемистых пиджаков. А летом, когда жарко, на рубашки с короткими рукавами Петр Николаевич всегда надевает безрукавку с многочисленными карманами и клапанами. Так что и в жару незначительные дефекты его фигуры никому не бросаются в глаза. А что касается интима, так… когда разойдешься, уже и не до фигуры, тогда и круглые животики могут выглядеть очень сексуально. Ни одна баба еще на него не жаловалась, а скорее наоборот…

Он был просто уверен, что и Белозерова останется всем довольной. Глядишь, и консультации пойдут уже совершенно в другом разрезе. Она, в благодарность, еще и техзадания за него будет составлять, и отчеты писать.

В тот же день от размышлений Петр Николаевич решил немедленно перейти к делу и в обеденный перерыв отправился в кафешку напротив института, где обычно обедали многие из сотрудников. Войдя в зал, он сразу увидел Аллу Белозерову, которая, как всегда, сидела за столиком одна. Башлачев пристроился в начало небольшой очереди к экономисту Борису, особо не привередничая, взял пару блюд и понес поднос к столику Аллы.

– Не возражаешь? – очень дружелюбно кивнул он на свободный стул.

Она, тоже кивком, дала понять, что не возражает. Петр Николаевич будто бы случайно подвинул стул так, чтобы сидеть как можно ближе к Белозеровой, и завел необременительный треп про погоду, высокие цены, никчемное правительство и международные отношения. Он излучал доброжелательность, сочился любезностью и блистал остроумием так, что эта Мертвая царевна даже начала улыбаться. Башлачев посчитал, что первый этап благополучно пройден и можно приступать ко второму. Для этого он еще ближе подвинул стул к Алле и очень доверительно начал делиться некоторыми институтскими секретами, наклоняясь для этого к ней и чуть ли ни касаясь губами ее щеки. Белозерова и не думала отклоняться. Тогда для еще более полного контакта Петр Николаевич стал периодически класть свою ладонь на ее руку, будто бы в экстазе от рассказываемого. Белозерова ни разу даже не дернулась. Решив, что и второй этап пройден так же удачно, как и первый, Башлачев приступил к завершающему этапу операции, проводимой в людном месте. Он кивнул на Бориса, еще ближе придвинулся к Алле и, доверительно положа руку на ее обтянутое блестящими колготками колено, стал рассказывать о суммах новой премии по одному из завершенных договоров, которую как раз после обеда начнут делить в планово-экономическом отделе. Белозерова сделала удивленные глаза, но не пошевелилась, его руку со своего колена не сбросила, из чего Петр Николаевич сделал вывод, что ей приятно. Он на пару минут убрал руку, чтобы Алла прочувствовала ее отсутствие, одним глотком допил свой кофе и уже более уверенно положил руку обратно гораздо выше того места, где она только что лежала. На этом он решил, что порция его внимания, полученная Белозеровой, на данный момент вполне достаточна. Пусть потомится в его отсутствие, поскучает.

– До встречи, – заговорчески шепнул он ей в ушко и еле удержался, чтобы не подмигнуть.

До конца рабочего дня Башлачев находился в настолько приподнятом состоянии, что благополучно и самостоятельно решил несколько насущных производственных вопросов и даже удачно провел телефонные переговоры с представителями сторонней организации. С ощущением не напрасно прожитого дня Петр Николаевич вернулся домой, осушив по пути баночку любимой «Балтики № 9» и купив себе на вечер кучу газет во главе с ярким и глянцевым мужским журналом «Пингвин». Он полюбовался на девушку, которая на обложке «Пингвина» тонкими пальчиками в многочисленных перстнях кокетливо оттягивала крошечные трусики ниже самого нижнего, и засунул журнал во внутренний карман куртки, подальше от глаз жены, а газеты смело бросил на сиденье своей ненаглядной снежно-белой «Ауди». Жизнь казалась прекрасной и удивительной, как в ранней юности.

Жена Вика, как всегда, уже успела с ужином, который по своей сути являлся обедом. Усевшись на любимое место в уголке кухни под оранжевым абажуром и мгновенно проглотив наваристый борщ, Башлачев посмотрел на спину Вики. Она накладывала ему второе в виде пюре с одуряюще благоуханной котлетой. Да-а-а… расплылась… ни талии, ни тебе ничего… А ведь всего только тридцать два. Что будет дальше? Петр Николаевич болезненно сморщился и сказал Вике, когда встретился с ней глазами:

– Почему бы тебе не заняться каким-нибудь там… ну, я не знаю… шейпингом… что ли?

– Зачем? – с большим подозрением в голосе спросила Вика.

– Затем, что ты здорово растолстела.

– Тебе, значит, не нравится?

– Ну… мне, вообще-то… это все, конечно, не так важно… – заюлил Петр Николаевич, – но, я думаю, что Мишка гордился бы, если бы его мать была по-прежнему стройной.

– Ах, дело, оказывается, в Мишке! – с угрозой в голосе констатировала жена, уперла руки в боки и продолжила: – Имей в виду, Башлачев, если ты еще раз сходишь на сторону к какой-нибудь… любительнице шейпинга или… там… аэробики, то больше никогда не увидишь сына.

Сына Мишку Петр Николаевич очень любил, а потому заявление Вики здорово испортило ему настроение. Эти бабы действительно много на себя берут. Их дело варить борщ, стряпать котлеты и заниматься детьми. Мужчины, которые зарабатывают приличные деньги и держат жен дома, как Башлачев, имеют право сами решать, на какую сторону им ходить после окончания тяжелого трудового дня.

Котлета показалась Петру Николаевичу плохо прожаренной. Он в сердцах бросил вилку на стол, сказал «Черт знает что такое!», удалился в комнату, лег на диван и стал представлять себе Белозерову в самых соблазнительных позах. Потом резво встал, сходил в прихожую за «Пингвином», конспиративно устроил его внутри «Санкт-Петербургских ведомостей» и весь отдался созерцанию обворожительных и стройных женских тел.

На следующий же день Петр Николаевич всего лишь полдня раздумывал о том, что сделать вначале: устроить Алле производственную подлянку, дабы не зарывалась и помнила, кто есть кто, или получить от нее то, для чего бог, собственно, и задумал женщину. Прикинув все «за» и «против» обоих вариантов, Башлачев справедливо решил, что если сначала провести в жизнь первый вариант, то второго, пожалуй, ему будет не видать как собственных ушей. Исходя из этого, Петр Николаевич приступил к осуществлению мероприятий по варианту № 2. Для начала он сообщил Вике, что уезжает в Москву в двухдневную командировку, купил потрясающей красоты и дороговизны букет каких-то экзотических цветов, выпросил у уборщицы бабы Клавы трехлитровую банку и в ней, прямо в машине, оставил букет. У него ни разу не возникло никаких сомнений на тот счет, что Белозерова может не согласиться на его предложение и ему придется срочно «возвращаться из командировки». А уж позор, приключившийся с ним в квартире Белозеровой, не мог привидеться ему и в страшном сне. Но ничего!!! Он, Петр, знает, как расквитаться с этой стервой! Ему здорово повезло, что Алка не выносит иномарки и вынуждена после поездки на них по полчаса отмокать в душе. Письмо подданного свободной Украины Николая Щербаня сделает свое дело!