Зов пустоты - Максим Шаттам

результатов, но принижаете свои достоинства. Боюсь представить, чего можно было бы от вас добиться, будь вы полностью уверены в себе.

– Мои сомнения, душевные раны и слабости задают направление моим мыслям, что, собственно, и делает меня наблюдательной. Если вы уберете все это, я не смогу работать. И вы об этом знаете. Повышение самооценки – это чтобы лучше мною манипулировать. Чтобы добавить эмоций в общение – вы же знаете, что я эмоциональна.

Таллек вновь улыбнулся, но промолчал.

– В любом случае мне очень неприятно, что вы так много обо мне знаете. Я чувствую себя голой рядом с вами.

– Ну что вы, все совсем не так! Давайте вернемся к нашему делу. Как вам кажется, смерть Брака связана с наркотиками?

Людивина поняла, что ее обидела его реакция. Он вернулся к рабочим вопросам, не ответив ей, не сказав ничего приятного, пропустив мимо ушей ее слова – а ведь они не были невинными, особенно в таком тесном пространстве… Она вдруг осознала, что какая-то часть ее готова начать соблазнять Марка… Мои старые демоны… соблазнять, чтобы самоутвердиться… соблазнять, чтобы подчинять… чтобы наполнять себя, не бояться пустоты, не бояться остаться наедине с собой… Нет, она давно ушла от этого. Поработала над собой, повзрослела, изменилась. Теперь ощущения были более здоровыми, более… естественными, более физиологичными… О черт! Нет, Лулу, только не он! Он ей нравился. Надо сказать, что внешне он был очень даже ничего. Ты что, втрескалась? Быть не может! Не красавец, но на редкость обаятелен. Это всего лишь… физическое желание. И что? Это ведь нормально, нет? Я не говорю, что хочу его, просто он… В тесном салоне машины она вновь почувствовала его запах, этот животный парфюм, который так хорошо сочетается с его кожей, словно неумолимая волна несет тебя все ближе и ближе к берегу и бросает прямо на него…

– Людивина?

Как давно у нее не было секса? Постоянное одиночество, бесконечные ночи без капли нежности, без ласки, без объятий, без разговоров… Ясно, почему она так разволновалась из-за первого же симпатичного парня. Как нелепо. И как естественно… Особенно для того, кто считает, что живет в ладу со своими чувствами, со своим внутренним «я», с настоящей, чувственной стороной себя...

– Людивина!

Она моргнула, отвлекаясь от раздумий:

– Э-э… Да, извините. Я думала о…

Она сделала вид, будто ей надо сосредоточиться на дороге из-за оживленного движения. Пустоту между ними заполнило рычание пятицилиндрового двигателя, когда Людивина резко нажала на газ и проскочила между двумя машинами.

Она снова полностью владела собой.

– Не знаю, что думать об этом убийстве. Все говорит о дотошном, одержимом убийце с сильнейшими извращенными идеями и навязчивыми фантазиями. Иными словами, это неординарный преступник. Но при чем тут наркотики, звонок дилеру?.. Карты постоянно тасуются.

– Я и сам могу проанализировать факты. Я хочу услышать ваше личное мнение. Что подсказывает интуиция?

– Наркотики – это ложный след. Но убийца должен иметь хорошие связи, чтобы достать так много. Вряд ли он рискнул бы столько купить, будь он простым парнем с улицы. Его могли взять полицейские, могли ограбить не самые честные дилеры… Это на него не похоже, ведь он все заранее планирует, все контролирует, моет, склеивает, запутывает… Он осторожен, он не рискует. А значит, у него должны быть связи.

– Дилер из пригорода?

– Возможно. Но этим нельзя объяснить все. В нашем преступлении есть нечто парадоксальное. Почему убийца хотел, чтобы тело нашли так скоро? Почему подбросил так много наркотиков? Я не понимаю.

– А может, это гигантская инсценировка? Чтобы мы потеряли как можно больше времени?

Людивина постучала пальцами по рулю. Они застряли в вечерней пробке.

– И потратить на это столько усилий? Какой смысл? Если так, убийца совершенно двинутый.

– Или у него есть мотив…

– Какой? – спросила она, резко повернувшись к Марку.

Он долго смотрел на нее, словно собираясь признаться в чем-то важном. Наконец он слегка дернул подбородком, и было похоже, что он сдается.

– Ну ладно, пора показать вам общую картину, – выдохнул он. – Но это должно остаться между нами, информация строго секретна. Я уже какое-то время наблюдаю за неким Абдельмалеком Фиссумом. Это ключевая фигура среди радикальных исламистов, он всех знает, через него проходит огромное количество информации.

– Радикал – это в смысле… возможный террорист? – удивилась Людивина.

– Так или иначе, он собирает вокруг себя людей, которые вызывают у нас беспокойство, и проповедует радикальные идеи.

– Вы его не задержали?

– Нет, мы работаем иначе. Если я его посажу, то потеряю точку входа. Следя за ним, мы получаем доступ ко множеству новых лиц, открываем целые сети. Иными словами, нам полезнее использовать его как можно дольше и лишь потом обезвредить. В любом случае Фиссум – крупная рыба, он контролирует весь Иль-де-Франс и особенно район Аржантёя, в департаменте Валь-д’Уаз. Мы спокойно работали, пока в один прекрасный день рядом с ним не появился новый человек.

– Лоран Брак, – догадалась Людивина.

– Именно. Мы не знаем, как они познакомились, – может, через посредника в мечети Брака или через знакомых в районе, где он жил. Фиссум и Брак виделись раз десять за месяц, но раньше друг друга не знали, в этом мы уверены.

– О чем они говорили? Чем занимались?

– Мы не в курсе, Фиссум крайне осторожен. Ошибки совершает его окружение. Те немногие сведения, что у нас есть, мы получили благодаря им. Брак мог бы сойти за очередного новообращенного, который решил прибиться к радикалам, мы завели бы на него досье, и делу конец, но нас насторожило то, как часто они виделись. Прослушка заработала на полную мощность.

– Поясните.

– Вместе со спецслужбами стран-союзников мы постоянно следим за прямыми и непрямыми каналами коммуникации, которыми пользуются самые радикальные исламисты. Это более или менее закрытые форумы в интернете, телефоны, а также даркнет, который мы исследуем как можем…

– Даркнет – это тот самый параллельный интернет, который невозможно контролировать?

– И в котором практически ничего нельзя отследить. Да, это он. Но есть и другие сигналы тревоги: к примеру, если общий объем коммуникации резко возрастает. Электронные письма, сообщения, звонки, личные встречи… Даже если их содержание кажется нейтральным, они могут быть закодированы. Важно то, что внезапно их становится много. А значит, что-то происходит, сообщество радикальных исламистов всколыхнулось и где-то что-то взорвется. Это и случилось пять месяцев назад. Мы были начеку, но ничего не произошло. С тех пор Фиссум и Брак ни разу не виделись и не общались.

– Разругались? В этой среде такое бывает?

– Как вариант. Или же Фиссум понял, что наши службы