Настоящий хит. О счастье по расписанию, любви к искусству и о том, как начать жизнь с нуля - Александр Райн

на хлеб, а потом растирал все это щеткой, попутно окрашивая гуталином половину прихожей и любимые шубы матери.

Сверстники просили на дни рождения футбольные мячи, велосипеды и собак, Лёня же умолял купить ему печать.

Мать несколько раз водила мальчика к психотерапевту, а через неделю кабинет закрыли из-за того, что Лёня позвонил в Роспотребнадзор и сообщил об истекшей лицензии врача.

Пока детвора во дворе строила шалаши, Лёня пошел дальше и построил кабинет. К этому делу он подошел, как всегда, очень ответственно, стащив отцовские доски из подвала и выпросив у бабушки вместо карманных денег два рулона обоев, оставшихся после ремонта.

Обои Лёня закрепил гвоздями, с помойки притащил обшарпанные стулья; столом послужила коробка от стиральной машины, а в качестве освещения он использовал свечи, которые впоследствии стали причиной пожара.

Лёня вел прием ежедневно после полуденного сна и на вечерней прогулке, вылезая из «рабочего кабинета» лишь по нужде. Ребятня с завистью смотрела на хорошо сконструированную халабуду и часто просилась в гости; но несмотря на то что друзей у Лёни было еще меньше, чем коренных зубов, он вел прием строго по очереди и исключительно по деловым вопросам.

И вот как-то раз на пороге кабинета появился один из кинутых клиентов. Лупоглазый первоклашка по имени Тимур, щуплый мальчуган, который то ли каши мало ел, то ли пальцы грязные в рот часто совал.

Тимур положил на стол акт передачи имущества, заверенный печатью, и заявил, что имущество ему не было передано, а вот деньги с личного счета в виде заднего кармана штанов были списаны.

Карманные расходы Тимура были приватизированы третьеклассником Мишей. Широколицый пацан с очень насыщенным словарным запасом и тяжелой рукой решил, что солдатиков, которых он предлагал Тимуру по сходной цене, можно оставить себе, а деньги лучше забрать силой, что он и сделал.

– Разберемся, – спокойно сказал Лёня и, взяв со стола бумагу, направился прямиком на футбольную площадку, где обычно играли в мяч третьеклассники.

– Миш, тут подпись твоя стоит, надо бы человеку солдатиков передать, а то незаконно это всё, – профессионально и максимально спокойно произнес небольшого роста мальчуган в строгом сером костюме и черных как уголь туфлях.

– Пошли нафиг, молокососы, пока я вам рожи не набил, – рявкнул Миша и демонстративно размял кулаки.

Лёня молча развернулся и направился на противоположную сторону площадки, где играли другие дети. Там он нашел Славика. Слава занимался карате и имел во дворе статус главного бойца, которого страшились даже старшие ребята, а по совместительству Слава являлся братом Лёни.

Между братьями было заключено соглашение о том, что старший может съедать все сладости, которые покупались на двоих, в обмен на разовую еженедельную услугу в течение двух лет. Печать Лёни в этом договоре имела силу, так как любые споры между братьями решались на семейном суде, а против подписанной бумаги у Славы шансов не было.

Когда Слава подошел к Мише и помахал перед его носом подписанным договором, тот скрючил очень сердитую гримасу и, перечитав еще раз условия, нехотя достал из кармана трех солдатиков и вручил их Тимуру, а затем попросил Лёню составить акт выполненной сделки.

Молва о свершившемся правосудии быстро расползлась по дворам, и через пару дней на крыльце самодельного кабинета уже толпились любопытные карапузы со своими сделками и договорами.

Лёня ходил на прогулку как на работу, а все подписанные им бумаги резко стали иметь юридическую силу среди детворы. Даже спустя два года после того, как сделка между ним и Славой была аннулирована, заверенные Лёней документы не вызывали среди ребят ни малейших сомнений в их подлинности и состоятельности.

Со временем Лёня стал настоящим нотариусом. Даже будучи зеленым выпускником института, он уже имел широкую клиентскую базу, что помогло ему дослужиться до больших высот за короткие сроки.

По ту сторону печали

– Ох, мама дорогая, только не он! – кассир Наташа побледнела, заметив за стеклом мрачную, как подвал морга, фигуру. – Сюда идет, господи боже, еще и попугая своего взял. Галя, подмени меня, умоляю! – кричала в отчаянии Наташа, но Галя уже бежала встречать машину с товаром, которая еще даже не выехала со склада.

Над дверью грустно брякнул колокольчик, и, несмотря на то что на дворе стояла середина июля, в магазин ворвался холодный ноябрьский сквозняк. Гена Скорбин – самый печальный персонаж района – пришел покупать продукты. В магазине тут же повисла гробовая тишина. Посетитель одним своим видом вызывал изжогу, упадок сил и настроения. От его кислой мины уменьшался срок годности продуктов, а от звука голоса тараканы начинали отбирать яд у мышей. С Геной, как обычно, был его меланхоличный соратник – волнистый попугай – птица, знавшая сорок синонимов слова «пустота».

– Пап, смотри, пират! – радостно крикнул маленький мальчик.

– И правда, – обрадовался папа, незнакомый со Скорбиным. – А как зовут вашего друга? – спросил он у Гены.

– Фитилек, – произнес тот с придыханием.

– А почему Фитилек?

– Потому что вся наша жизнь – это медленно тлеющая и стремящаяся к концу рыхло свитая веревка, – ответил загробным голосом попугай, а Гена продолжил делать покупки.

Отец и резко повзрослевший мальчик отложили в сторону мороженое и молча вышли из магазина – обдумывать свое существование.

С корзиной в руках Скорбин подошел к кассе и начал выкладывать товары: бутылка уксуса, отруби, пачка соды, самый черный чай, какой можно было найти на прилавках, и вафельный торт.

– Гуляете сегодня? – нервно хихикнула Наташа.

– Отмечаем день рождения, – кивнул Гена, и кассирша представила, как к Скорбину прилетает волшебник в ржавом вертолете и бесплатно показывает северокорейский артхаус.

– Слу… слушайте, – проглотила комок в горле Наташа, пробивая товар, – вы что, совсем один будете отмечать?

– Почему один? Фитиль со мной. Мы с ним родились в один день.

«И в один год?» – хотела было спросить Наташа, глядя на ветхого попугая, но, передумав, задала другой вопрос:

– А вам не будет грустно?

– Грустно – когда рассветное солнце прогоняет безмятежный ночной мрак и наполняет жилье тенями ежедневной ответственности, заставляя покидать его, – взял слово Фитилек, и Наташу всю передернуло от этих птичьих выводов.

– Будете праздновать дома? – не отступала девушка, которая почему-то решила, что это ее дело. А может, ей просто было скучно, потому что других покупателей как ветром сдуло.

– Лучший вариант сложно представить, – тяжело вздохнул Гена.

– А почему бы вам не сходить куда-нибудь развеяться?

– Вчера мы ездили на мусоросжигательную фабрику. Этих впечатлений хватит на полгода, – поклонился Скорбин и, сложив покупки в старую облезлую сумку, двинулся к выходу.

– А если я предложу