Настоящий хит. О счастье по расписанию, любви к искусству и о том, как начать жизнь с нуля - Александр Райн

Тем временем Сергеев уже взял в лизинг второй автобус и нанял своего старого конкурента, с которым они раньше делили пешие маршруты по городу.

– Вот! У тебя теперь своя программа, работай как нравится, – пожал Сергеев коллеге руку, разбив тем самым старые обиды.

Несколько раз автобусы и правда пытались поджечь, протыкали колеса и разбивали стекла, но каждый раз все заканчивалось без катастрофы. Со временем экскурсоводу получилось примкнуть к покрывшемуся пылью краеведческому музею и встать под его защиту и покровительство. Теперь автопарк Сергеева располагался на охраняемой территории федерального значения, и никто не желал бодаться с таким серьезным зверем.

Парк пополнялся новыми машинами. Сергеев отправлял вновь принятых гидов на курсы иностранных языков, заказывал для них национальные костюмы и одежду разных эпох, приглашал для консультации историков, а также предлагал посетить музей. Но на первое место в работе Сергеев всегда ставил техническое состояние транспорта и четкое соблюдение графика. За это его любили и уважали больше всего.

Перевозчик так и не подал в суд. Пока готовили документы, контракт закончился и начались новые торги, на которых краеведческий музей при участии Сергеева выставил свою кандидатуру.

И в горе, и в радости

– Все-таки мамины щи были вкуснее, – сказал Боря, и эта капля стала последней в чаше терпения его супруги.

Щи молча были спущены в унитаз, зашитые на заднице джинсы вспороты, рассортированные по парам носки разъединены, а все общие фото сорваны с холодильника и, превратившись в бумажную авиацию, выпущены в окно вместе с магнитиками.

– Ты чего?! – испуганно спросил Боря, глядя на жену, нервно запихивающую его пожитки в спортивную сумку, где он хранил свои заначки: финансовые и жидкие.

– Чтоб рожи твоей я здесь больше не наблюдала! – прошипела жена.

Она вручила Боре сумку, швырнув ее через всю комнату, и разбила копилку в виде свиньи, в которую Боря обещал с каждой зарплаты откладывать жене на новое пальто.

На пол посыпались серебристые пятаки и рубли, между черепков затесался один смятый полтинник, который Боря в порыве любви кинул на годовщину свадьбы. Общая сумма накоплений составила двести шестьдесят три рубля и семьдесят три копейки. Владелец сбережений стыдливо собирал рубли по полу, а закончив, заголосил:

– Да как ты смеешь меня выгонять?! Я здесь ремонт своими руками сделал!

Жена взглянула на отошедшие от стен криво поклеенные обои, которые Боря купил с рук на Авито. В углу стояли потолочные панели, уже полтора года собирающие пыль и периодически заменяющие гладильную доску.

Напольные плинтусы Боря прикрутил без специальных соединителей и углов, объясняя это экономией. В процессе сверления кирпичных стен он полностью уничтожил три аккумулятора от шуруповерта, что в денежном соотношении равнялось мешку этих самых соединителей.

Про ванную и кухню говорить смысла не было, ведь Боря сразу предупредил, что он не плиточник, а на плиточника денег у них нет, и потому все вышло так, как вышло. А то, что у дельфина в ванной отсутствует плавник и половина «клюва», так это не его вина, что художник не рассчитал квадратуру их стены.

– Да куда ты без меня?! В огороде и полдня не протянешь! Кто рассаду поливать будет? А ветки кто сожжет? Мясо пожарит? Это тебе не вскопал грядку и весь день свободен: ходи, траву дергай, да салаты руби! Здесь мужская рука нужна. Меня не жалеешь, так хоть тещу пожалей!

Тут Боря начал вспоминать, как он возил любимую Любовь Геннадьевну на своей рабочей «газели» по всем колхозным рынкам; как отдал ее телевизор своему другу в ремонт, а тот, пользуясь накопленной годами мудростью, посоветовал ей купить новый, потому что этот уже никуда не годится. А то, что он пьяный его со стола грохнул, так это он им одолжение сделал.

Слова завели Борю на курорты Новороссийска, куда он отвез жену пять лет назад. Она тогда долго выпендривалась по поводу того, что это не отпуск, а трехдневная командировка, куда Боря взял ее вторым водителем, заявив, что «газель» не сильно отличается от легковушки. Поняв, что жена вполне справляется, Боря всю обратную дорогу пил пиво и делился с ней впечатлениями от проведенного отпуска. Особенно ему запомнилось то, что им не пришлось тратиться на дорогущие отели, а ночевка в машине была замечательным романтическим приключением.

– Ну ладно тебе, солнышко, побузили и хватит, – лебезил Боря, расплываясь в одной из своих невинных улыбок обгадившего ковер щенка.

Жена смотрела на него прямым и переполненным иронии взглядом. Боря замолчал, переосмыслил все, что вылетело из его рта за последние десять минут, а потом молча взял сумку и вышел в коридор.

Когда он дошел до своей старой «газели» и попросил соседского мужика, как обычно, прикурить его сдохший аккумулятор, на телефон пришло сообщение от жены:

«Возвращайся!»

Боря широко улыбнулся.

– Так и знал, любит меня, дура!

Следом пришло второе сообщение:

«Ты забыл свой шуруповерт!»

Нотариус

В детстве, когда все мальчики мечтали стать гонщиками ралли, летчиками, мореплавателями и космонавтами, а девочки – топ-моделями, актрисами и благородными наездницами, Лёня мечтал стать нотариусом.

На детских площадках он следил за всеми совершаемыми сделками и всегда носил с собой маленький блокнот, в который заносил любые взаимоотношения между детьми.

Если Маша хотела обменять свою куклу на Катину скакалку, откуда ни возьмись возникал Лёня, важно доставал свой блокнот из портфеля и с серьезным видом начинал оформлять сделку.

– Построил кулич на пару с другом? Лучше всего оформить долевое имущество, – предлагал Лёня вариант, подходя к песочнице. – И лучше – через нотариуса. Тем более хорошо, если нотариус знакомый, – подмигивал он.

Как только заинтригованные необычной игрой дети проявляли интерес, Лёня тут же мастерски убивал всю игру бюрократической возней, сбором документов, подписями, договорами.

Поначалу детей это жутко забавляло. Они чувствовали, что играют во взрослую жизнь. Но бесило, что Лёня был слишком предан делу и подходил к нему с излишним пристрастием, за что его часто и грубо посылали, а иногда даже колотили. Потому маленький нотариус мигрировал от песочницы к песочнице, от горки к горке и от скамейки к скамейке, навязывая всем свои услуги. За неделю у Лёни набирался целый список сделок, заверенных подписями сторон и им лично.

Лёня отказывался выходить на улицу в обычной одежде и всячески настаивал на том, чтобы мать выпускала его в люди исключительно в деловом костюме и с галстуком. Он всегда начищал туфли гуталином, густо намазывая слой за слоем, словно масло