Дебри - Сара Пирс

фонарик, она отодвигает ветки и следует за братом в лес. Луч света разгоняет густую темноту. В поле зрения появляются яркие лоскуты лесной подстилки – листва и сосновые иголки, трава и колючие кустарники.

Она останавливается рядом с Айзеком.

– Где хочешь начать?

– Здесь. Давай будем двигаться слева направо, но больше не углубляться в лес. Вряд ли обломки могли отлететь дальше. – Айзек наклоняется и подбирает кусок пластмассы. – Здесь повсюду обломки трейлера.

Элин направляет луч налобного фонаря на вытянутый кусок пластика, оплавившийся на конце. Невозможно определить, что это.

Метр за метром они пробираются сквозь подлесок. Идти тяжело, свет фонарей ненадежен и зависит от наклона головы, его поглощает чаща.

– Нашла что-нибудь?

Айзек разворачивается, и свет его фонаря на мгновение ослепляет Элин.

Она моргает.

– Нет, только куски фургона. Металл и пластик. Несколько клочков горелой бумаги, и все. Я…

Она умолкает, когда раздается какой-то звук.

Не шорох животного, а более громкий и четкий. Треск ветвей.

Элин прислушивается. Звук повторяется. Только теперь громче.

Она вспоминает то, что видела раньше.

Нед. Глухой стук лопаты о землю.

Чувствуя, как подмышки щекочет пот, Элин заставляет себя обернуться.

Луч фонаря скачет по кустам, вычерчивая контуры и тени.

Никого не видно, но она что-то чует. Безошибочно улавливает, как кто-то на нее смотрит.

Словно срабатывает шестое чувство.

Когда-то она читала об этом, но осталась разочарована. Исследование показало, что ощущение, будто на тебя кто-то смотрит, – всего лишь защитный механизм. Без малейших доказательств люди думают, будто кто-то на них смотрит, когда никого не видят.

Защитный механизм, да и только.

И все же она с трудом задает вопрос:

– Ты слышал?

– Что?

Айзек оборачивается.

– Похоже, мы не одни.

Айзек обшаривает взглядом лес вокруг и качает головой.

– Ничего не вижу… В такое время, наверное, какие-нибудь животные.

Элин колеблется. Опять становится тихо. Не слышно ничего, кроме движений Айзека и крика далекой птицы.

Выдохнув, Элин отгоняет тревожные мысли. Они с Айзеком сворачивают направо, к следующему участку. Здесь обломков меньше, и это вполне логично, учитывая местонахождение фургона.

Через несколько метров что-то привлекает ее внимание. Травы и папоротники примяты и поломаны, словно через подлесок протоптана тропинка.

Элин зовет Айзека.

– Кто-то тут ходил. Отсюда ведь некуда идти, верно?

– Помимо тех мест, куда ведет нормальная тропа, – некуда. – Он морщится, разглядывая тропинку. – Наверное, кто-то предпочитает окольные пути. Чтобы никто не видел, как он покидает лагерь.

Элин кивает, ощущая, как по спине пробегает холодок. Она и сама не понимает, почему ей так не по себе. Может, кому-то понадобился путь для бегства, а враждебность, которую она почувствовала, распространяется не только на чужаков, но и на обитателей лагеря?

Следующие десять минут не приносят ничего, кроме очередных металлических обломков, а еще куска детского полосатого комбинезона, туалетных принадлежностей, подушек от мебели и кухонной посуды.

Движения Айзека становятся громче и хаотичнее. Чувствуется накопившееся раздражение.

– Слушай, – говорит она, подходя ближе, – это была хорошая идея, но мы понимали, что шансы невелики. Они наверняка уже избавились от очевидных улик.

– Ты права. – Он пинает землю. – Мне просто хотелось удостовериться, что я посмотрел под каждым камнем.

– Так и есть. Пенн и не ожидал чего-то большего.

Кивнув, Айзек еще раз осматривает все вокруг.

– Ладно, давай на этом заканчивать.

Они выключают налобные фонарики и огибают лагерь по периметру, держась ближе к лесу.

Когда проходят мимо первого трейлера, Айзек резко останавливается в нескольких шагах от задней двери.

– Мы вроде решили не приближаться, – напоминает Элин.

– Я кое-что заметил. – Опустившись на колени, Айзек снова включает фонарик. – Посторожи…

Он изучает что-то вне поля ее зрения, а потом ныряет вперед и вытягивается, пытаясь достать что-то за колесом фургона.

Элин напрягается, поднимая взгляд от борта фургона к зияющему провалу окна. Фургон Неда? Если Айзек резко повернется, его налобный фонарик окажется точно напротив окна.

Мучительно медленно тянутся минуты.

Озираясь по сторонам, Элин следит за каждым звуком, который издает Айзек, за каждым мерцанием фонаря. За их спинами загадочный лес, в тусклом свете налобного фонарика Айзека виден лишь первый ряд деревьев. Там может притаиться кто угодно. И наблюдать за ними.

Проходит еще одна долгая минута. Элин слышит лишь стук пульса в ушах.

Она уже собирается поторопить брата, что-то сказать, как вдруг раздается громкий шорох.

– Я кое-что нашел.

Айзек встает с чистым полиэтиленовым пакетом в руке. Поправив фонарик, направляет его на пакет.

– Жесткий диск. – Элин бросает еще один взгляд на окно. – Да, но мы не можем просто брать что угодно. Он может кому-то принадлежать.

– Я сказал бы то же самое, если бы не обнаружил вот это. – Айзек вытаскивает из пакета маленький картонный бумажник и с мрачным видом протягивает ей. – Здесь фотографии. Фотографии Кир.

25

Кир

Девон, июль 2018 года

Эхо того Хеллоуина преследует меня на всем пути до трейлера.

И отпускает, только когда я оказываюсь внутри.

Вид Зефа у плиты, поглощенного готовкой, включает разом все пять чувств. На сковороде шкворчит масло, нож с такой скоростью режет острый перец, что почти расплывается перед глазами.

На столешнице лежат аккуратные кучки нарезанных овощей. Горошек и мангольд, капуста и огурцы. В миске слева – натертый кокос и тонкие ломтики манго.

Зеф делает сальсу. Одно из моих любимых блюд.

Однажды Зеф рассказал, с чего началась его любовь к кулинарии. Фанатично религиозные родители критиковали его практически за все, а готовка была единственным способом им угодить. Он улыбался, но глаза его оставались печальны.

– Если блюда оказывались достаточно вкусны, мне прощали грехи.

– А они всегда оказывались вкусны?

Он пожал плечами.

– Иногда.

Он перестает резать и поднимает глаза. Воспоминания растворяются.

– Привет.

– Привет. Пахнет потрясающе. – Я кладу сумку на пол. Вуди бросается ко мне и чуть не сшибает с ног. – Сальса?

– Ага. – Он берет пучок кинзы и начинает резать. – Хороший был кофе?

– Хороший, – улыбаюсь я. – До сих пор никак не приду в себя после того, как увидела себя в платье.

– А я могу посмотреть? – Зеф снова прерывает работу. – Ведь насчет платья подружки невесты нет такого странного правила, как насчет платья невесты, что нельзя на него смотреть?

– Вроде бы нет.

Я нахожу фотографию, которую прислала мне Майла, и протягиваю ему телефон.

Зрачки Зефа расширяются, взгляд медленно перемещается вверх и вниз по экрану. Я жду, что он присвистнет с легкомысленной улыбкой, но ничего подобного.

Атмосфера внезапно меняется.

– Это ты его выбрала? – наконец интересуется он, возвращая мне телефон. – Не Майла?

– Мы выбирали вместе. Учитывая, что его