Государево дело - Андрей Анатольевич Посняков

Дома на прилегающей к скверу улице короля Вальдемара и в самом деле выглядели богато! Настоящие особняки, с садами, с чугунными оградами, воротами и привратниками, важными, что твой адмирал! В похожем особняке проживала любвеобильная маркиза ДагмараФедерика… Рика… Кстати, давненько не заходил!

– Красивые дома, господин! – проходя мимо остановившегося Бутурлина, заметил седенький старичок в теплом плаще, шляпе и с тросточкой.

Никита Петрович улыбнулся:

– О да, очень красивые, уважаемый!

– Вы, судя по выговору, не здешний?

– Нет…

– Этот вот дом строил мой зять, архитектор Херник Андерсен! – похвастал старик. – А вон тот – Магнус из Шверина. Стиль называется – барокко!

– Интересно, что за люди проживают в таких вот домах? – капитан быстро перевел завязавшийся разговор с домов – на их владельцев. – Наверное, все короли да принцы?

– Нуу, скажете тоже! Хотя… видите воон тот голубой особняк?

– С белыми пилястрами и позолотой?

– Дада… Так в нем проживает доктор Расмуссен, личный врач Его величества Фредерика, нашего славного короля!

– Надо же!

– А вон в том, рядом – господин адмирал Лукас Миккель Йохансен. Военноморской министр!

Глава 4

Хромой Фриц – шведский шпион? А ведь ловко замаскировался, каналья! Ишь ты, пасет себе портовых девиц, чертов сводник, наверняка приплачивает страже, чтоб не слишком придирались. Через гулящихто девок можно много чего узнать, в особенности о том, что делается в порту – какие суда прибыли, с каким грузом, какие отходят… Только вот сведения из морского ведомства – увы! Не того полета птицы.

Но, когото ведь шпион выжидал! Ошивался в сквере у дома министра… Подкупил когото из слуг – тут и думать нечего! Может быть, даже и самого секретаря, коли такой имеется. Что ж…

На следующий день будущий юнга Эрик Сконнбладт отправился в сквер, где добросовестно проторчал с полудня до самого вечера, явившись в таверну с докладом лишь с наступлением темноты. Увы, Фриц так и не появился! Не повезло, бывает…

Назавтра Бутурлин вновь послал юнгу… И вновь – мимо!

– Может быть, он раз в неделю приходит? – предположил посвященный в дело Карлофф. – Или есть какойто условный знак, про который мы пока не знаем.

– Не думаю, чтобы знак… – Никита Петрович покачал головою и поднял кружку. – Скоол!

Приятели вновь встретились в харчевне, только теперь уже в другой, на Ратушной площади, на первом этаже доходного дома. Харчевня именовалась просто и без затей – «Скрипучее колесо». Просторный зал освещался дюжиной свечек, укрепленных на подвешенном под потолком тележном колесе. Такое же колесо висело снаружи, над дверью – в качестве вывески. Заведение отличалось многолюдством и спокойствием – сюда обычно захаживали купцы, приказчики и конторский люд, не брезговали и господа дворяне. Собравшись небольшими группами, посетители пили пиво, обедали да степенно беседовали, без всякого дела до всех прочих.

Вот и на Бутурлина с Карлоффом никто внимания не обращал – таких тут было много. Оделись оба скромно – черные камзолы, белые простые воротники, черные шляпы, теплые плащи. Глянешь со стороны – обычные торговые люди, приказчики из солидной конторы, средней руки купцы, маклеры с биржи – «торговцы воздухом», как их презрительно именовали дворяне… и простолюдины.

– Не думаю, чтобы какойто был знак, – пожевав жареный с корочкой куриный окорочок, задумчиво повторил Никита Петрович. – Иначе с чего б тогда Хромому целый день торчать в сквере? Можно было бы и както половчее уговориться.

– Что ж не уговорились?

– А вот это – вопрос! Может, пытались да не смогли… – обглодав, капитан бросил кость в специальную миску и сполоснул пальцы в серебряной чаше с водою с плавающими листиками мяты. Такие вот чаши с недавних пор подавали в солидных заведениях, чем их хозяева очень гордились.

– Не смогли – почему? – Карлофф тоже интенсивно думал, не забывая об изрядном куске томленого с мочеными яблоками гуся, распластанного на фаянсовой тарелке. Да, да – здесь подавали и тарелки! Каждому посетителю! Не как в порту – краюха хлеба – она ж и тарелка… Это было удивительно для Бутурлина, хоть он и пообтесался уже по заграницам… Однако, к примеру, в Риге подобной роскоши еще не было, а на Русиматушке даже боярам на царском пиру ставили одну тарелку на двоих. Отдельная – только самому царю полагалась!

– А верно потому, дружище Хенрик, что этот вот слуга… или гувернантка, служанка…

– Скорей – секретарь. Простому слуге секреты не доверяют!

– Мог и подслушивать… Ну, пусть – секретарь… Так вот – он не может выходить из дому в точно назначенное время! Выходит недалеко – в сквер, и только после полудня…

– А ведь так, – вытерев мокрые от пива усы, согласно кивнул Карлофф.

Они говорили понемецки, на том его диалекте, что был распространен в северных германских землях и в Ливонии. Хотя Бутурлин неплохо знал шведский (всетаки лоцман!), но говорить пошведски в Дании в преддверии новой войны было бы весьма опрометчиво – могли и морду набить! А немецкий звучал нейтрально, тем более, что германские купцы жили во множестве что в Копенгагене, что в Стокгольме.

– Как там наши дела с припасами? – поставив кружку, негромко справился капитан – Карлоффу была поручена часть заботы об экспедиции.

– О, все неплохо! Гут! – покивав, швед потер руки. – Как ты и говорил, заказал у некоего господина Асмундса, лавочника, два пуда солонины, мед, сухари, фасоль с горохом и вяленую рыбу… Еще – сало, оливковое масло, мука… У виноторговца Ле Бона – шесть бочек вина и дюжину пустых дубовых бочек – под воду. Да наказал, чтоб хорошенько пропарили… Чтоб не стухла вода!

– Не вызовет ли сие подозрения? – Никита Петрович покусал губу.

– Никаких! – неожиданно расхохотался Карлофф. – Ты ведь, дружище Ник, хоть и славный капитан, однако, насколько я знаю, в океаны не хаживал… Не обижайся только, я ведь подружески…

– Ничего…

– А мне вот – пришлось. Хоть и не в качестве моряка! – швед потер руки. – Бочки для пресной воды, друг мой, обжигают или пропаривают только на торговых судах! Берегут людей – там каждый матрос ценен. На судах же военных и каперах – увы… Что же касается этого чертова Хромого… Может, схватить его да поговорить? Эдак, с чувством… Чего огород городить?

– Можем спугнуть слугу… или секретаря…

– А мы аккуратно!

Никита не раз уже замечал, как новый его друг Хенрик умеет гнуть свою линию и всегда добиваться своего, этак вот незаметненько, тихой сапой – вроде как человек и сам принял решение, но именно такое, какое хотел Карлофф! Может быть, именно