Игра II - Павел Михайлович Пуничев

меж четырёх берёз в глубине рощи. С одной стороны нас прикрывал жестяной бок нашей кибитки, с другой, застывший в летаргическом сне Тузик, две стороны остались открыты всем ветрам и теперь мы сидели спина к спине, вслушиваясь в мерный перестук капель по тенту, всматриваясь во все больше сгущающийся сумрак леса.

Правда, сразу мы сюда не пришли, кротовое поле нас так просто не отпустило. Во-первых, мне пришлось добраться до телеги и снова перенастроить управление оставшимися дронами, на обычный пульт, который все продолжал действовать, несмотря на то, что им мы пользовались гораздо дольше, чем сферой управления, считающейся самой продвинутой и сложной из всех имеющихся у нас в учебке. Но и переподключение нам не помогло: на один пульт одновременно можно было настроить только два квадрокоптера и наш ковёр-вертолёт отказывался лететь даже без лишнего веса в виде наших тушек. Даже, когда я задействовал два квадрокоптера, поставленных по диагонали, конструкцию начинало переворачивать. В итоге, мы не смогли вернуть ни коптеры, ни артефакты, добытые со змея, которые во время моих экспериментов оказались на земле. Пришлось выпрягать Тузика из телеги и заняться давно уже знакомым делом по выманиванию и уничтожению аборигенов кротового поля, только в этот раз мы не стали использовать вдруг ставшие сверхдефицитными мины, а пошли в рукопашку.

Вернее, в рукопашку пошёл я, а Зубр, положив пулемёт рядом с собой, остался бдить за окружающим.

Тузик весело взвизгнул гусеницами, выбираясь из рощи на кротовое поле и делая там круг почёта. Взбаламученных нашим присутствием местных обитателей долго уговаривать не пришлось: сразу два земляных бугра поползло в нашу сторону, с трудом взрыхляя перевитую древесными корнями почву. В конце концов им надоело рвать упругие берёзовые корневища, и они выглянули посмотреть, стоит ли потенциальная добыча таких усилий. Один из них так ничего и не увидел, он очень удачно вылез из норы буквально в полуметре от меня, так что мне даже не пришлось слезать с брошенного под ноги щита, я просто приставил кулак к его затылку и активировал потрошитель. Зря я это сделал. Я сильно переоценил свои силы, а также возможности потрошителя, и сильно недооценил прочность черепа противника. Отдача отбросила руку назад с такой силой, что ее чуть не вывернуло из плечевого сустава, а перед глазами появилась надпись, которую я ещё здесь не видел:

Внимание! Снижение прочности артефакта Потрошитель. Прочность 99/100.

Но, всё же, потрошитель пробил толстую кость, уйдя вглубь черепа сантиметров на пятнадцать-двадцать. Для человека подобное вмешательство в его тонкую душевную организацию наверняка было бы смертельным, однако эта туша и не думала загибаться. Она начала резко поворачиваться в мою сторону, выворачивая заклинивший хитиновый клинок, а заодно и прикреплённую к нему мою руку из сустава. Пришлось плюнуть на всё, прыгнуть ему на спину и, уперевшись в неё двумя ногами, рвануть клинок на себя. Потрошитель неожиданно легко вышел, и я грохнулся назад на спину, приземлившись прямо на свой щит. Повезло. Второй уродец, привлеченный нашей возней, уже прибыл, на всём ходу выскочив из-под земли. Меня подкинуло на щите, а не ожидавший такой подлянки крот, чуть не выбивший об него свои внушительные резцы, сполз обратно под землю. Не стал я терять время на то, чтобы подняться на ноги, крутанулся на щите и одним ударом отрубил первому кроту часть щупалец вокруг пасти. Это несколько отвлекло монстра, и дало мне время отрубить все оставшиеся щупальца. На это моё действие крот ответил неистовым раскачиванием головы, обрызгиванием всего и вся своей зелёной радиоактивной кровью и настолько истошным верещанием, что мне пришлось пожать плечами, объяснившись:

— А что поделать? Вот такой недобрый цирюльник тебе достался.

Впрочем, возмущался зверь зря, как хорошо известно, древним брадобреям, в своё время приходилось не только равнять волосы на лице, но и заниматься лечебными кровопусканиями. Пусть моё кровопускание было и не лечебным, но я все ж-таки начинающий парикмахер и пока только учусь. Чтобы не расстраивать зверюшку и дальше, я принял удар его лапы, на ступни ног, оттолкнулся от неё разворачиваясь и вонзил остриё клинка в горло, двумя руками рванув его на себя. Кровь хлестнула бурным потоком, до предела поднимая местный радиационный фон, но радоваться победе было рановато, да и освобождённый клинок уже не мог мне помочь: заходящее солнце закрыла тёмная тень, и я понял, что не успеваю развернуться.

— Фракир фас!

Энергетический хлыст, провисевший на стреме весь бой около моей левой руки, метнулся мне куда-то за плечо, и через краткое мгновение оттуда донёсся треск энергетического удара. Шандарахнул хлыст знатно: неповоротливый в своём бронежилете, будто перевернувшийся на спину майский жук, я успел перевернуться и вскочить на ноги, пока наполовину вылезший из земли противник после удара всё ещё пускал слюни и пытался развести в стороны глаза, сейчас сведённые в одну точку. Я, осознав, что мой клинок недаром назвали потрошителем, не стал бить ни в какие твёрдые места, всадив его куда-то чуть пониже головы, где в принципе у нормальных существ должна быть шея, затем рванул клинок на себя перерезая ему пищевод и трахею. Опять судорожные трепыхания и потоки кисло пахнущей радиоактивной крови. Не знаю, насколько поднялся от этого радиационный фон, пока мои непонятные пять единиц перекрывали и общую радиацию, и фон, идущий от этих животин. Интересно как эти единицы соотносятся с более привычным нам рентгеном? Надо будет при случае проверить.

Я огляделся, но новых противников не увидел. Обтер лезвие о шкуру крота и вытащил шприц.

— Надеюсь, вы не очень боитесь уколов, я постараюсь быть предельно нежным.

Дальнейшее моё продвижение было более размеренным, далеко Тузика я не отправлял, чтобы тот не агрил кротов со слишком большой площади, притаскивая их исключительно по одному. Большинство из них вылезали рядом с Тузиком, однако некоторые как-то умудрялись учуять меня и выскакивали прямо у меня под ногами, однако щит, на котором я в это время стоял, был слишком большой, чтобы быстро провалиться в их нору, и им приходилось выползать рядом, а я пользовался возникающей заминкой, чтобы пару-тройку раз вонзить остриё потрошителя не в самые жёсткие части тела противника. На пятый или шестой раз эта работающая схема поломалась: из-под земли вылез особо жирный крот и угол щита, на котором я стоял провалился под землю, туда же провалилась соскользнувшая с гладкой поверхности нога и я, чуть не лишившись такой нужной мне нижней конечности, пересмотрел тактику, перебравшись на Тузика. Теперь мы двигались самым малым ходом, а привлечённые скрипом