Игра II - Павел Михайлович Пуничев

посекло, а то бы Тузику стало совсем тяжко, зато на кротов взрыв произвел неизгладимое впечатление: они, как существа ориентирующиеся на тонкие вибрации земли, идущие от их жертв, были до крайности поражены и оглушены произошедшим взрывом. Большинство из них просто замерли, и затрясли головами, пытаясь избавиться от временной контузии, а ближайший выбрался наружу и начал извиваться, как разрубленный лопатой червяк. Я было вознамерился добить его, но вспомнив, что с этого момента мы отлучены от богатого арсенала оружейки, посчитал, что двадцать очей опыта того не стоят. Мутагены из кротов так себе, но даже их мы сейчас собрать не сумеем, так что пусть танцует свой брейк-данс, лишь бы нашего Тузика не трогал, тот пока справлялся с заданием с присущим роботам пофигизмом, переваливал через нереальные ухабы, таща за собой груженный прицеп. Мощи у него на это хватало, вот только аккумуляторы с такой нагрузкой долго не протянут. Надо за это время успеть добраться до леса, который уже отчетливо виднелся впереди.

— Зуб, ты как там?

Зубр оторвал одну руку от крепежного троса и поднял вверх большой палец.

— Зашибись, так путешествовать я готов хоть целый день.

Тут я с ним не согласился, лететь — это тебе не ножками топать, но за последние сутки беспрерывного таскания бронештанов и жилета, тело у меня ломило будто из него масло в тисках выжимали, а за те сотни раз, что я за это время вспотел, одежда натерла тело даже в тех местах, о которых я раньше и не догадывался. Больше всего на свете мне хотелось сейчас скинуть все это и попариться в баньке, после чего проспать двое суток без перерыва. Хотя сейчас согласился бы и на речку плюс двенадцать часов полноценного сна. Да что там: дайте мне не слишком грязную лужу и покемарить после этого пару часиков — я буду просто счастлив! Реально ли это сделать вне стен ставшей уже родной оружейки, неизвестно.

Ладно, думать об этом будем, когда доберемся до места, где можно будет боле менее безопасно приземлиться, а сейчас…

Я активировал еще один сброс, глуша долбанных кротов, очнувшихся после первого взрыва и продолживших преследовать нашего механического помощника.

Больше ничего для него мы сделать не могли, так как всё оборудование ехало у нас Тузиком и даже броня Зубра, два калаша и пулемёт с лентами летели прикреплённые к двум другим дронам, так как по нашим расчетам шанс добраться у них до леса был гораздо выше, чем у наземного транспорта. Мы свой летательный аппарат облегчили по максимуму, взяв с собой только один дробовик, отстреливаться от пернатых противников, да долбаный огнемет, и то, только потому что в отличие от любого остального оружия у него не было отдачи, и Зубр даже в своём нынешним не слишком жизнерадостном состоянии мог им пользоваться. Однако и дробовик, и огнемёт никак не могли нам здесь помочь, хотя огонь сам по себе был не так уж бесполезен: от горящего бензовоза нам продолжали приходить все новые сообщения об уничтоженных кротах, капля за каплей увеличивая наш счёт и приближая к следующему уровню. Особенно быстро дело пошло, когда горящая соляра дотекла до сборища каких-то умракешей. Не знаю, что это такое, но видимо там их было целое гнездо. Опыта за каждого дали всего по десятке, но их там казалось больше сотни, и наши логи быстро сошли с ума, накидывая нам сотни очков опыта за сотней, а затем произошло то, чего мы с Зубром жаждали и страшились одновременно.

В течение нескольких часов сборки нашего летательного аппарата, мы наблюдали за полем и пришли к единому мнению, что кроты, даже в две сотни килограмм каждый, не смогли бы сотворить с окружающим нас полем то, что мы видели перед своими глазами. Логичным было бы решить, что здесь водится кто-то покрупнее даже этих в край разжиревших монстров и мы получили подтверждение этому, стоило нам только взлететь над землёй. Уже с высоты пятнадцати метров стал виден начертанный гигантским телом рисунок на земле, а когда поднялись ещё выше, то стали видны и норы уходящие вглубь и больше напоминающие ветки метрополитена, чем норы живого существа, и стоило разожжённому нами пламени добраться до гнезда непонятных детенышей умракеша, как местный хозяин решил показать себя во всей красе.

Земля разверзлась, в воздух на десяток метров подлетел жалобно верещавший крот, его розовые щупальца на носу отчаянно извивались, не менее отчаянными были взмахи его увенчанных страшными когтями лап, но как он не старался взлететь выше и упорхнуть подальше, так и не смог, как не смог и избежать ждущей его незавидной судьбы. Из земли вслед за ним вырвалась впечатляющая голова подземного монстра, по форме похожего на вытянутый подсохший кактус. Имелось даже что-то вроде колючек, торчащих во все стороны, только они были гибкими и упругими, шевелящимися и изгибающимися. Сморщенная морда разошлась лепестками, внутри которых трепыхались всё те же иглы, после чего так и не научившийся летать крот рухнул вниз, где был пойман взметнувшимся из пасти щупальцами, после чего сломанная пополам тушка с хлюпанием была втянута в распахнутую пасть, исчезая в бездонной утробе. Непонятная хреновина не удовлетворилась легким перекусом начала вытягивать свою тушу на поверхность, и тут я понял, что или мало в детстве смотрел «В мире животных» или эта тварь не из нашего мира, ибо никакие мутации не могли бы превратить простого червяка в Это.

Во-первых, многочисленные плавники торчащие из тела на всём его протяжении, не призрачно намекали, что для данного существа не только земля но и вода может являться родной стихией, во-вторых, так же часто, как на выпуклых гранях его тела торчали неугомонные шипы, так же на вогнутых частях часто располагались и отверстия, сочащиеся ядовито фиолетовой дымкой. Та расползалась вокруг, скрывая гигантское тело в быстро густеющем тумане, не давая разглядеть остальные отвратительные подробности, однако то, что он все еще продолжал вылезать из-под земли, когда на поверхности уже было метров десять его уродливого тела, было для нас решающий подробностью, если у меня в самом начале и мелькнула мысль спуститься и опробовать на этом склизком теле свой улучшенный потрошитель, то ее смыло без следа этим сиреневым туманом. Зверю же этот туман нисколько не мешал, он сразу усмотрел в небе причину творящегося в округе беспредела, и направил в нашу сторону приоткрытую пасть, захлюпал многочисленными отверстиями, в один миг раздулся чуть ли не вдвое, а затем с громким хлопком сжался