Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник) - Артур Дойл

Старик закрыл лицо руками и опустил голову.

– Боже, помоги мне, – простонал он. – Но я не допустил бы, чтобы с молодым человеком что-то случилось. Я могу поклясться, что признался бы во всем, если бы на суде все обернулось против него.

– Я рад это слышать, – мрачно произнес Холмс.

– Я бы уже это сделал, если бы не моя девочка. Это разобьет ей сердце… Если меня арестуют, она этого не перенесет.

– До этого может не дойти, – сказал Холмс.

– Что?

– Я лицо неофициальное. Здесь я по просьбе вашей дочери и представляю ее интересы. Однако младший Мак-Карти должен быть освобожден.

– Я умираю, – сказал старый Тэнер. – Уже несколько лет у меня диабет. Мой врач говорит, что в лучшем случае я протяну месяц, но мне хочется умереть под собственной крышей, а не в тюрьме.

Холмс встал, вооружившись пером и бумагой, сел за стол.

– Расскажите нам правду, – сказал он. – Я запишу ваш рассказ, вы поставите свою подпись, а Ватсон выступит в роли свидетеля. Потом, если нужно будет спасать молодого Мак-Карти, я предъявлю суду ваше признание. Я вам обещаю, что не воспользуюсь им, если в этом не будет крайней необходимости.

– Мне все равно, – грустно произнес старик. – До суда я, скорее всего, не доживу, поэтому для меня это мало что значит. Но я хочу избавить Элис от удара. Я сразу вас предупреждаю, рассказ мой будет краток, хотя история эта тянулась очень долго.

Вы не знаете, каким человеком был этот Мак-Карти. Это был дьявол во плоти. Поверьте моему слову. Не дай вам Бог когда-нибудь оказаться во власти такого человека. Он держал меня за горло последние двадцать лет и сделал мою жизнь невыносимой. Сначала я расскажу, как очутился в его власти.

Все началось в начале шестидесятых на приисках. Я тогда был еще молодым, горячим и беспечным. Не боялся ничего и готов был взяться за любое дело. Я связался с плохими людьми, пристрастился к выпивке. На моем участке золота не оказалось, я стал бродяжничать и в конце концов превратился в того, кого вы назвали бы разбойником с большой дороги. Нас было шестеро, мы вели свободную разгульную жизнь, грабили фермы, иногда останавливали фургоны, идущие к приискам. Черный Джек из Балларата – так меня называли дружки, а в колонии{45} до сих пор помнят «Балларатскую банду».

Как-то раз нам стало известно, что из Балларата в Мельбурн должен пойти обоз с золотом, и мы устроили на него засаду. Обоз охраняли шесть вооруженных всадников, но и нас было шестеро, так что силы были равны. Первым же залпом мы выбили из седел четверых конвоиров, но потеряли трех своих, прежде чем наконец остановили обоз. Я приставил пистолет к голове кучера, управлявшего фургоном, – это был Мак-Карти. Клянусь Богом, мне нужно было прикончить его тогда, но я его пожалел, хоть и видел, как он впился своими маленькими злобными глазками в мое лицо, словно запоминал. В общем, мы забрали золото и дали деру. Сделавшись богачами, мы вернулись в Англию, где нас никто не мог ни в чем заподозрить. Здесь я распростился со старыми дружками и решил поселиться в каком-нибудь тихом местечке и зажить спокойной, достойной жизнью. Тут-то мне подвернулось это поместье, я его приобрел и старался распоряжаться своими деньгами так, чтобы они приносили хоть какую-то пользу, потому что хотел искупить страшный грех, который взял на себя, завладев ими. Я женился. Жена умерла молодой, оставив мне мою дорогую малышку Элис. Когда она была еще совсем маленькой и я держал в своих руках ее крошечные ладошки, мне казалось, что только теперь моя жизнь становится правильной, наполняется смыслом, и такого ощущения я еще не испытывал никогда. Другими словами, я перевернул страницу своей жизни и попытался забыть о прошлом. Все было прекрасно до тех пор, пока в моей жизни не возник Мак-Карти.

Как-то раз я отправился по делам в город, хотел вложить деньги в одно предприятие и случайно встретил его на Риджент-стрит. На нем тогда был изодранный плащ и дырявые ботинки. Подходит он ко мне и говорит:

– Ну вот, Джек, мы и встретились. Теперь будем как родные. Нас, понимаешь ли, двое: я и мой сын. Думаю, у тебя хватит денег прокормить нас. Если нет… Англия – хорошая страна, здесь соблюдают законы, и полиция здесь – только крикни…

В общем, домой мы отправились вместе. Он впился в меня, как клещ, и я так и не смог от него отделаться. С тех пор они и жили у меня, бесплатно, на моей лучшей земле. А я забыл, что такое покой и отдых. Куда бы я ни направлялся, он всюду следовал за мной, куда бы я ни посмотрел, я всегда видел его хитрое ухмыляющееся лицо. Когда подросла Элис, все стало еще хуже, так как он понял, что я больше, чем любой полиции, боюсь, как бы о моем прошлом не узнала она. Любые его желания должны были исполняться, чего бы он ни хотел, я давал ему это – землю, деньги, дома, пока наконец он не стал требовать того, чего дать ему я не мог. Он потребовал Элис.

Его сын подрос, моя девочка тоже. Зная о моем плохом здоровье, он решил, что будет неплохо, если его сын станет законным наследником всего моего состояния. Но я был неумолим. Я бы ни за что не допустил, чтобы наши семьи породнились. Не то чтобы сам парнишка мне не нравился, но в нем текла его поганая кровь, и для меня этого было достаточно. Мак-Карти стал угрожать. Он злился. В конце концов мы договорились встретиться у озера между нашими домами, чтобы все это обсудить.

Придя на место встречи, я увидел, что он разговаривает с сыном, поэтому решил постоять за деревьями в лесу, дождаться, пока они распрощаются, заодно и выкурить сигару. Но когда я слушал их разговор, вся накопившаяся во мне горечь и злость вскипела. Понимаете, он убеждал сына как можно скорее жениться на моей дочери, причем ему было совершенно безразлично, что думает об этом она сама, будто она уличная шлюха. В голове у меня все помутилось от одной мысли о том, что и я сам, и все, что мне дорого, может оказаться в руках такого человека. Неужели я не в состоянии разрубить этот узел? Я же все равно скоро умру. Рассудок мой по-прежнему ясен, и силы меня не оставили, но я знаю, что дни мои сочтены. Как сохранить дочь и свое доброе имя? Оставался один выход – заставить этот ядовитый язык замолчать навсегда. И я сделал это, мистер Холмс. И сделал бы снова. Я много грешил, но мучения, которые мне довелось пережить, искупили мои грехи. Но чтобы моя девочка угодила в ту же сеть, что и я!.. Нет, такого я допустить не мог. И я раздавил эту ядовитую гадину, без капли жалости или сожаления. На крик прибежал его сын, но я успел спрятаться в лесу, хотя мне потом и пришлось вернуться, чтобы подобрать плащ, который я, убегая, выронил. Вот такая история, джентльмены. Я рассказал все как было.

– Что ж, не мне вас судить, – сказал Шерлок Холмс, пока старик подписывал бумагу. – Надеюсь, что никому из нас никогда не придется испытать то, что выпало на вашу долю.

– Не приведи Господь, сэр. Как вы теперь намерены поступить?

– Принимая во внимание ваше здоровье, никак. Вы сами знаете, что скоро вам предстоит предстать перед судом более высоким, чем суд присяжных. Ваше признание я сохраню, и если Мак-Карти будет вынесен обвинительный приговор, мне придется предъявить его суду. Если нет, ни один смертный его никогда не увидит, и ваша тайна, независимо от того, будете ли вы жить или нет, навсегда останется между нами.

– Что ж, тогда прощайте, – торжественно произнес старик. – Когда пробьет ваш последний час, вам будет легче от мысли о том, что благодаря вам я покидаю этот мир со спокойной душой. – Неверной походкой, припадая на одну ногу и дрожа всем телом, он медленно вышел из нашего номера.

– Храни нас Господь! – нарушил надолго воцарившееся молчание Холмс. – Почему судьба подвергает бедные беззащитные создания таким суровым испытаниям? Всякий раз, когда мне приходится сталкиваться с чем-то подобным, я не могу не вспомнить слова Бейкстера{46} и говорю себе: «Но благодатию Божиею есмь Шерлок Холмс».

На выездной сессии суда присяжных Джеймс Мак-Карти был оправдан на основании многочисленных доводов, собранных и предоставленных Холмсом адвокату. Старый Тэнер прожил еще семь месяцев после нашего разговора, но теперь он мертв, и, похоже, молодые люди в скором времени соединятся и заживут счастливо, не догадываясь о той черной туче, которой окутано их прошлое.

Дело V. Пять апельсиновых зернышек

Когда я просматриваю свои записи о Шерлоке Холмсе, относящиеся к 1882–1890 годам, я сталкиваюсь с таким количеством интереснейших дел, что мне крайне трудно выбрать, какие из них представить на суд читателя. О некоторых из них уже писали газеты, в других необычайному дару моего друга, проиллюстрировать который и призваны мои записки, не довелось проявиться в полной мере. Есть среди них и такие, которые не поддались его аналитическому уму, и если их пытаться изложить на бумаге, они будут выглядеть началом без конца. Встречаются и случаи, раскрытые большей частью благодаря удачной догадке или предположению, а не четко выверенным логическим построениям, которые мой друг всегда ставил превыше всего. Впрочем, среди последних есть одно дело, обстоятельства которого столь необычны, а последствия столь удивительны, что я намерен рассказать о нем, несмотря на то что многие его детали так и не были и, вероятно, никогда и не будут полностью прояснены.