Любимая землянка адмирала - Юлия Стрельцова

чувственно сжимает мое бедро, отчего удовлетворенно выдыхает, словно трогать менятакприносит ему удовольствие.

— Мы можем уйти, — продолжает свою мысль он. — Оставим праздник тем, кому он нужен.

— Я не против остаться, — лгу, потому что страх первого секса эта вам не шутки.

Меня разрывает между желанием сделать это прямо сейчас и не делать этого никогда вообще. Будь я опытна — хоть самую малость — мне было бы легче.

А так… слишком сильно боюсь ударить в грязь лицом. Что-то сделать не так, или отреагировать неправильно.

— Уверена? — Кас кладет руку мне на подбородок и вынуждает наши глаза встретится.

Я киваю и вымученно улыбаюсь. Если бы ты только знал…

— Хорошо, — больши́м пальцем он нежно оглаживает мою нижнюю губу, и выглядит так, словно мыслями он очень далеко от этого места. — Только предупреждаю, этот праздник не совсем то, на что ты рассчитываешь.

— Что ты имеешь в виду?

Но Кас больше не произносит ни слова, да и музыка становится все громче. Звук барабанов сливается в первобытный, будоражащий кровь ритм.

Перевожу взгляд на площадку, вокруг которой сидят воины Тэрры. Музыка барабанов угасает, и их сменяют более нежные звуки арфы и флейты.

Белые резные двери распахиваются, и в зал мягкими грациозными походками заходят представительницы цветочного сада Марианны.

Девушки ни на кого не смотрят, из глаза скромно устремлены в пол.

Выстроившись в несколько линий, они начинают плавно двигаться в ритм музыки. В разрезах юбок мелькают округлые бедра. Руки, которые девушки плавно тянут к небу, украшены золотыми обручами.

Украшения, что обвивают их шеи, маняще звенят при каждом, даже самом невинном движении.

Они великолепны и танцуют так слаженно и гармонично, будто они родились с этим умением.

Перевожу взгляд на виллара и готовлюсь к тому, что увижу в его глазах то же, что написано в глазах его воинов — похоть.

Однако он наблюдает за танцем с таким же скучающе — спокойным лицом, что Дамаск и Вейл.

— Мы все еще можем уйти, — руки виллара не перестают меня обнимать с момента, как я пришла.

— Это будет некрасиво.

— Поверь, нас не хватятся.

Мне снова требуется приложить титанические усилия к тому, чтобы повернуться обратно к площадке.

Интересно, что Кас имеет в виду? Вряд ли наш уход посередине шоу остался бы незамеченным.

Танец вдруг становится более энергичным, и девушки разделяются на две группы. Они уходят с середины сцены к ее краям. Теперь их взгляды направлены не в пол, а прямо на вилларов.

Их движения зазывают, а позы… демонстрируют все то, чем можно воспламенить желание в мужчине.

Я надеюсь, что это просто танец, который не перейдет черту. Ведь праздник не может скатиться до банальной оргии?

Ругаю себя за то, что именно это слово пришло на ум. Но как еще можно назватьтакое?

Звуки барабанов становятся громче и вытесняют собой все другие. Даже на меня этот древний, такой простой и одновременно богатый звук, оказывает сильное влияние.

Все инстинкты мобилизуются, тело становится горячим и гибким. Словно мне предстоит бой, либо танец, либо секс.

Кто-то из девушек вскрикивает, когда воин тянет ее на себя и усаживает верхом. Ее крик был игрой, и теперь она смеется, заигрывая с воином, который не стесняясь стягивает с ее груди лиф.

— Что происхо…

Я не успеваю задать виллару свой вопрос, как еще одна девушка точно так же оказывается на коленях у другого воина. Но на этот раз ее трогают две пары рук.

Я никогда не видела такого. Слышала да, но не видела, чтобы двое мужчин охотно делили одну женщину. А выражение истинного блаженства на ее лице однозначно говорит, что ее все более чем устраивает.

С каждым новым ударом в барабан девушек на площадке остается меньше и меньше.

К лицу приливает жар. Никого кроме меня происходящее не смущает, а значит, простыми ласками и избавлением от одежды дело не закончится…

Глава 24

Сама не знаю, как так получается, но я подскакиваю на ноги и убегаю прочь. Подальше от этой музыки, что пробуждает первобытные чувства. И уж точно подальше от намечающегося группового секса.

Неужели все просто останутся там и будут смотреть? Наверное, земляне и правда сильно отличаются от других гуманоидных рас, либо это я отстала от жизни.

Подхватив юбку, что так некстати путается между ног, я бегу по вымощенному стеклянной мозаикой полу, сама не знаю куда. Ноги несут меня во внутренний сад, украшенный большими фонариками, что прекрасно освещают путь.

Стоит мне затеряться между густо посаженных кустарников в незнакомыми мне цветами, как я слышу за спиной знакомые шаги.

— Астра, — ну, конечно же, виллару без труда удалось меня догнать. — В чем дело?

Я выжидаю несколько секунд, прежде чем развернуться к нему лицом. Смотрю на него, и сердце начинает биться в особенном ритме. Что я делаю?..

— Ты не сказал мне, что именно это за праздник. Знал, но не сказал, — в моем голосе проскальзывает упрек.

— Это претензия? — виллар щурит веки и медленно сокращает дистанцию.

— Да, — скрещиваю руки, что еще сильнее выпячивает мою грудь.

Взгляд Кассиуса на секунду опускается к ней, но буквально сразу же возвращается на лицо.

— Это всего лишь праздник.

— Оргия, — поправляю я его.

— Взрослые люди вольны делать что хотят. Разве нет? — его руки ложатся мне на плечи, ласково обнимают. — И я несколько раз предлагал тебе уйти.

— Предлагал, — вымученно произношу я. — Ты правда не понимаешь, в чем дело?

— Правда, — он спокоен и серьезен.

Что ж. Глупо было ожидать, что мои земные понятия будут совпадать с понятиями иномиряниина.

— Если бы мы остались там, то…

— Что, милая? — он мягко прижимает меня к себе, отчего по телу расплывается сладкая нега, и я расслабляюсь.

— То ты бы тоже пытался заняться со мной сексом у всех на глазах? — это честный вопрос.

Кассиус вдруг отстраняется и, держа меня за плечи, всматривается мне в лицо, будто мои слова его поразили.

— Конечно, нет, — отрезает он резко. — Никогда. Ты только моя и создана для моих глаз. Что заставило тебя так подумать?

— Но твои воины и те девушки…

— У нас с тобой все иначе, — он даже не дает мне договорить. — А там всего лишь праздник, и утром, когда похоть утихнет, он закончится.

— Что будет, когда утихнет твоя похоть? — вопрос сам срывается с губ и его уже не вернуть.

Я одновременно жалею о том, что спросила виллара об этом, и не жалею вовсе. Мне важно знать, что у него ко мне