Грешная одержимость - Айви Торн

— О боже! — Дани стонет, и этот звук звучит громко в тихом лесу.

А затем она всхлипывает и разлетается вокруг меня. Ее ноги подкашиваются, и я обнимаю ее за талию, поддерживая ее, продолжая держать пальцы внутри нее, наслаждаясь тем, как ее оргазм, кажется, умоляет меня проникнуть глубже.

Ее клитор беспорядочно дергается под моей ладонью, трепеща, когда ее освобождение заставляет ее глаза закатиться. Дани дрожит в моих объятиях, ее эйфория, кажется, просачивается в каждый дюйм ее тела. Ее пальцы сжимаются в моих волосах. У нее вырывается дрожащее дыхание, когда она медленно спускается после кульминации, и я с удивлением наблюдаю за ее чистым совершенством.

— Хорошая девочка, — поддразниваю я, когда она обмякает от удовлетворения, и ее тело прижимается к моему.

Я осторожно высвобождаюсь из нее, удерживая ее, пока она не обретет силы.

— Я никогда… — она задыхается, ее щеки краснеют от волнения. — Я имею в виду, это было…

Я посмеиваюсь над очевидной потерей дара речи у Дани.

— Черт возьми, — выдыхает она, наконец-то сумев собраться с силами, чтобы осмотреться и посмотреть, не заметили ли нас, застегивая брюки, пытаясь взять себя в руки.

Мы находились достаточно далеко от тропы, и кому-то пришлось бы проделать немалый путь, чтобы увидеть нас, не считая того, что мы были в самом конце, и оба были довольно тихими. Тем не менее, я рад понимать, что мы одни — в основном ради Дани. Потому что теперь я уверен, что она гораздо менее опытна, чем я предполагал.

— Тебя никогда раньше не трогали? — Поддразниваю я, борясь с улыбкой.

Дани хрипло смеется.

— Э-э… нет. У меня это все впервые. Включая два оргазма, один еще до того, как ты… ну знаешь… — Она смотрит на мои пальцы, все еще скользкие от ее возбуждения.

— Хм, — одобрительно мычу я. — Серьезно? Тогда ты никогда раньше не была с настоящим мужчиной.

— Я никогда не была ни с одним мужчиной, — признается она, как бы проливая свет на эту тему. Затем, осознав интимность своего заявления, она густо краснеет. Цвет выглядит поразительно на фоне ее золотистой кожи, а мой член пульсирует под молнией.

— Хочешь продолжать прогулку? У тебя еще не было возможности сделать много фотографий. — Замечаю я, желая сменить тему с ее девственности, прежде чем я потеряю рассудок.

Смех Дани наполняет воздух, и я наклоняю голову, любопытствуя, что же она находит такого смешного.

— Я не уверена, что мои ноги смогут ходить намного дальше после… этого.

Она застенчиво кусает губу, и на этот раз я не сопротивляюсь желанию провести подушечкой большого пальца по пышной подушке плоти. Ее зубы тут же отпускают ее, когда ее губы приоткрываются.

— Тогда нам пора домой? — Предлагаю, потому что не могу позволить себе долго оставаться с ней наедине.

Она молча кивает, не отрывая от меня глаз.

Дорога домой наполнена сексуальным напряжением, и я знаю, что Дани чувствует мою эрекцию, которая сохраняется только из-за ее близости, не говоря уже о запахе ее возбуждения, который задерживается на моих пальцах.

— Мне неловко. — Говорит Дани, когда кажется, что она больше не может молчать. Нервные цветные пятна окрашивают ее щеки и шею.

— Почему? — Спрашиваю я, поворачиваясь к ней.

— Ну, ты заставил меня кончить дважды, а я ничего для тебя не сделала. — Она закусывает губу, смотрит на мои колени и говорит только то, что у нее на уме.

— Уверяю тебя, для меня это было так же важно, как и для тебя. — Я буду заново переживать ощущение, как она разваливается у меня на руках, когда буду дрочить сегодня вечером.

И хотя мне больше всего хотелось бы погрузить свой член в нее, я не думаю, что действовать так быстро — хорошая идея, теперь, когда наши жизни уже так тесно переплетены. Я все еще осознаю, что я нравлюсь Дани и она хочет быть со мной, хотя я работаю у одного из ее лучших друзей.

От ответного румянца Дани мои яйца почти болезненно сжимаются. Хотя она предлагает подвезти меня до моего дома, я отказываюсь, говоря, что меня ждут в доме Велесов на вечернюю смену. Вскоре она паркуется у тротуара, и я помогаю ей выйти из машины и подняться на тротуар перед ее домом.

Я притягиваю Дани к себе, чтобы попрощаться, держа руки на ее талии и глядя на нее сверху вниз. Она смущенно смотрит на охранника, стоящего на верхней ступеньке, но он не спускает глаз с улицы.

— Спасибо, что пригласила меня в твое дневное приключение. Я хорошо провел время.

Ямочки на лице Дани сверкают, а ее яркая улыбка освещает мрачный день, и я не могу не ответить тем же жестом.

— Я рада, что ты был со мной. — Затем ее румянец возвращается в полную силу, поскольку она, кажется, осознает потенциальный двойной смысл своих слов. — Что мы были вместе, — быстро добавляет она.

Я усмехаюсь.

— Я тоже. — Слегка обхватив ее тонкий подбородок большим и указательным пальцами, я наклоняю ее лицо, чтобы поцеловать.

На этот раз я держусь мягко и целомудренно, и когда она наклоняется ко мне, у нее вырывается тихий вздох тоски.

Затем краем глаза мое внимание привлекает яркая вспышка. Моя голова резко поднимается, когда я смотрю в сторону странного света, и из кустов на дальней стороне улицы доносится приглушенное проклятие.

Там, спрятанный в тени дерева, стоит тот самый папарацци, которого мы видели на днях.

— Дерьмо, — ругается Дани, ее лицо краснеет, а выражение лица мрачнеет.

Явно обеспокоенная тем, что за ней следят и фотографируют, Дани, кажется, не знает, стоит ли противостоять парню или просто бежать. Ее глаза почти откровенно мечутся между двумя вариантами.

Я приступаю к действию, не раздумывая, намеренно пересекая улицу, сокращая расстояние между собой и папарацци.

— Блядь! — Визжит он и убегает, как только видит, что я приближаюсь.

Он слишком далеко впереди, чтобы я мог его поймать, и я замедляюсь, останавливаясь, когда он бросается на переднее сиденье маленькой развалюхи и моментом позже выезжает. Я ловлю один взгляд его широко раскрытых глаз, когда он смотрит на меня, а затем исчезает за углом улицы.

Возвращаясь к Дани, я наблюдаю, как она прикусывает ноготь большого пальца — нервный тик, которого я не видел уже много лет.

— Я должен сломать все камеры, которые есть у мудака, — рычу я.

— Наш поцелуй будет выглядеть не очень хорошо, если мы попадем в газеты, — беспокоится Дани, ее тело напряжено, и голос тоже.