Персона - Максим Жирардо

гуляку после слишком бурного вчерашнего застолья. Получается, что в условиях стабильной демократии ради защиты прав деклассированных белых воротничков можно избрать плутократа, расиста и сторонника гендерной дискриминации. Плюс неистовый напор безграмотного мужлана в ответ на собственные иррациональные страхи, что само по себе уже напоминало взрывоопасный коктейль, вызывающий ассоциации с тридцатыми годами прошлого века.

Боске попрощался с Фрэнком, потом с Ванно и ушел.

Босс влил в себя незнамо какую по счету чашку кофе, подвинул на столе большой блокнот и пальцем поманил Фрэнка, веля сесть напротив него. Присущие этому человеку манеры сразу выдавали в нем француза, точнее французского начальника: уважение и притворство по отношению к руководству, суровость и авторитарный подход в общении с подчиненными, соперничество и зависть к равным. Но Фрэнк все это ценил. Он сумел разглядеть не только очевидные недостатки, но и два основополагающих достоинства. Ванно в любых обстоятельствах сохранял справедливость и беспристрастность. И супротив всех ожиданий, несмотря на привычки заправского французского шовиниста, сумел завоевать уважение тех, кто служил под его началом.

– Так, и что же произошло в этом говенном сумасшедшем доме?

«Лихо он взялся за вопрос», – подумал Фрэнк.

– Ты имеешь в виду больницу?

– Не умничай, у меня нет времени на твой юмор, – сказал он, вчитываясь в дела, заполнявшие каждый квадратный сантиметр его стола.

– Расследование обещает быть непростым.

– Выкладывай.

Фрэнк вкратце рассказал о происшествии в больнице Святой Анны, о том, как Филиппа Сильву нашли, упомянул, что его пытали, потом ампутировали руку, отрезали гениталии, а закончили лоботомией. Не забыл и о маске, придававшей всей картине определенный символизм.

– Это все сделал какой-то псих?

– Не думаю.

– Развей свою мысль.

– Слишком тщательная подготовка, слишком мастерски и хладнокровно сработано. У психов совсем другой образ действий.

– Что у вас имеется?

Подразумевались те или иные элементы преступления, которыми Фрэнк и члены его команды располагали, чтобы быстро поймать злодея и не допустить утечки информации в прессу.

– О том, кто за этим стоит, на данный момент ничего, разве что весьма нетипичные орудия преступления – перфоратор и электропила.

– Какой еще перфоратор?

– Что-то вроде дрели для высверливания отверстий в бетоне и камне.

– Он что, разворотил этому типу мозг дрелью по бетону?

– Да, в общем и целом можно сказать и так.

– Месть на любовном фронте?

Фрэнку и самому пришла в голову такая мысль – перед тем как увидеть Сильву и тот укрощенный гнев, который к нему явно питал злодей.

– Не думаю, что это как-то связано с чувствами, хотя исключать на данной стадии расследования тоже ничего не могу.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты думаешь, что чувства здесь ни при чем? Выражайся яснее, черт бы тебя побрал!

А речевом аппарате Ванно лексический запас выражений вежливости давно превратился в ругательства. «Здравствуйте», «спасибо», «пожалуйста», «прошу вас» в его исполнении сменились «пристраивай сюда свою задницу», «черт», «вали отсюда, нахрен». По первому разу это вызывало смущение, но потом мозг подстраивался и автоматически выдавал транскрипцию.

– С режиссурой он, конечно… как бы это сказать… перестарался. Где-то даже повел себя иррационально. С другой стороны, все самым замечательным образом подготовил, организовал и сделал. Поскольку помимо мастерства это также требует некоторых медицинских и даже военных познаний, лично я не считаю, что в этом преступлении замешаны эмоции.

– Военные познания? Что ты такое мне, нахрен, здесь мелешь?

Ванно оторвался от бумаг и все свое внимание переключил на Фрэнка.

– Похищение, пытки, способность тайком проникнуть в больницу и незаметно из нее выскользнуть – все это, скорее, наводит на мысль о профессионале.

– О профессионале?

– О человеке, который знает, что делает. Мы имеем дело отнюдь не с бывшей подружкой, решившей отомстить негодяю.

– Я прекрасно знаю, кто такой профессионал! – зарычал Ванно. – Или ты принимаешь меня за одного из тех козлов, которые повсюду щеголяют в костюмах и галстуках?

Заданный вопрос ответа не предполагал. Выражение лица Ванно внезапно изменилось. Он посмотрел Фрэнку прямо в глаза и медленно заговорил:

– Получается, что жертву этот полудурок не знал?

– Я этого не говорил, – ответил Фрэнк и подумал, что у него были все основания предполагать как раз обратное.

– Профессионал, знакомый с жертвой? Такие пачками по улицам не бегают. Думаю, ты быстро его найдешь, правда?

– Свои избитые ловушки прибереги для зеленых салаг. Как только выяснятся дополнительные подробности, я тебе сообщу.

– Нам что-то грозит?

Перевод: «Нас ждет серия или на этом все закончится? Ведь ты, Фрэнк, тридцать пять лет оттачивал нюх, расследуя самые паршивые преступления в Париже и его окрестностях».

– Если бы мне пришлось биться об заклад, я бы предположил, что это действительно серия.

Ванно окатил Фрэнка своим фирменным убийственным взглядом. Он знал, что тот уже вышел из возраста, когда его можно было напугать, но с годами это превратилось у него в рефлекс.

– Тогда наизнанку вывернись, но поймай его до того, как он натворит что-то еще.

– Я мобилизовал всех своих людей.

– Очень надеюсь, что ты на время позабудешь обо всех остальных делах и вместе с твоей голоштанной командой сосредоточишь на этом преступлении все свои усилия.

Привычная мелкая колкость по поводу нетипичной манеры Фрэнка набирать и руководить своей группой. Он на это никоим образом не злился – трудно меняться, когда десятилетиями накапливаешь рефлексы и привычки.

– Как насчет рапорта? Каждый день?

– Да, а если появится хоть что-то важное, докладывай немедленно.

За дверью босса послышался глухой шум. Кто-то просился войти.

– В чем дело? – несуразно громко завопил Ванно.

Из-за старой деревянной створки донесся осторожный, слабый голосок:

– Это касается Фрэнка. Нашли жену жертвы, вот адрес ее офиса.

Не дожидаясь разрешения патрона, Фрэнк встал, открыл дверь и взял клочок бумаги, содержащий в себе следующие сведения: «Соня Сильва, французский филиал „Гугла", Лондонская улица, 8, 75009».

– Я еще не закончил! – прогрохотал Ванно.

– Прибереги до следующего раза. И не волнуйся, нам очень скоро предстоит новый разговор.

Марис посмотрела на него с теплой улыбкой на лице. Она вот уже сорок лет работала у дивизионных комиссаров секретаршей. Во всей конторе ни одна живая душа не знала дом 36 по набережной Орфевр лучше нее. Она могла назвать поименно всех сотрудников, а заодно сообщить новости об их детях и внуках, никогда не путаясь ни в возрасте, ни в именах. Она была душой и памятью управления полиции, и все, даже самые ярые женоненавистники, питали к ней неизменное уважение.

– Спасибо, Марис, попроси Лоране подъехать прямо туда, я буду через двадцать минут.

Фрэнк вышел в коридор, на прощание едва махнув Ванно рукой. А когда уже ступил на