Полная безнаказанность - Жаклин Арпман

Он горестно всплеснул руками.

— Они принадлежат вам. И вашим дочерям, если они захотят.

С его стороны было очень умно упомянуть девочек. Альбертина рассмеялась:

— Я плохо представляю себе Сару, осеменяющую корову в бриллиантовых кольцах, но молодой женщине-программисту очень пойдут бриллиантовые сережки. Посмотрим, что они скажут.

Но когда Фонтанен предложил ей заказать туалеты у лучших кутюрье, она воспротивилась:

— В моем возрасте неприлично чувствовать себя юной содержанкой. Дайте мне время привыкнуть к вашим деньгам.

Она продолжала звонить нам каждый вечер, но тон разговоров изменился: охота на претендента завершилась, Фонтанен официально посватался, и на сомнительные шутки наложили табу.

Между будущими супругами и девочками образовалась едва заметная дистанция, не исчезла она и после смерти Фонтанена: Альбертина никогда никому не позволяла дурно говорить при ней о покойном муже.

В ближайшую после моего отъезда субботу они вернулись в «Ла Дигьер». Чтобы придать событию особую торжественность, было сделано исключение: ворота распахнули настежь, и автомобиль въехал во двор под озабоченным взглядом Антуана, болевшего за судьбу мостовой. Сидевший за рулем Жуанне вел машину очень медленно, осознавая важность момента. И это был действительно великий момент, его ждали как откровения, один век сменял другой, наступало новое тысячелетие, Всеобщая Молва возвестила о начале другой эры, судьба затаила дыхание, о, время, задержи свой бег, тучи рассеялись, и восхищенные архангелы запели хвалу Господу. Соскучившаяся Альбертина открыла дверцу, не дожидаясь, пока машина остановится, вышла, взглянула на свой дом и всхлипнула от счастья. «Я спасла „Ла Дигьер“», — подумала она, чувствуя, как все Октавы улыбаются ей с небес.

Девочки бросились к Альбертине, Адель, опередив остальных, обнялась с бабушкой, потом наступил черед сияющей Клеманс, невозмутимой Шарлотты и Сары, державшей на руках кошку, ее хозяйку она попросила подождать в кабинете. Мадлен стояла чуть в стороне, Альбертина притянула ее к себе, и все семеро образовали целующийся, обнимающийся, радостно перекликающийся кружок. Фонтанен с волнением наблюдал за этой сценой и сказал потом Жуанне (а тот передал Мадлен): «Я женюсь и обретаю семью».

Когда все успокоились, Альбертина начала ритуал представления.

Первой она назвала Мадлен:

— Вот моя сестра.

— Я знаю, что вы были надежной опорой моей дорогой Альбертине, — сказал он, склонившись над рукой Мадлен.

— Мне впервые в жизни поцеловали руку, — сообщила она мне.

Шарлотте Фонтанен сказал:

— Вы специалист по информатике. И самый рассудительный член семьи.

— Значит, вот как мама меня отрекомендовала…

Похвалил профессию Сары:

— Ветеринар. Прекрасное занятие.

Мадлен помнила каждое мгновение того дня.

— Нужно любить коров, — ответила Сара, она так и не спустила кошку с рук.

— Мои внучки: Клеманс…

— Которая будет врачом.

— И Адель.

— А вы еще в нерешительности, не так ли?

— Да, я думаю.

— Но склоняетесь к литературе, как рассказала мне мадам ла Дигьер.

Они оценили это церемонное мадам.

— Да, — ответила Адель. — Что очень досадно: я не вижу себя преподавательницей французского, которая двадцать лет ждет повышения и приличной зарплаты.

— Зато какое благородное призвание.

— Знаю-знаю: самопожертвование, бескорыстное служение! Но я не мать Тереза. И хочу зарабатывать деньги.

Он рассмеялся:

— Ценю вашу откровенность.

— Она просто ужасна! — Альбертина взъерошила волосы девочки. — Застенчивость как таковая отсутствует.

— Застенчивость, бабуля, это роскошь, которая дорого обошлась женщинам твоего поколения. У моих ровесниц средств на нее нет и не будет.

Взрослые снисходительно рассмеялись, и Альбертина повернулась к шоферу.

— Представляю вам Люсьена Жуанне, водителя господина Фонтанена.

Важная роль Жуанне при будущем муже была им известна, и он удостоился дружеского приема.

Потом Альбертина знаком подозвала стоявших в сторонке Жерома и Антуана. Она представила их как дальних кузенов — степень родства даже не вычисляется! — но очень близких и верных друзей. Жуанне открыл багажник и попросил Жерома с Антуаном помочь. Они достали из машины несколько сумок-холодильников и поставили их на кухонный стол, который уже начали накрывать на одиннадцать персон. Пока Фонтанен выражал законный восторг красотой огромной, залитой солнцем комнаты, мужчины вытаскивали из сумок шампанское, фуа-гра и баночки с икрой. Адель восторженно воскликнула:

— Икра! Я никогда не ела икру! А ложки нам понадобятся?

— Все зависит от вашего аппетита, дорогая моя девочка, — ответил Фонтанен, очень довольный ее реакцией.

— Аппетит у меня зверский. — Она скорчила рожицу старшим. — А голод в моем возрасте можно утолять, не думая о целлюлите.

Сара и Шарлотта возмущенно запротестовали.

Сара вернулась в кабинет, — ей нужно было закончить прием, Мадлен и Альбертина открыли баночки и разложили деликатесы по тарелкам, Жером с Антуаном откупорили бутылки, а девочки закончили сервировать стол — и все это с неизменно восхищавшей меня энергией и слаженностью. Фонтанен, судя по всему, тоже был совершенно очарован и смеялся радостно, как ребенок.

— Они прелестны, — сказал он Альбертине, которая ответила: «Знаю».

После еды Фонтанен сразу попросил Антуана показать ему крышу.

— Я буду готов через минуту. — Антуан, как это было заведено в доме, отправился к раковине вымыть свою тарелку.

Фонтанен проводил Антуана взглядом, но не последовал его примеру, оставив свой прибор на столе.

— Придется его обучить, — прокомментировала Адель.

Сначала мужчины обошли дом вокруг, потом поднялись под крышу. Через четверть часа они вернулись, и Фонтанен обратился к Жерому:

— А теперь я хотел бы осмотреть грузовик Сары.

— Почему Жером должен показывать ему мою машину?

Шарлотта нахмурилась.

— Он пускает нам пыль в глаза, — сказала Адель.

Разговаривали они вполголоса, чтобы не услышала Альбертина, но Мадлен не упустила ни слова из этого обмена репликами.

Жуанне принес из машины чемоданы. Одну из комнат на первом этаже проветрили, тщательно убрали, перенесли туда из других помещений стол, стул и кресло, превратив во временную гостевую спальню. Госпожа ла Дигьер проводила туда Фонтанена, ничуть не смущаясь тем обстоятельством, что жених будет жить по-спартански. Фонтанен выдержал экзамен, спросив только, достаточно ли жесткий матрас: у него была больная спина. Он знал, что за неимением лишней кровати его шоферу Жуанне придется ночевать в М***.

— С вашего разрешения, в понедельник мы отправимся в Л*** и кое-что купим, — сказал он Альбертине.

— Покупайте все, что вам необходимо. Дом полупустой, свободного места хватает.

Альбертина оставила его устраиваться и вернулась в свою комнату, где ее ждали девочки. Она начала разбирать чемодан, чтобы вернуть Саре и Шарлотте вещи, которые брала «напрокат». Адель увидела лежавший на дне пакет, не спрашивая разрешения, открыла и продемонстрировала остальным очаровательный пеньюар.

— Ого! — присвистнула Сара. — Это для первой брачной ночи?

— Фи, Сара! — возмутилась Шарлотта.

Альбертина вздохнула:

— С ума сойти, до чего твоя сестра и ее дочь похожи друг на друга. Любопытные, как сороки, и до ужаса бестактные!

— И поскольку, — продолжила неуемная Адель, — сей предмет туалета не был распакован, я делаю вывод, что…

Хор протестующих голосов заставил ее замолчать, и Альбертина прогнала их из своей комнаты. Весело хихикая, они вернулись к Мадлен.

— Мы наказаны.

— По правде говоря, я упустила из виду, что она уже тридцать лет не занималась любовью, — сказала немного растерянная Сара.

Шарлотта вздернула брови:

— Интересно…

— Она ничего не скажет.

Мадлен рассмеялась им в лицо.

— Это умение очень быстро возвращается.

— Но ему, как-никак, шестьдесят семь, — вступила в разговор Клеманс. — У него могут возникнуть трудности.

— Мама, ветеринар может прописать «виагру»? — спросила Адель. Мать и тетка хором ее одернули.

Вечером у Мадлен состоялся серьезный разговор с Альбертиной. Та была слегка раздражена любопытством девочек.

— Я посвятила им всю себя, а теперь хочу, чтобы они признали за мной право на капельку личной жизни.

— Следует признать, что ты их к этому не приучила.

— Замолчи!

Они рассмеялись.

— Ты тоже хочешь знать?

— Нет. Я знаю. Ты этого не делала.

— Почему ты так уверена?

— Это противоречило бы образу, который ты для себя выбрала и который ему нравится.