Горизонтальная война. Снимая маски - Есения Маас

акции? За девочку Люду, за нового ребёнка? За него?! Нет, я не рассчитывала на наследство, но, отдав компанию матери, он закрыл мне путь в директорское кресло. Лишил права голоса. Лицемер. Кто так заботится?

Ты хотел жить вечно папа. Ты должен был понимать, что отдавая акции подвергаешь себя опасности. Не только себя, но и нас с Лизой.

— Ты лжёшь, — сдавленно отрезала я.

Вспотевшая ладонь не давала как следует опереться. Я качнулась назад, ища опору для спины. На пол слетели ручки с карандашами, которые я зацепила в попытках не упасть.

— Да больно надо, — фыркнула мать, довольная произведённым эффектом.

Опустив голову, я дышала через раз, делая глубокие вдохи. Маленькая туфелька с острым носом надавила на вставший ребром осколок фоторамки. На моих глазах мать продырявила отцовское фото. Скотский жест. Прямо сейчас она давала понять, что защиты больше нет и не будет.

Моя жизнь в один момент сломалась так же легко, как стеклянная рамка.

— Кому ты продаёшь компанию? — выдавила я, смотря в пол.

— Глебу.

Это конец.

— Милая. — Мать вытерла солёную каплю на моей щеке и мягко улыбнулась. — Твой единственный шанс остаться в «Мерис» — выйти за Глеба замуж.

— Зачем ты так со мной, мама? — Слёзы покатились одна за другой, и мне уже было плевать, что это видел Борис.

— Ну кто-то же должен ответить за годы моих страданий, — ответила она, увещевая как маленького ребёнка. — Теперь у тебя есть чем заняться, не так ли? — Она поправила воротничок моей блузки, слишком сильно натянув ткань. — И Лизоньке нужна спокойная обстановка, а ты слишком нервная. — Узкие ладошки скользнули по моим плечам, стряхивая невидимую пыль. — Как женщина женщине — забирай деньги и уезжай. Или выходи за Глеба. Он с ума по тебе сходит уже много лет. А за Лизу не волнуйся, я воспитаю из неё настоящую леди. Прекрасную, умную, независимую женщину, как я.

В этот момент в голове щёлкнуло. Разум затуманила чудовищная волна ненависти и бессилия. Сбросив её руки, я размахнулась и ударила, что было сил. Из-за разницы в росте и комплекции мама упала на пол, прямо на битое стекло. Держась за покрасневшую щеку, она смотрела на меня снизу вверх. Именно в этот момент она перешла ту невидимую черту, что держала её у края, но я этого ещё не знала.

— Ненавижу тебя, лицемерная тварь. — Выплюнула я в лицо той, что меня родила. — Лучше бы вместо отца сдохла ты! Ты никогда, никогда не получишь Лизу! Убирайся и деньги свои забери, мне от тебя ничего не нужно!

Молчавший до этого Борис медленно подошёл к матери и помог ей подняться. Отряхнув её юбку от стекла, и вытащив осколок из рукава, он повёл теперь уже чужую мне женщину к выходу, прихватив по дороге портфель.

Отдышавшись, я посмотрела на устроенный мной бардак и поёжилась. Бог мой, что на меня нашло? Прижав ладонь ко лбу, я дышала, стараясь забыть взгляд матери. Но получалось паршиво. Никогда прежде я не испытывала такой ненависти к кому бы то ни было. Что ж, сама виновата. Давно пора было признать, что матерью мне Мария Звягинцева быть не хотела. И всё же… какая никакая, а она мать. Но всё внутри этому факту сопротивлялось.

Мать хочет забрать Лизу любой ценой, и всё это она делает только ради этого. Даже без психологов и экстрасенсов было ясно, что Лиза для неё больше, чем просто внучка. Она для неё всё. А для того, кто занял все места в твоих сердце и душе, человек совершит любой, даже самый низкий поступок. Учитывая власть, которой обладала мать, тягаться с ней самостоятельно у меня не получится. Лизку надо было прятать.

Вылетев из кабинета, я поймала на шестом этаже бухгалтершу и проорала:

— Немедленно рассчитайте Людмилу Овечкину!

— Что случилось? — Сухая женщина с мелированными волосами строго поправила стопку папок на руке. — Мелания Сергеевна, мне нужен приказ. Это документы…

— Вот вы приказ и напечатайте! — рявкнула я. — Немедленно! По собственному желанию, с сегодняшнего дня без отработки. Выплатите ей зарплату за три месяца вперёд!

— Мелания Сергеевна, я понимаю, у вас горе, но так…

— Я ведь могу и вас уволить, — прошипела я, — за неисполнение обязанностей. Хотите?

— Н-нет. — Женщина прижала бумаги к груди и охнула. — Всё будет готово через десять минут.

— Наличкой выплати. И нечего такие глаза делать, — нахмурилась я. — Я всё знаю про двойную бухгалтерию! Всё поняла? Через десять минут мне нужен документ. Я буду в кафе.

— С-слушаюсь, г-госпожа директор.

Кивнув, я полетела к лифту, надеясь, что Люда не успела далеко уйти. По дороге в кафетерий я набрала Ника и взмолилась всем богам, которых знала, чтобы он поднял трубку.

— Алло, — в ухе прозвучал уставший голос.

— Ник, Никита, — всхлипнула я, зажимая рот. — Родненький, забери Лизку из школы, прямо сейчас. Я не успею до неё доехать, сейчас пробки, а там…

— Мел? Что случилось?

— Ник, пожалуйста, — я едва сдерживала рыдания. — Моя мать, она… она чудовище, — в этот момент двери лифта разъехались в стороны, ожидавшие его девушки опустили головы и отошли на шаг назад.

Вытерев слёзы, я улыбнулась, и нажала кнопку закрытия дверей.

— Мелания! — громко позвал Ник, — что с Лизой? Кто ей угрожает?!

— Не ей. — Я вытерла нос. — Мне. Мать хочет забрать Лизу. Ты привезёшь её домой? Я тоже сейчас поеду.

— Да. Конечно, — поспешно ответил Ник. — Я в двадцати минутах езды от школы.

— Спасибо, встретимся дома.

Отключившись, я повернулась к зеркалу и быстро поправила потёкший макияж. Когда двери лифта снова открылись я была уже собрана и готова сражаться.

Зайдя в кафе, я сразу увидела плачущую Люду с которой сидел Иннокентий Васильевич. Он хлопал её по плечу и что-то говорил. Удостоверившись, что мы одни, я попросила официантку закрыть на десять минут кафе.

Усевшись напротив той, что лишила меня надежды, я дождалась пока она обратит на меня внимание. Меркулов молчал, но своё отношение показывал глазами. А будто я сама не знаю, как всё это выглядело. Но теперь уже молчать смысла нет.

— Люда, через десять минут будет готов приказ о твоём увольнении, ты должна пройти в кассу и получить зарплату наличными. Поняла?

— Можно было и не спешить так. — Она поджала губы и отвернулась.

Вот же ж овца благородная.

— Нужно было, — с нажимом ответила я. — Отец отдал часть акций Марии в качестве отступных.

— Отступных? — непонимающе повторила она и беспомощно посмотрела на Меркулова.

— Он хотел развестись, — выдавила я сквозь зубы. — Из-за тебя. Из-за вас.

На этом Люда