Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

ПАВЕЛ. Ты же сам слышал. Наверно, здесь.

АБЕЛЬ. Но, как я понимаю, Дашеньке здесь не нравится.

ДАША (сама не своя). Мы думали… Сперва мы подумали, что для начала… На время… Пока мы получим кооперативную…

АБЕЛЬ. А сколько надо ждать кооперативную?

ДАША. Лет шесть-семь.

АБЕЛЬ. А сколько нужно для первого взноса?

ПАША. Смотря какая квартира. Есть за три тысячи, есть за десять.

АБЕЛЬ. А вы за какую заплатили?

ДАША. Еще ни за какую не заплатили.

АБЕЛЬ. А говорите, что только на время… Что же будет со мной?

ПАВЕЛ. Мы еще об этом не думали.

АБЕЛЬ. Понимаю. У вас своих забот полон рот.

ДАША (простодушно). В том-то и дело!

ПАВЕЛ (спасая положение). По-моему, что-то надо придумать.

АБЕЛЬ садится в кресло, берет газету.

(Беспомощно.) Что ты посоветуешь?

АБЕЛЬ. В таких ситуациях трудно советовать.

ДАША (нетерпеливо). Но ведь у вас есть какое-нибудь мнение на этот счет?

АБЕЛЬ. Конечно.

ПАВЕЛ. Какое?

АБЕЛЬ. Например, что вы еще очень молоды.

ДАША. А что же, нам сперва состариться, а потом пожениться?

АБЕЛЬ. Ни в коем случае. А то, пока будете ждать, как бы не раздумали…

ПАВЕЛ. Не раздумаем.

ДАША. Мы любим друг друга.

АБЕЛЬ. Рад слышать. Любовь — это уже много. А что еще у вас есть?

ДАША. Ничего. Но будет. Все. Прекрасный дом. Автомашина. Телевизор. Собака…

АБЕЛЬ. Так что, собственно говоря, все в порядке.

ПАВЕЛ. Да нет…

АБЕЛЬ. Нет? А почему?

ПАВЕЛ. Потому, что это всё у нас только будет. А сейчас мы даже не можем снять комнату.

ДАША. Поэтому мы думали…

ПАВЕЛ. Дед, а не могли бы мы для начала пожить здесь?

АБЕЛЬ. Втроем в одной комнате?

ДАША (растерянно). Я не знаю, это, наверное, было бы нехорошо… И кроме того…

ПАВЕЛ (с надеждой). А если бы ты немного пожил на кухне?

АБЕЛЬ. Мне бы хотелось вам помочь, но такой вариант не годится. Там каменные плиты, а с моей искалеченной ногой… Потом, там вообще очень холодно…

ПАВЕЛ. Но кухня маленькая, ты же знаешь. А нас все-таки двое…

ДАША. И нам пришлось бы ходить через вашу комнату.

АБЕЛЬ. Если б я жил на кухне, то через вашу комнату пришлось бы ходить мне.

ДАША (простодушно). Но вы уже старик и рано ложитесь спать.

АБЕЛЬ. Вы правы, Дашенька, я старик… Но там каменные плиты…

ДАША (оглядываясь). Может, перегородить эту комнату?

ПАВЕЛ (резко). Нет, Даша! Я об этом думал. Комната слишком маленькая.

ДАША. Решение здесь, в этой квартире… единственное решение. Но все зависит от тебя. (Смотрит на Павла.)

АБЕЛЬ. Я вас слушаю.

ПАВЕЛ (неуверенно). Мы подумали… может, ты нам уступишь всю квартиру?

АБЕЛЬ. Всю? А я где буду жить?

ДАША (помогая Павлу). Мы подумали, может, вам будет лучше, если вы переедете…

АБЕЛЬ. Если вам это поможет. А что вы для меня придумали?

ДАША. Замену. Равноценный вариант. Даже получше, чем равноценный: центральное отопление. Никаких забот с углем. Золу выносить не надо. Тепло и чисто… Друзья ваши рядом. И пятницы будут у вас семь раз в неделю.

АБЕЛЬ. Спасибо. (Взволнован, быстро подходит к буфету, вынимает из ящика две сберегательные книжки.) Видите? Я на них много лет подряд откладывал из моей нищенской пенсии… Самое меньшее — пятьдесят крон в месяц на каждую. На одну книжку откладывал себе на похороны. На другую — откладывал вам на свадебный подарок. Я всегда надеялся до этого дожить. Не хотелось идти на вашу свадьбу с пустыми руками. На каждой книжке — по четыре тысячи шестьсот восемьдесят. Всего — девять тысяч триста шестьдесят. (Протягивает сберегательные книжки Павлу). Бери. Можете их взять обе. Хотелось, чтобы хоть похоронили по-человечески, да ведь под забором, наверное, меня и так не бросят. Внесите пай в кооператив. Или делайте с ними что хотите. Они ваши.

ДАША (сдержанно). Не беспокойтесь, пан Абель, мы уж как-нибудь обойдемся.

АБЕЛЬ. Я понимаю, Дашенька… Я понимаю… (У него беспомощно опускаются руки со сберегательными книжками. Растерянно оглядывается по сторонам.) Не нуждаетесь вы ни в моем сочувствии, ни в моих деньгах, ни в моем барахле.

ПАВЕЛ (растерянно). Дед, подожди…

АБЕЛЬ. Я знаю… Для вас все это — старая рухлядь. Только эта рухлядь не всегда была такой старой. Я годами откладывал гроши, чтобы хоть что-нибудь купить… И я так радовался, всей душой радовался, когда мне это удавалось! А до этого я ходил смотреть в витрине… Любовался, смотрел… Люди покупали, а я смотрел… (Делает несколько бесцельных, неуверенных шагов.) Кусок моей жизни — это барахло. Может, вся моя жизнь — такое же барахло. Но это была моя жизнь.

ПАВЕЛ (примирительно). Да ведь мы…

АБЕЛЬ (почти сдавшись). Вы это поймете лет через шестьдесят, если вообще поймете…

ДАША. Боюсь, что не поймем. Мы будем другими. И мир будет другим. (Едва сдерживая слезы.) И жилищный кризис не вечен! Будет достаточно квартир для всех… Прекрасных квартир, солнечных квартир, в которых будет полно зеркал… Кафельные ванные с цветочками… Кухня с автоматическими линиями… Электрические стиральные машины… Что еще? Кондиционеры, зеленые сады, детские площадки… (Внезапно убегает.)

ПАВЕЛ (бежит за ней). Даша! Даша! Постой, Даша!

АБЕЛЬ сосредоточенно и долго протирает очки. Он тоже того и гляди расплачется. Возвращается ПАВЕЛ, резко хлопает дверью.

ПАВЕЛ. Большое тебе спасибо.

АБЕЛЬ молчит.

(Агрессивно.) Я знаю, почему ты это сделал.

АБЕЛЬ. Ничего ты не знаешь.

ПАВЕЛ. Знаю. Отлично знаю. Ты ненавидишь нас.

АБЕЛЬ (удивленно). Кого?

ПАВЕЛ. Дашу, меня, всех!

АБЕЛЬ. Перестань нести чушь. Почему бы мне вас ненавидеть?

ПАВЕЛ. Потому, что, если бы ты взял нас к себе, кончились бы твои пятницы. Негде тебе было бы встречаться с пани Конти (ехидно, но в прежнем агрессивном тоне), отец которой основал компанию «Отели „Континенталь“».

АБЕЛЬ. Не отец, а дед.

ПАВЕЛ (едва владея собой). Ты сам не веришь, что она внучка или там дочка этих отелей. Ты не хуже меня знаешь, что название «Континенталь» произошло не от фамилии «Конти», а от слова «Континент». Континент — это часть света. Твоя пани Конти!! Сюда бы не мог ходить (насмешливо) пан Райнер. Чокнутый болтун с энциклопедической эрудицией. Великий философ и оратор. Безнадежный псих, который лезет на стену, только чтобы обратить на себя внимание прохожих в часы пик.

АБЕЛЬ. А вдруг у него совсем другая цель?

ПАВЕЛ. Какая, если не секрет?

АБЕЛЬ. А тебе никогда не хотелось забраться куда-нибудь высоко? Чтобы оттуда посмотреть хотя бы на прошлое.

ПАВЕЛ. Никогда. Я не нуждаюсь в мечтах о прекрасном прошлом, когда все было лучше, красивее и чище, чем теперь!

АБЕЛЬ. Потому что легче всего мечтать о будущем. (С отвергающим жестом.) Квартиры, полные солнца, кухни с автоматическими роботами, где уже не нужно стоять у плиты…

ПАВЕЛ (фанатически). Все это когда-нибудь будет, будет!

АБЕЛЬ. Может, и будет. Я только спрашиваю — когда?

ПАВЕЛ. Не знаю, но будет.

АБЕЛЬ (задумчиво). Мне жаль тебя.

ПАВЕЛ (запальчиво). А Райнера не жаль?

АБЕЛЬ. Нет. Я им восхищаюсь.

ПАВЕЛ. Вот в этом вся суть! Заговариваете друг друга сказками, задуриваете себе голову до того, что сами в эти сказки верите. А потом восхищаетесь друг другом.

АБЕЛЬ. Возможно, ты и прав. Но все равно ты так ничего и не понял.

ПАВЕЛ. Ну конечно. Я отроду непонятливый.

АБЕЛЬ. Это иногда меня даже беспокоит.

ПАВЕЛ. Небось о пане Райнере ты не беспокоишься.

АБЕЛЬ. Угадал.

ПАВЕЛ. Если не секрет, почему?