Не взывая к закону - Леонид Юрьевич Шувалов

день можешь остаться в Сибири на всю жизнь… А мне будет тебя очень недоставать… – Оборвав смех так же внезапно, как и разразился им, Махмуд скомандовал: – Хватит о делах! Стасик, ухаживай за гостем.

Стасик потянулся к бутылке коньяка, но юрисконсульт конфузливо улыбнулся:

– Махмуд-ака, мне бы водочки…

ГЛАВА 21

Евгений Облучков написал четыре претензии, отнес их секретарю, которая сразу же уселась за машинку и застучала по клавишам, облекая в удобоваримую форму неразборчивые каракули юрисконсульта. Пожав плечами, словно извинившись за столь мерзкий почерк, Облучков пригладил прядь, покрывавшую макушку, и направился к себе.

Курашов застал его за столом, Облучков сидел с самым отсутствующий видом в облаке табачного дыма. Еще раз взглянув на табличку и убедившись, что попал именно в кабинет юрисконсульта монтажно-наладочного управления, улыбнулся Облучкову, которой глядел в сторону открывшейся двери так, словно никто в нее не вошел, а она приоткрылась от случайного сквозняка.

– День добрый, – сказал Курашов.

Облучков повернулся к окну, увидел высоко в небе легкие перистые облака, выбеленные полуденными лучами Солнца, рассудительно отозвался:

– Да-а… Денек хороший… Но во второй половине будет жарковато… Здравствуйте.

– Разве это жарковато? – снова улыбнулся Курашов, приближаясь к столу.

От радушной мины пришедшего Облучкову стало не то чтобы не по себе, но как-то неуютно. Лицо неожиданного посетителя показалось похожим на иссеченную солеными ветрами физиономию пирата, не хватало лишь черной повязки на глазу и соответствующего обмундирования. Всю ночь Облучков просидел над жутким «самиздатовским» романом, в котором душераздирающие действия персонажей разворачивались среди атоллов и кокосовых пальм, и игра его воображения не могла утихнуть до сих пор. В частности, передавая черновик претензии секретарю, он вдруг обратил внимание, что она ужасно напоминает волоокую красавицу, сердечную подругу одного из самых бесстрашных флибустьеров, пресытившуюся любовью и теперь изнывающую от меланхолии за стойкой уютного портового кабачка. Грохот разгружаемого железа ассоциировался у Облучкова с пальбой пушек, а вспышки сварки – с пылающими постройками атакуемого пиратами поселка.

Стряхивая с себя одурь бессонной ночи, Облучков отозвался:

– Конечно, не экватор, но все-таки…

– У нас в Таджикистане сейчас сорок три в тени, – сказал Курашов и представился: – Я ваш, так сказать, коллега, – юрисконсульт… Зовут Михаилом Федоровичем. В арбитраж приехал, заодно решил заглянуть к нашим контрагентам, то есть в ваше МНУ… Личное знакомство, оно всегда способствует…

– Да-а… – неопределенно подтвердил Облучков, привстал на стуле, изобразил на одутловатом лице подобие гостеприимной улыбки, протянул узкую ладонь: – Евгений Юрьевич… Присаживайтесь, пожалуйста…

После недолгой беседы о погоде, о видах на урожай хлопковых культур и пшеницы, о том, как недооценивает начальство роль юридической службы в народном хозяйстве, Курашов, рассудив, что перед ним человек не очень далекий или, во всяком случае, настолько безразличный ко всему, что его и не стоит брать во внимание, перешел к тому, ради чего и предпринял свой вояж.

– Евгений Юрьевич, чуть не забыл… Наш отдел снабжения и сбыта просил выяснить судьбу одного вагона. Мы направили вам возвратную тару из-под кабеля…

Облучков вяло приподнял бровь. Перехватив это движение, Курашов покаялся:

– Глупость, конечно, спороли, надо было сразу на кабельный завод адресовать, но так уж получилось… Одним словом, они нас телеграммами засыпали, штрафом грозят, а это, сами понимаете, чревато лишением премии по итогам работы за квартал…

– Я не в курсе…

– Может, поможете?.. Вагон вроде у вас. Надо бы его переадресовать изготовителю.

Облучков обхватил подбородок своими длинными незагорелыми пальцами:

– Так это в снабжении узнавать надо…

– Заглядывал к ним, – сокрушенно развел руками Курашов. – Нет никого, носятся где-то… А начальника, секретарь сказала, арестовали…

Облучков слегка удивился. Секретарь, принимая от него рукописные странички претензий, проворчала, что ей надо идти на почту. Отпечатать претензии при ее скорости пара пустяков… Как она могла так быстро вернуться с почты? Для нее этот поход всегда был сопряжен с заходами в ближайшие магазины, киоски… Занимало это, как правило, часа два.

– М-да-а, – причмокнул губами Облучков. – Арестовали.

Забывшись, он качнул головой и тут же пришлепнул прядь волос, грозившую от столь резкого движения обнажить пространную лысину.

– Проворовался?

Вопрос Курашов сопроводил безразличным смешком, однако Облучков с недоумение уловил в его глазах затаенное желание услышать ответ. От усилившегося недоумения Облучков даже снял очки и долго протирал выпуклые стекла мятым носовым платком, беззащитно моргая короткими ресницами. Водрузив очки на место, он убедился, что ожидание во взгляде посетителя не исчезло.

– Оказался взяточником.

Полагая, что подобный ответ не удовлетворит любопытство таджикского гостя, Облучков ошибся. Тот успокоенно закинул ногу на ногу, неожиданно спросил:

– Скажите, в вашем городе имеется хоть один алкогольный ресторан? А то при гостинице, где я остановился, не ресторан, а заведение для благородных девиц… Тоска зеленая.

– Имеется, – разлепил тонкие губы Облучков.

– Я совершенно не знаю ваш город, – посетовал Курашов. – Не откажите в любезности, составьте компанию.

Облучков вспомнил про недочитанный, отложенный на самой завлекательной сцене роман, вздохнул:

– Не знаю, удастся ли вырваться… Дела…

– Евгений Юрьевич, – укоризненно протянул Курашов.

– Ну, не знаю… Может, получится…

Курашов решительно поднялся:

– Жду вас сегодня в номере. Если не придете, так и знайте, я лег спать с пустым желудком.

Он быстро вынул записную книжку, написал, где его искать, вырвал листок и всучил Облучкову. Потом, не прощаясь, покинул кабинет.

На лице Облучкова поселилось озадаченное выражение.

Минут за тридцать до окончания рабочего дня Облучков заглянул к секретарю. Та уже наводила последние штрихи в уголках глаз, предназначенные сделать ее взор еще более по-восточному сладострастным.

– Не готовы еще претензии, – совсем прильнув к зеркальцу, из которого на нее смотрел собственный округленный от усердия глаз, предвосхитила она возможные наскоки юрисконсульта.

Облучков смущенно погладил щеку:

– Извините, Алла, к вам сегодня случаем не заходил загорелый такой мужчина с морщинистым лицом? Коллега мой из Таджикистана.

– Ко мне?

– Он еще искал начальника отдела снабжения, а вы ему сказали, что Ефимова посадили…

– Я сказала?

– Это перед обедом было, – подсказал Облучков.

Одним глазом глядя на него, другим в зеркальце, Алла недовольно проговорила:

– Никто ко мне не заходил… Я вам одну претензию отпечатала и на почту ушла. Там столько дел, столько дел. Только после трех вернулась.

Облучков виновато пожал плечами и, опасаясь, как бы его немного поношенный, но вполне еще сносный костюм не воспламенился от вспыхнувшего раздражения красивого глаза Аллы, выскользнул в коридор. Глядя себе под ноги, он вернулся в кабинет, подошел к столу, на котором лежал листок из блокнота таджикского гостя, остановился. Уразуметь, для чего тому понадобилось сочинять маленькую небылицу о якобы имевшем место разговоре с секретарем, Облучков не мог.